Россия объявила всем заинтересованным силам, что она выступит на стороне Венесуэлы в объявленной против неё гибридной войне. Это модель войны с низкой интенсивностью, которую Соединенные Штаты вели против Никарагуа во время правления Сандинистского фронта в 1980-х годах. Почти десять лет спустя, лишив страну материальных и человеческих ресурсов, эта война стала причиной поражения фронта на выборах 1990 года.
Недостаток международной поддержки Никарагуа, а также начало распада его союзника — СССР — несомненно ускорили американскую победу.
Сегодня слабым местом подобной стратегии сегодня может стать изменение ситуации и возвращение России на международную арену в качестве влиятельного игрока сразу в нескольких регионах мира.
В этой связи следует принять во внимание ещё один важный фактор — возвращение России происходит в союзе с сильными региональными и международными государствами, чьи цели пересекаются с целями Москвы.
В Сирии мы стали свидетелями партнёрства России со сторонами оси сопротивления перед лицом внешней агрессии против Дамаска. То же самое прослеживается в Венесуэле, где пересекаются интересы России и Китая в предотвращении попытки Вашингтона свергнуть местный режим.
Сегодняшние обстоятельства коренным образом отличаются от ситуации 1980-х годов, когда у Советского Союза не было таких партнерских отношений и союзов — отношения с Китаем отличались враждебностью, а с Ираном были слишком холодны.
Сегодня международное измерение венесуэльского кризиса имеет гораздо большее значение, и его последствия зависят от позиции и политики сторон, причастных к данной интернационализации.
Интернационализация конфликта и ее возможные последствия
Москва вошла в этот регион через широко распахнутые двери, чего Вашингтон никак не ожидал, поскольку все прошлые американские администрации считали эти территории своим «задним двором».
Этот взгляд на Центральную и Южную Америку по-прежнему доминирует среди американской политической и военной элиты, хотя во многих государствах данных регионов произошли серьёзные изменения. Это связано в первую очередь с приходом в результате демократических выборов к власти националистических правительств. В Бразилии, Аргентине, Венесуэле, Боливии, Эквадоре и Уругвае победившие на выборах левые националистические движения придерживаются независимой политики, которая призвана следовать национальным интересам их стран на внутреннем экономическом и социальном уровнях. Разумеется, это идёт вразрез с политикой Вашингтона.
Несомненно, среди наиболее важных факторов, сделавшим это возможным, следует выделить активное вовлечение Соединенных Штатов в процессы на Ближнем Востоке, в том числе войны. Это открыло определённые возможности перед патриотическими силами в упомянутых странах и побудило их предпринять попытки добиться перемен, к которым в течение десятилетий стремились их народы. Вызвав сильный гнев Америки, они начали строить партнерские отношения в сфере экономики и политики с ее конкурентами на международной арене, такими как Китай и Россия. Соединённые Штаты считают данное сотрудничество стратегическим вызовом в одной из наиболее важных зон американского влияния.
Контрнаступление США против национальных правительств в странах Центральной и Южной Америки началось в период президентства Обамы, но перешло на новый этап при администрации Трампа, которая считает стратегическим приоритетом восстановление контроля в этом регионе. Нынешнюю войну против Венесуэлы нельзя анализировать вне данного контекста.
Что Соединенные Штаты предпримут в связи с решением России направить вооруженные силы (на данный момент это небольшой контингент) в Венесуэлу? «Америка будет также оценивать долговременные последствия от создания Россией военного плацдарма в Карибском бассейне, поскольку ее присутствие подрывает основы доктрины Монро и мешает США выполнять задачи по недопущению иностранных держав в свою геополитическую сферу, — можно прочесть в "Стрэтфоре" (Stratfor), аналитической компании, связанной с военными кругами в США. — До сих пор угроза американского вмешательства удерживала правительство Венесуэлы от подавления внутренних протестов. Власти все еще не хотят арестовывать или выгонять из страны Хуана Гвидо, опасаясь, что это станет поводом для возможного вмешательства Соединенных Штатов».
Однако если Мадуро начнет подавлять политическое инакомыслие, полагая, что присутствие российских войск исключает возможность американского вмешательства, это откроет два пути дальнейшего развития венесуэльского кризиса. Согласно первому сценарию, развертывание российских сил заставит оппозиционеров действовать быстрее и решительнее бороться с правительством. Другими словами, враждебные властям элементы в венесуэльской армии попытаются свергнуть их посредством военного переворота, прежде чем российские силы помешают это сделать.
Как следует из второго сценария, усиливающиеся благодаря российскому военному присутствию репрессии правительства подтолкнут сомневающихся офицеров венесуэльской армии повторно присоединиться к лагерю Мадуро. Это сделает переворот невозможным. В любом случае возможность увеличения российского контингента на Карибах изменит обстановку в Венесуэле.
Этот анализ позволил сделать два вывода о конфликте в Венесуэле. Согласно первому из них, реальная ставка Вашингтона — это государственный переворот против законного президента страны. Цель протестных движений, инициированных оппозицией, и гибридной войны против Каракаса — разжечь внутренние разногласия в обществе и истощить страну, чтобы побудить нерешительных военных свергнуть правящий режим.
Во-вторых, администрация США рассматривает присутствие России в регионе как продолжение противодействия политике «смены режимов», провалу которой Москва способствовала в Сирии. Сегодня Россия работает над предотвращением смены режима в Венесуэле. Если Китай, вложивший в эту страну около 70 миллиардов долларов, выступит на стороне России в Венесуэле, Вашингтону будет труднее достичь своих целей.
