Заслуженный профессор Нью-Йоркского и Принстонского университетов Стивен Коэн, специалист в области российской истории и политологии, и Джон Бэтчелор (John Batchelor) продолжают свой еженедельный разговор о новой холодной войне между Россией и США. (С предыдущими частями их дискуссии, длящейся уже четыре года, можно познакомиться на сайте The Nation.com).
Девятого мая на публичном мероприятии, организованном совместно Институтом Гарримана Колумбийского университета и Джордановским центром перспективных исследований России при Нью-Йоркском университете, Стивен Коэн и Майкл Макфол (Michael McFaul), профессор Стэнфордского университета, бывший советник в администрации президента Обамы, а затем его посол в России, обсудили важную историческую, а также актуальную современную тему: «Новая американо-российская холодная война — кто виноват?» Коэн утверждает, что во многом этому способствовала неразумная политика, которую проводят США с 1990-х годов. А Макфол, руководствуясь идеями, изложенными в своей новой книге «От холодной войны до горячего мира» (From Cold War to Hot Peace), утверждает, что в этом виноват Владимир Путин, возглавляющий Россию с 2000 года (с видеозаписью дебатов можно ознакомиться здесь).
— Новая холодная война разворачивается уже более двадцати лет, и никаких существенных дебатов по этому поводу не ведется — ни во время выборов, ни в Конгрессе, ни в средствах массовой информации, мозговых центрах или университетах. В условиях демократии такие дебаты являются единственным способом подвергнуть критическому анализу и изменить официальную политику. В результате Вашингтон с 1990-х годов проводит в отношении Москвы неразумную политику, руководствуясь одними и теми же основополагающими убеждениями и принципами. В данном случае ситуация резко отличается от предыдущей 40-летней холодной войны, когда политика США регулярно обсуждалась как на высоком уровне, так и на уровне широких масс с 1960-х по 1980-е годы. И это отсутствие общественных дебатов является одной из причин того, что новая холодная война более опасна, чем прежняя. Поэтому, подчеркивает Коэн, если это мероприятие создаст прецедент и поспособствует активизации подобных дебатов между представителями принципиально противоположных взглядов, существующих в США, такими как он и Макфол, то в выработке последующей политики США по отношению к России не будет проигравших — все от этого «только выиграют».
— Коэн считает, что новая холодная война берет свое начало в то время, когда предыдущая, по общему признанию, закончилась. Три лидера, которые заявили, что холодная война закончилась в 1989-1990 годах — президенты Горбачев, Рейган и Джордж Буш — публично согласились, что она была прекращена путем переговоров, и «в ней проигравших нет». Но в 1992 году Буш изменил и сроки, и условия этого эпохального события, датировав его временем распада Советского Союза в декабре 1991 года, двумя годами позже, и заявив: «Америка победила в холодной войне». Так возникла вера США в свое превосходство и чувство, что все ей обязаны, которое с тех пор является основой политики Вашингтона в отношении постсоветской России.
— В то же время в 1990 году в Вашингтоне было успешно заключено и нарушено еще одно важное соглашение. В ответ на согласие Горбачева с тем, что объединенная Германия (политический эпицентр этой холодной войны) станет членом НАТО, западные державы во главе с президентом Бушем дали обещание о нераспространении НАТО на Восток («ни дюйма на Восток»). «В результате нарушения этого обязательства несколько лет спустя возникли две основные причины новой холодной войны. Первая — сегодня НАТО, самый мощный в мире военный альянс, находится у границ России. Вторая — неизменное мнение российской политической элиты, которое выражает не только Путин, что Вашингтон неоднократно нарушал свои обещания, данные Москве, и даже «обманывал» ее.
— В 1990-е годы провозглашенные администрацией Клинтона «стратегическое партнерство и дружба» с Россией фактически были продиктованы чувством собственного превосходства. В условиях, когда после распада Советского Союза Россия была серьезно ослаблена и находилась в глубоком кризисе, Клинтон продолжал действовать по отношению к Москве (а завуалированно — и к самому президенту России Борису Ельцину) с позиции, которая, по словам Коэна, была основана на принципе «победитель получает все». Пока Клинтон обхаживал физически больного и психологически зависимого Ельцина и вводил его в заблуждение в вопросах внутренней и внешней политики, полчища американских «советников» расположились лагерем по всей России, чтобы точно так же «вмешиваться» в политику этой страны. Они занимались вопросами разработки проектов законов и учебников, поддерживали политиков и партии, которым благоволил Вашингтон, и непосредственно участвовали в фальсификации результатов перевыборов Ельцина в 1996 году. Многие американцы приветствовали этот успех в олигархическом разграблении богатейших активов России, а некоторые даже обеспечили условия для перевода на Запад и отмывания там этих богатств, нажитых нечестным путем. После этого началось расширение НАТО на восток, а в 1999 году — бомбардировка под руководством США Сербии, традиционного союзника России, и аннексия альянсом ее автономного края Косово, которую путинское руководство впоследствии назвало прецедентом для своих действий в Крыму. Все это время, когда Россия переживала самую тяжелую за послевоенные годы экономическую депрессию, когда около 75% ее населения впадало в нищету и испытывало соответствующие социальные невзгоды, Вашингтон поддерживал этот процесс, называя его «переходом к демократии и капитализму». Все это закончилось в 1999 году финансовым крахом России и отставкой Ельцина. Для Соединенных Штатов негативные последствия этого, как отмечает Коэн, могли бы быть намного хуже, чем приход к власти Владимира Путина.
