Сирийских беженцев в Абхазии принимают радушно. Многие из них являются потомками абхазов, которые бежали в Сирию после завоевания Кавказа Россией в XIX веке. Теперь они возвращаются из охваченной войной страны на родину своих предков.
Широкая улыбка и взгляд человека, у которого все плохое в жизни уже позади. Мужчина лет 40 с буйной шевелюрой стоит, опираясь о забор. В руках у него телефон, который на протяжении всей нашей беседы он ни разу не убрал в карман. На русском языке он явно говорит недавно (изучать русский он начал только несколько месяцев назад). Английским он владеет куда лучше. «Меня зовут Асеф. А по отцу Мухаммад Зулгай. Английский я выучил в школе в Кабуле, а потом переводил для иностранных некоммерческих организаций. Я окончил технический вуз. Но отец когда-то еще при СССР учился в России, и так я через его знакомых попал сюда», — так он коротко рассказывает свою историю.
Набережная столицы Абхазии Сухума полупуста, хотя сейчас самый пик туристического сезона. На вид самостоятельная кавказская республика, которая в 1993 году отторглась от Грузии и превратилась в очередную российскую колонию, открыта по сути только с одной стороны — из России. Оттуда сюда приехал и Асеф. «Когда похитили моего двоюродного брата, отец мне сказал: „Поезжай в Россию". Тогда я собрал жену и детей, и через Таджикистан мы добрались до Москвы. Но там нас никто не хотел зарегистрировать. Мы оказались на улице. Один сириец посоветовал мне поехать в Абхазию. Мол, здесь принимают беженцев да еще и дают дом».
Информация, циркулирующая в среде беженцев о том, где принимают, а где нет, где сколько можно получить на ребенка, а где, наоборот, можно оказаться в приемнике как потенциальный преступник, нередко бывает искаженной. Тем не менее то, что услышал Асеф, было правдой. На улицах Сухума и других прибрежных городов Абхазии мы встречаем больше женщин в хиджабах, чем могли ожидать. Слышен арабский язык. Афганцев, таких как Асеф, здесь немного. Большинство беженцев, которые нашли пристанище в этой маленькой, непризнанной и труднодоступной республике, прибыло из Сирии. Основным каналом, по которому люди, отправляющиеся в путь, получают информацию, являются социальные сети и знакомые, которые уже добрались до цели. Поэтому, как говорят, в Абхазию едут и другие афганские семьи. Сирийцев тут более 500.
Репатрианты и остальные
Когда-то война заставила абхазов, живущих там, где хребет Кавказа встречается с Черным морем, бежать далеко от своих домов, и теперь война стала причиной для потомков многих прежних мигрантов вернуться. По оценкам, в Сирии проживало от десяти до 30 тысяч прямых потомков абхазов, которые бежали туда после завоевания Кавказа Россией в 60-х и 70-х годах 19 века. Большинство из них уже давно не говорит на своем родном языке. Они перешли на арабский.
«Как бы мне сейчас пригодился абхазский язык», — смеется молодая женщина с волосами, тщательно укрытыми под платком. В сухумском магазинчике она продает одежду, современную и ту, которая подходит мусульманским женщинам. В последнее время в Абхазии их стало больше. Большую часть населения по-прежнему составляют христиане, но взаимоотношения с мусульманами тут никто не выясняет. «Я предпочитаю изучать русский язык, чтобы я могла говорить со всеми, кто тут живет», — говорит женщина на прекрасном английском. По ее словам, Абхазия — родина ее предков, но даже родители не знают, где, собственно, они жили в Абхазии. Якобы они потомки горного абхазского племени цабал. «Они уехали, потому что их изгнали русские, но сегодня Россия нам помогает», — констатирует она.
Абхазия повернулась к беженцам из Сирии лицом. Хотя официально говорят только о традиционном кавказском гостеприимстве, помощи в беде и солидарности с почти забытыми земляками, причины абхазского радушия несколько сложнее.
После конфликта с Грузией полумиллионную Абхазию покинула почти половина населения. Абхазы уже тогда стали зазывать членов своей многочисленной диаспоры: от 500 тысяч до миллиона потомков абхазских племен проживает до сих пор в Турции, Иордании, Сирии, Египте, а также в США и Канаде. Но тогда особого интереса никто не проявил. Когда в Сирии ужесточилась война, интерес к Абхазии возрос. Однако репатриация земляков также означает, что о возвращении изгнанных грузин, которые в Абхазии тоже жили столетиями, уже никто и не думает.
Свободные дома и языковые курсы
Первые сирийские абхазы приехали в Абхазию в 2012 году. Так эта страна стала одной из немногих в мире, кто радушно принимает беженцев. Грузины, проживавшие в Сухуме до 1992 года, относились к привилегированному слою, и по их виллам до сих пор можно судить об их прежнем исключительном положении. Многие дома некому было отдать, и они ветшали, создавая даже по прошествии 25 лет после конфликта атмосферу войны. Теперь в некоторых из них поселились новые жильцы.
Национальный комитет Абхазии по репатриации оплачивает или просто отдает квартиры и дома всем, кто соответствующим образом зарегистрировался. Этим людям также подыскивают работу и стараются их интегрировать. Большинство мигрантов ходит на курсы русского языка, на котором они смогут общаться и с другими жителями Абхазии. Ведь абхазы сегодня, после изгнания грузинского большинства, едва ли составляют 50 процентов от общей численности населения (240 тысяч). Остальные жители Абхазии — это русские, армяне, греки. До войны 1992 года абхазы составляли почти 18 процентов от общей численности населения в 525 тысяч человек. Беженцы, как предполагают, улучшат невеселую для абхазов статистику.
Большая часть мигрантов приехала организованно, с помощью Министерства иностранных дел РФ. На самолете они прилетели в Сочи, а оттуда быстро, без права ступить на российскую землю, их доставили на автобусе по побережью в Абхазию. Неработающие получают в месяц по десять тысяч рублей (около 3250 крон). А это больше, чем получают многие местные пенсионеры. Однако без помощи Москвы абхазское правительство очень скоро выдохлось бы.
Отставание на 20 лет
Правда, в последнее время в Абхазию устремились и те сирийцы, у которых никогда не было ничего общего с этой страной. «Мы просто услышали от наших знакомых, что здесь нам дадут дом. А потом посмотрим, что делать дальше», — говорит Захира, которая хочет открыть в Сухуме туристическую фирму. Она дипломированный IT-специалист. «По сравнению с Сирией тут отстают лет на 20. Но теперь уже хотя бы можно расплачиваться банковскими картами». По ее словам, абхазская система образования и здравоохранения очень уступает тому, к чему беженцы привыкли в Сирии до войны. «Море, пляж и климат — вот что тут отлично, — говорит Захира. — Но нигде нет настоящего города, и выехать отсюда мы никуда не можем. Как в клетке. К счастью, в безопасной».
В Россию им пока нельзя: у них нет абхазского паспорта. «Там было бы больше возможностей, хотя, с другой стороны, тут у нас красивый дом», — говорит Захира. Когда я спрашиваю ее, знает ли она, что когда-то там проживала грузинская семья, которую потом во время войны изгнали так же, как и ее семью из Сирии, она пожимает плечами и отвечает: «Я в этом не виновата. Это их судьба, а я должна заниматься своей».
