Прошло шесть месяцев с момента покушения на бывшего двойного агента из России Сергея Скрипаля, и вот наконец начала появляться информация о предполагаемых убийцах. По данным британской прокуратуры, двое подозреваемых являются сотрудниками российской службы военной разведки ГРУ — того самого ведомства, где служил Скрипаль в свою бытность британским шпионом. С одной стороны такая предполагаемая связь свидетельствует об агрессивных устремлениях ГРУ, которых следует опасаться странам Запада. А с другой, чрезмерное внимание к этой службе, а также разговоры о ее мнимой топорности и неуклюжести весьма опасны.

Первые подробности о возможных убийцах появились 5 сентября, когда заместитель начальника лондонской полиции Нил Басу (Neil Basu) назвал в качестве главных подозреваемых двоих россиян, которые приехали в Лондон под именами Александр Петров и Руслан Боширов. Масштабное расследование, в ходе которого 250 детективов провели более 1 400 допросов и проанализировали 11 000 часов видеосъемки с камер наблюдения, позволило полиции выследить двоих мужчин, которые находились в Британии три дня. Полиция заявляет, что они прибыли рейсом из Москвы в пятницу 2 марта во второй половине дня. Следующий день они провели в номере лондонского отеля, где якобы готовили отравляющее вещество нервно-паралитического действия «Новичок», которое было использовано для отравления. В воскресенье они приехали к дому Скрипаля в город Солсбери. Пробыв там полтора часа и намазав за это время дверную ручку в доме «Новичком», а потом выбросив в близлежащем парке флакон с отравляющим веществом, подозреваемые сели в поезд до аэропорта и улетели обратно в Москву.

Выступая после брифинга Басу в парламенте, премьер-министр Тереза Мэй заявила, что эти двое являются сотрудниками ГРУ, назвав это ведомство «очень дисциплинированной организацией с устоявшейся системой подчинения». Мэй не стала упоминать российского президента Владимира Путина, однако дала понять, что он наверняка знал о планах Петрова и Боширова. «Это нельзя назвать самовольной операцией, — сказала она. — Ее наверняка утверждали за пределами ГРУ на самом высоком уровне в российском государстве».

В этом она несомненно права. Хотя различным спецслужбам (и прочим инструментам геополитической борьбы с Западом) в России предоставлена значительная оперативная самостоятельность, на проведение крупных операций с потенциально серьезными международными последствиями надо получать разрешение в Кремле. Кроме того, не было никаких обычных примет (таинственные отставки, скандальные утечки информации из надежных источников), указывающих на то, что какой-то человек или ведомство переступили грань дозволенного. Инициировал Путин это покушение или просто одобрил его — оно наверняка было государственной операцией.

Возможная причастность Путина привела к тому, что в СМИ появилось множество материалов и сообщений про ГРУ: как это управление действует, зачем существует, и почему его схватили за руку. Такое внимание вполне понятно, но здесь есть немало проблем. С 2010 года это ведомство официально называют Главным управлением Генерального Штаба (ГУ ГШ), но оно повсеместно известно под своей прежней аббревиатурой ГРУ. Это управление упоминалось в расследовании российского вмешательства в американские выборы, его обвиняли в попытке государственного переворота в Черногории в 2016 году и даже подозревают в уничтожении гражданского авиалайнера в небе над Украиной в 2014 году. Последнее утверждение весьма спорно. ГРУ несомненно помогало начать восстание в Донбассе, вооружало боевые отряды и давало указания их командирам. Но нет никаких улик, указывающих на то, что оно приняло решение сбить самолет. Тем не менее, это управление чрезвычайно активно действует по всему миру.

ГРУ также известно своей готовностью идти на риск в тех случаях, когда другие службы на это не решаются. Этому управлению подчиняется российский спецназ, а офицеры-разведчики гордятся тем, что выполняют поставленные задачи, несмотря ни на что.

Но ГРУ действует не в одиночку. Другая группа, либо из СВР (российский аналог ЦРУ), либо из ФСБ (служба внутренней безопасности, проявляющая все большую активность за рубежом) тоже занималась взломом серверов Демократической партии. СВР осуществляла скандально известную «программу нелегалов», которые вели разведывательную работу в США и были разоблачены ФБР в 2010 году. Сотрудники ФСБ, которых называют ближайшими союзниками Путина, причастны к глобальной кампании троллинга и дезинформации. Эта служба в 2014 году даже похитила сотрудника эстонских спецслужб, проникнув через границу с этой страной.

В ответ на попытку убийства Скрипаля Британия пообещала усилить свою кампанию против ГРУ и пригрозила «демонтировать его сети», а также осуществить кибероперацию против линий связи этого ведомства. Все это прекрасно, и именно так контрразведка должна реагировать на попытку любой организации осуществить атаку в чужой стране. Но опасность заключается в том, что зациклившись на ГРУ, мы прекратим обращать внимание на другие угрозы. И ФСБ, и СВР имеют лицензию на убийство и пользуются ею. Они активно работают в Британии, Европе и Северной Америке. Исключительное внимание к одному только ГРУ сродни охоте на Петрова и Боширова. Это война, цель которой — уничтожить нескольких рядовых. Приказы отдает Кремль, а ГРУ — это лишь один из многих инструментов в его распоряжении.

Еще большую тревогу такое узконаправленное и ограниченное внимание к ГРУ вызывает в силу того, что его оперативных сотрудников представляют в виде кучки кровожадных идиотов. Британский министр безопасности Бен Уоллес (Ben Wallace), например, проводит параллели с комедийной пародией на шпионов, заявляя: «Скорее, это была операция в стиле Джонни Инглиша, а не Джеймса Бонда». В качестве подтверждения некомпетентности ГРУ приводят тот факт, что Скрипали выжили, что убийц якобы опознали, и что от выброшенного в урну «Новичка» пострадали ни в чем не повинные люди.

Верить этому было бы серьезной ошибкой. Прежде всего, Скрипаль и его дочь Юлия действительно пережили это нападение, но только по счастливой случайности и благодаря тому, что недалеко от Солсбери находится специальная военная лаборатория химического оружия. Но все могло пойти совсем по-другому.