— Несмотря на провальную политику США 1990-х годов, подход, основанный на принципе «победитель получает все», сохранился и при президенте Джордже Буше-младшем. При этом после терактов в США 11 сентября 2001 года новый и тогда еще не бессменный президент России Путин оказал Соединенным Штатам в их войне против «Талибана» (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.) в Афганистане, большую поддержку, чем любая другая страна, включая членов НАТО. Путин стремился к реальному стратегическому партнерству с Вашингтоном, которого не удалось достичь Ельцину. Вместо этого он получил от Буша дальнейшее расширение НАТО, направленное теперь к границам России со странами Балтии, более широкое «распространение и укрепление демократии» — «вмешательство» (говоря языком «Рашагейта») во внутренние дела России и, что наиболее неблагоприятно для российской (и международной) безопасности, односторонний выход США из Договора по противоракетной обороне. Результатом стало размещение систем противоракетной обороны на суше и на море в непосредственной близости к границам России и вполне предсказуемая новая гонка ядерных вооружений.
— В 2008 году, после официального заявления НАТО о том, что когда-нибудь бывшие советские республики Грузия и Украина обязательно станут членами альянса, между Россией и Грузией вспыхнула война. Как показало официальное расследование, проведенное Европой, инициировал войну президент Грузии. Сделал ли он это по совету своих американских покровителей в администрации Буша, неизвестно. Как бы то ни было, военный конфликт в Грузии был первой американо-российской войной чужими руками в рамках новой холодной войны. Фактически за ней вскоре последовали другие «непрямые» войны — на Украине, а затем в Сирии. Назревают и другие подобные — или еще более опасные — военные конфликты.
— Макфол утверждает, что тезис Коэна о неизменной позиции США по отношению к постсоветской России, основанной на чувстве превосходства и принципе «победитель получает все», ошибочен, о чем свидетельствует предпринятая президентом Обамой «перезагрузка» отношений с Москвой при тогдашнем президенте Дмитрии Медведеве. По словам Макфола (который сам был одним из главных участников процесса), это была «взаимовыгодная» политика. Коэн с этим не согласен, подробно напоминая о том, что Москве было предложено очень немного, и она получила очень мало, а администрация Обамы получила то, что ей больше всего было нужно: Россия ввела санкции против Ирана и расширила пути снабжения сил США и НАТО в Афганистане через свою территорию. Более того, это закончилось еще одним нарушением обещаний со стороны США. За то, что «партнер» США Медведев не наложил вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, санкционировавшей нанесение силами, возглавляемыми США, удара по Ливии в 2011 году, Обама и его представители, в том числе Госсекретарь Хиллари Клинтон, пообещали не добиваться отстранения от власти ливийского лидера Муаммара Каддафи. На деле же его выследили и убили. Путин, бывший тогда премьер-министром, высказался по поводу «очередного обмана Америки». И все имевшиеся у Медведева шансы переизбраться на второй президентский срок, на что надеялась и что даже лоббировала администрация Обамы, были уничтожены его собственным вашингтонским партнером по «перезагрузке».
— То есть Макфол и многие другие продолжают настаивать на том, что новая холодная война и ее причины возникли с возвращением Путина на пост президента России в 2012 году. Но, как следует из исторического материала, представленного Коэном, такое понимание событий прошлого или настоящего не обосновано ни эмпирически, ни аналитически.
— Неужели в результате началась новая холодная война? Еще в начале 2000-х годов, когда Коэн впервые предупредил об этой опасности (о которой он в общих чертах намекал еще в 1990-е годы, во времена Клинтона и Ельцина), многие говорили, что повторение холодной войны невозможно по нескольким причинам. Прежде всего, они аргументировали это отсутствием принципиальных идеологических противоречий между США и Россией, существовавших между демократическим капитализмом и советским коммунизмом. Как бы там ни было, Коэн и Макфол сходятся во мнении, что сейчас действительно существует идеологические противоречия между либерально-демократическими ценностями Запада, возглавляемого Соединенными Штатами, и консервативными, даже реакционными, ценностями Путина. Коэн ставит под сомнение эту упрощенную характеристику ценностей Путина, или идеологии, но этого вопроса в ходе дискуссии не касались, и его еще предстоит обсудить.
— Перед дебатами обсуждаются другие спорные вопросы, а последней темой дискуссии между Коэном и Батчелором становится «Рашагейт», заявления о «сговоре» между президентом Трампом и Путиным. Макфол, по-видимому, считает обвинения доказанными или почти доказанными. Коэн так не считает, и его беспокоит то, что если Трамп окажется в состоянии экзистенциальной ядерной конфронтации с Россией, как президент Джон Кеннеди во время кубинского ракетного кризиса 1962 года, из-за этих обвинений Трампу не удастся избежать ядерной войны путем переговоров с Кремлем, как это сделал Кеннеди. Макфол этот вопрос не прокомментировал — возможно, потому, что сделать это ему не позволил формат дебатов. И что он думает об этом, неясно. Но все мы, говорит в заключение Коэн, непременно и в срочном порядке должны тщательно обдумать эту вполне вероятную возможность.
