В последнее время появилась интересная тенденция: высокопоставленные российские политики начали писать статьи идеологического характера, в которых они пытаются проанализировать метафизический смысл глобальных политических процессов и найти для Москвы место в меняющемся мире. Самая интересная статья написана личным советником Владимира Путина Владиславом Сурковым. Она посвящена новому цивилизационному этапу российского государства. По мнению Суркова, в российской истории было четыре модели государства: Великое княжество Московское Ивана III (XV-XVII веков), Российская империя Петра I (XVIII-XIX веков), советская империя Ленина (XX век) и Российская Федерация Владимира Путина. Главный вывод Суркова состоит в том, что страна подошла к определенному периоду, когда завершается процесс формирования новой долговременной национальной идеологии под названием путинизм.

Данная идеология слабо связана с субъективной личностью российского лидера. Она в основном отражает те цивилизационные, политические, культурные и религиозные ценности, которые возникли на стыке либерального эксперимента в первом после распада Советского Союза десятилетии и консервативного реализма, который последовательно набирает силу с начала XXI века. Консервативные государственные деятели быстро разочаровались в неолиберальном курсе, поскольку лидеры Запада не спешили включать Россию в свою систему. Кроме того, политический диалог строился на основе бесконечных обещаний со стороны Запада, за которыми стояло вполне реальное пренебрежение к мнениям Москвы по ключевым вопросам международной политики. Однако вторая по мощи ядерная держава, сыгравшая исключительно важную роль в создании системы равновесия сил в Европе после разгрома Наполеона Бонапарта и в победе над нацистской Германией, не желает занимать уготованное ей место на обочине глобальных миротворческих процессов. Она также не может смириться с тем, что ее считают проигравшей в холодной войне. Глубоко укоренившаяся элита, которая отвечает за принятие стратегических решений, воспринимает свою страну через призму концепции «Москва — это третий Рим и правопреемница Византии».

Идеология путинизма имеет много общего с американским «джексонианством», которое близко нынешней администрации президента Дональда Трампа (джексонианство — названо так в честь Эндрю Джексона, 7-го президента США в 1829-1837 гг. — прим.ред.). Обе концепции основаны на идее о приоритетности интересов своих стран. Глобализм и наднациональные институты важны с точки зрения налаживания более тесных контактов между разными действующими лицами на мировой арене, но они не должны выступать в роли «учителей» определенных стран. Формулы крайне просты. Для Трампа это — «Америка прежде всего». Все должно быть подчинено достижению этой цели. Для Владимира Путина мир без России не имеет смысла. Важнейшее место в этих идеологиях занимает вера и религия. Соединенные Штаты создавались на базе протестантской пуританской этики, которая определяет духовные основы американской нации и государственности. Такой же основой для России является православие, которое она приняла в 988 году, последовав примеру Византии. Религиозный элемент всегда играл очень важную роль в процессе государственного строительства (философская основа Российской империи — это «православие, самодержавие, народность») и в формировании национальной элиты. Российские руководители считают, что православие является важным фактором в консолидации общества и вносит большой вклад в создание нового российского самосознания. Без этого общество обречено на духовный и нравственный кризис, который чреват серьезными последствиями, включая утрату суверенитета и исчезновение России как цивилизационной единицы.

В то же время очевидно, что Америка и Россия являются многоконфессиональными странами. Следовательно, задача протестантства и православия состоит в объединении и укреплении, а не в доминировании и поглощении. В рамках путинизма и джексонианства политика должна строиться на фундаменте силы и целеустремленности. Конкретное воплощение этих принципов в жизнь осуществляется посредством укрепления военной мощи. Трамп в Америке и Путин в России последовательно укрепляют свои вооруженные силы, увеличивая финансирование оборонного сектора и военно-промышленного комплекса. Руководители двух стран осознают, что неолиберальный порядок в глубоком кризисе и что его крах неизбежен. По этой причине они обязаны обеспечивать безопасность своих стран в меняющемся мире. По словам Суркова, Москве также важно прийти в себя в плане геополитики. Здесь между путинизмом и джексонианством тоже много общего. Таким образом, президент Трамп готов использовать все ресурсы для защиты интересов США в критические моменты. Что касается Венесуэлы, то он совершенно справедливо исходит из бессмертной доктрины Монро, согласно которой американский континент является зоной жизненно важных интересов США. Россия точно так же воспринимает постсоветское пространство. Оно исторически, политически и экономически связано с Москвой тесными узами.

Исходя из своих идей о защите американских интересов, Дональд Трамп решает перевести американское посольство из Тель-Авива в Иерусалим (что правильно) и признать Голанские высоты частью Израиля. Этот шаг оспорят многие страны, но здесь необходимо признать еще одну истину: суждения этих стран субъективны, и в их основе лежат определенные симпатии. Почему эти мнения должны беспокоить президента США, который принимает решения на основе своих убеждений о правильном и неправильном, о добре и зле? Аналогичным образом Путин поддержал бывшего президента Дмитрия Медведева в вопросе признания независимости Южной Осетии и Абхазии. Кроме того, в свой третий президентский срок он принял решение по Крыму. Москва не считает эти шаги антиамериканскими или антизападными. У нее иное представление о Западе; оно основано на консервативных христианско-иудейских ценностях.

В целом путинизм подразумевает бесспорность того факта, что Владимир Путин спас Россию от распада и вернул ее в глобальную политику в качестве великой державы, у которой есть собственные национальные интересы. Это похоже на джексонианство в том смысле, что целью этой идеологии тоже было — снова сделать Америку великой, вернуть ее к реальным цивилизационным ценностям и к ее миссии, предначертанной отцами-основателями. Безусловно, близость идеологических позиций отнюдь не означает, что Соединенные Штаты и Россия станут союзниками и вместе сформируют новый мировой порядок. Напротив, соперничество на международной арене будет усиливаться, а кризис в отношениях между Вашингтоном и Москвой будет углубляться. Однако эти идеи и концепции позволяют нам надеяться на то, что стороны, адекватно воспринимая и уважая друг друга (в конце концов, можно уважать даже оппонента), не перейдут опасную красную черту.