Многие американские эксперты искренне верят в то, что Владимир Путин — гроссмейстер международной политики и что россияне лучше нас умеют использовать сложные кризисные ситуации для того, чтобы извлечь стратегическую выгоду. Однако Сирия сейчас опровергает этот умело сочиненный миф.

Этот миф возник задолго до того, как Путин пришел к власти в России. В 1979 году, будучи еще помощником конгрессмена, я присутствовал на секретном брифинге Агентства военной разведки, посвященном вторжению советских войск в Афганистан. Ближе к концу той встречи помощник одного либерального демократа спросил, могут ли русские увязнуть в этой войне, как это когда-то случилось с американцами во Вьетнаме. Докладчик агентства ухмыльнулся. Другие участники брифинга — в основном это были воинственно настроенные эксперты Конгресса — рассмеялись в полный голос. Вероятнее всего, тот помощник конгрессмена тоже от души посмеялся девять лет спустя, когда советские войска покинули «кладбище империй» и когда вскоре после этого их собственная империя рухнула.

В Сирии русские добиваются более заметных успехов, чем мы. Отчасти это объясняется тем, что мы преследуем множество интересов (с различной степенью энтузиазма), многие из которых являются взаимоисключающими, тогда как русские сосредоточилиь на одной единственной цели. Мы хотим разгромить ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — прим. ред.), помочь курдам, задобрить Турцию, сдержать Иран, не допустить распада Ирака и достичь такого политического соглашения, которое обусловит уход президента Башара аль-Асада из власти. Все это очень достойные и благородные цели, однако ни одной из них нельзя достичь, не поставив под угрозу реализацию других.

Цель России — гарантировать свое долгосрочное присутствие в Сирии, в том числе сохранить свою военно-морскую и военно-воздушную базы — единственные военные объекты Москвы за пределами территории бывшего Советского Союза. То есть любая угроза для режима Асада может обернуться угрозой для мечты Путина о восстановлении за Россией статуса великой державы — то есть, другими словами, продемонстрировать, что эта его меча — всего лишь пустая фантазия.

Поэтому, когда в 2015 году режим Асада начал слабеть под натиском повстанцев, Путин отправил в Сирию свои самолеты, ракеты, советников и военных, чтобы спасти Асада от катастрофического поражения. Однако этот шаг и усиленное военное присутствие России в Сирии не помогли ей увеличить ее влияние на Ближнем Востоке. Вместо этого, как написали эксперты корпорации RAND, в результате Россия оказалась «в ловушке в Сирии».

Путин столкнулся с теми же ограничениями, с которыми сталкиваются США. Сейчас в Сирии ведется множество войн. Союзники в одной войне одновременно с этим являются заклятыми врагами в другой. В политическом и в географическом смыслах все эти войны так или иначе пересекаются. Поэтому, поскольку интенсивность этих войн нарастает и все дипломатические попытки ни к чему не приводят, любая из сторон может добиться лишь ограниченного влияния — и она, вероятнее всего, его утратит, если борьба продолжится.

Осенью прошлого года казалось, что Путин действительно одерживает верх в Сирии. Его удары по позициям повстанческих группировок помогли Асаду удержаться во власти — Путин даже объявил о том, что миссия России в Сирии завершена и что его войска отправляются домой. В ноябре Путин организовал международную конференцию в Сочи, чтобы обсудить будущее Сирии. Директор московского центра Карнеги Дмитрий Тренин написал в Foreign Affairs: «Посредством военного вмешательства и дипломатических маневров президент России Владимир Путин сделал свою страну одним из ключевых игроков в сирийском конфликте».

Но все попытки Путин сыграть роль миротворца оказались бессмысленными: Иран и Турция стали единственными странами, прибывшими на саммит в Сочи, и любая формула, которую они могли предложить, была бы просто проигнорирована другими сторонами конфликта и их спонсорами.

Затем ситуация усугубилась еще больше. В канун Нового года повстанцы нанесли удар по российской авиабазе в Сирии, уничтожив как минимум семь самолетов, взорвав склад боеприпасов и ранив более 10 человек. В начале февраля другая повстанческая группировка сбила российский военный самолет. На прошлой неделе американские силы убили более 200 российских «контрактников», когда те попытались захватить базу, распложенную в богатом нефтью районе на востоке Сирии и удерживаемую американскими и курдскими военными.

Министерство обороны России отрицает причастность своей страны к этому рейду и заявляет, что только 25 «сирийских» солдат получили ранения и что, если среди боевиков и были граждане России, что они оказались там по своей воле. Однако в своем заявлении представители вооруженных сил США назвали эти проасадовские силы «формированием размером с батальон, имеющим в своем распоряжении артиллерийские орудия, танки, реактивные системы залпового огня и минометы». (Только в четверг, 15 февраля, представитель Министерства иностранных дел России признал, что пятеро убитых, возможно, являются гражданами России, но добавил: «Я хотел бы еще раз подчеркнуть, что речь не идет о российских военнослужащих».

Число погибших в результате действий российских военных в Сирии намного превышает потери России. За 2017 год Россия потеряла в Сирии всего 40 человек — не слишком значительные потери по сравнению с 5 тысячами мирных граждан, которые погибли в результате авиаударов, нанесенных российскими самолетами. Однако даже такие потери вызывают тревогу в Москве. Возможно, Путину удалось снять с себя ответственность за множество проблем в самых разных сферах жизни России, но ситуация может серьезно накаляться, если в результате сомнительных войн в далеких странах в Россию начинают прибывать мешки с телами. Этим объясняется нежелание Кремля признавать потери России в Сирии и практически полное молчание государственных СМИ о воюющих там россиянах, которое наступило после объявления Путина о выводе российских войск из этой страны (чего, разумеется, так и не произошло).

Путину или, по крайне мере, его генеральному штабу должно быть известно, что российские вооруженные силы не имеют большого опыта ведения военных операций в далеких странах. Логистика была проблемой даже тогда, когда речь шла о соседнем Афганистане и даже о востоке Украины, который российские военные оккупируют до сих пор (это тоже отрицается). Многие аналитики были поражены тем, что России вообще удалось собрать то количество современных истребителей, дронов, артиллерийских ракет и танков, которые были отправлены в далекую Сирию.

Да, Россия, как отметил аналитик Foreign Affairs, действительно стала «одним из главных игроков в сирийском конфликте». Но это нельзя назвать однозначно хорошей новостью. Это больше похоже на китайское проклятье: «Пусть вам доведется пожить в интересные времена».