24 мая мы увидели странную сцену на встрече Путина и Макрона в Константиновском дворце, бывшей резиденции царя-основателя Санкт-Петербурга: наследник Петра Великого оказался лицом к лицу с наследником Первой империи или даже «старого режима». Встреча должна была закрепить новое экономическое соглашение России и Франции. Президент Макрон продолжил участие в этом представлении, которое начал сам год назад с приема Владимира Путина в Версале, поскольку в последний момент решил не заезжать в Москву. Такой поступок, конечно, вызвал раздражение хозяина.
Сложно представить себе, что президент Франции, который отличается авторитарными взглядами, но, без сомнения, стоит на стороне демократии, мог выиграть от такой ложной симметрии. Кроме того, разве он мог всерьез считать, что из этой пародии может выйти хоть что-то позитивное и значимое для двух народов? Такое смешение символов и поступков — насмешка над здравым смыслом граждан. Подменяя реальную историю приукрашенным взглядом на нее, мы делаем историческую перспективу в нашей стране все менее совместимой с демократией.
Условия для взаимопонимания народов
Как бы то ни было, главной целью встречи было не допустить разрастания конфликта шиитов и суннитов, который серьезно обострил вашингтонский доктор Стрейнджлав. В условиях этого кризиса президент России стал хозяином региональной игры и занимает позицию арбитра, на которого стремится повлиять французский лидер. Все упирается в волю и выбор средств. Тем не менее помимо этой задачи существует и другая, более долгосрочная цель, которая выступает в качестве основы для всего остального. Нужно создать условия, чтобы народы смогли лучше узнать других и самих себя, поддержали политику сотрудничества, которая становится просто необходимой в условиях нового американского империализма.
С российской стороны это предполагает формирование нового подхода к управлению и развитию экономики, который не сводится к обогащению олигархов и позволяет всему народу выиграть. С французской стороны это подразумевает кардинальный пересмотр стереотипов о российском народе и отказ от недоверия к нему, которое подкрепляется действиями Кремля, хотя умы и нравы народов идут на сближение. Сначала нужно приложить усилия для развенчания всех этих мифов, а не устраивать театр теней.
Россияне не боятся современности
Для понимания экзистенциального кризиса, в котором находится российское общество, наверное, нужно иметь четкое представление о том, что представляла собой Россия 1990-х годов. После многих лет нищеты и анархии модернизация России за четверть века намного опередила проект, который Владимир Путин поставил в число приоритетов своего нового президентского срока. Несмотря на сложившиеся у нас во Франции представления, русский народ, который мы видим в Москве и Санкт-Петербурге, не боится современности. Глобализация, безусловно, стала частью умов и нравов, причем без видимых проблем и без больших потрясений.
Разумеется, старая разделительная линия, которая на протяжении вот уже тысячи с лишним лет проходит между католической, протестантской и православной Европой, никуда не делась. Как бы то ни было, она становится все более прозрачной. Со всех сторон, конечно, наблюдаются агрессивные явления религиозного и даже этнического характера, однако они представляют собой всего лишь тлеющие под пеплом угли, которые сильнее разгораются под лупой СМИ и соцсетей. Настоящей угрозой они могут стать только в случае обострения экономического кризиса. При таком раскладе кремлевская цензура и империализм сорвутся с цепи. Как ни парадоксально, но мы не сможем больше рассчитывать на православную церковь в противодействии авторитарной власти.
Автократическая власть Путина
Все это означает, что сейчас наступил чрезвычайно важный момент, и что Дональд Трамп играет с огнем, нарушая международные соглашения и пытаясь обанкротить Европу. Так он может пробудить европейское сознание и обострить худшие проявления национализма. Реакционеры всех мастей (в том числе и в нашей стране), которые простираются перед Путиным как перед новым царем, которого возвели в пример духовного обновления, объективно вступают в провокационную игру Вашингтона. Тем не менее Россия, принадлежащая царю Путину, который на самом деле популярен из-за отсутствия альтернативы, не равнозначна современной России.
Не будем повторять ошибки Маркиза де Кюстина, чья книга «Россия в 1839 году» сконцентрировалась на злоупотреблениях царизма, прошла мимо настоящей России и погрязла в контрпропаганде, совершенно не отразив либеральную сторону ее культуры. Этот возведенный в статус исторического справочника шедевр литературы век спустя лег в основу мифа о том, что Сталин — наследник царей. Только вот тот вовсе не стал продолжателем последних российских монархов, которые начали движение в сторону полупарламентского режима перед революцией 1917 года, а был истинным наследником Ленина. Он проявил себя последователем циничного теоретика, который обозначил радикальный перелом в истории России и Европы, основав первую тоталитарную страну. Родина декабристов, Пушкина, Достоевского, Толстого и Чехова отнюдь не была обречена на то, чтобы стать страной тоталитаризма и даже автократии.
Путин пошел по стопам Ельцина и заявил о себе, как о противнике большевизма. Только вот он управляет страной как автократ. Со стороны президента Франции было бы наивно верить в возможность изменения его политики через участие в ролевой игре. При этом есть основания считать, не закрывая глаза на реальную ситуацию, но и не поддаваясь пропаганде, что пришло время для сближения народов и культур. На этот раз сближение происходит с меньшим упором на элиту и руководящий класс, как это уже не раз было в истории, в частности, на пике франко-российского альянса в конце XIX века.
