Хотя она не часто говорит об этом в последнее время, ведущая «Эм-эс-эн-би-си» Рэйчел Мэддоу (Rachel Maddow) помнит, как масс-медиа оправдывали ложь администрации Буша. Эта ложь была призвана оправдать вторжение в Ирак в 2003 году. Это было время, когда элитные (часто выбранные из многих-многих профессионалов) журналисты целые месяцы служили стенографистами для поджигателей войны. Часто эти журналисты, как попугаи, повторяли без вопросов любую тонко рассчитанную «утечку». Они отвергали любых скептиков как «не лояльных» (к своей родине — прим. ред.) и отправляли в редакционные корзины статьи, которые могли вызвать вопросы к господствующей официальной версии событий (о попытках Ирака получить оружие массового поражения — прим. ред.). Когда вся эта элитная компания попалась, она объявила: «Никогда больше!»
Тем не менее с Рэйчел Мэддоу в качестве «глаголющего истину ребенка с картинки» (а также с Люком Хардингом из британской газеты «Гардиан», Крисом Хейсом и всем редакционным коллективом Си-эн-эн плюс сотни сошек поменьше) эти «журналисты» в течение последних двух лет повторили каждую ошибку из набора 2003 года.
Они рассматривали сплетни как факты, потому что та или иная сплетня шла от «источника» и так и просилась, чтобы ей поверили. Они размыли границы между точными знаниями, основанными на собственных наблюдениях, и слухами из вторых и третьих рук. Прибавьте сюда еще «людей, знакомых с этой темой» — и вот уже у вас есть «новости первых полос», слепленные из этого сомнительного навоза. Скептиков эти «журналисты» оттесняли на периферию как «полезных путинских идиотов». (Глен Гринвальд, журналист, сомневавшийся в «Рашагейте» с самого начала, говорит, что на «Эм-эс-эн-би-си» его запретили к показу после того, как он высказал критическое замечание в адрес Мэддоу. А ведь во времена Обамы и Буша он был на этом телеканале частым гостем.)
Эти «журналисты» принимали за чистую монету любую негативную информацию и отвергали любые факты, которые противоречили их заранее принятой на веру теории о «сговоре». Газета «Вашингтон пост» никак не отразила на своих страницах потрясающую историю о том, как ее репортеры вернулись с пустыми руками после многомесячных исследований, направленных на то, чтобы доказать, будто Майкл Коэн (адвокат Трампа — прим. ред.) встречался с российскими агентами в Праге.
Они с удовольствием ставили сальные заголовки с неприличными намеками, впрыскивая повышенную дозу бульварной сладкой водички в каждую статью. Они нарочно путали ситуацию, когда человеку лишь предъявлено обвинение, с уже вынесенным приговором о виновности. Они «связывали» каждого человека родом из России с «российским правительством». Они никогда не признавали ошибок, монополия на случайные ошибки якобы принадлежала только их оппонентам. Постепенно эти журналисты стали частью машины, которая не больше заслуживала доверия, чем политики, на которых эти «журналисты» полагались.
И хотя войны, которые эта пресса помогла начать по всему Ближнему Востоку, — это нечто по ту сторону добра и зла, есть во всех действиях этих людей еще один пострадавший. Это — журналистика как профессия. На этот раз нанесенный ей ущерб оказался еще хуже (чем в случае с вторжением в Ирак — прим. ред.). Во главе с Мэддоу, журналисты пошли еще дальше, чем просто производить халтурные репортажи. Они прямо объявляли, чью сторону они приняли (когда-то это считалось в журналистике смертным грехом). Они помещали себя в центр статьи. По словам одного из их критиков, «с чисто журналистской точки зрения, это просто былинная катастрофа».
И вот мы получили в наших телевизорах Мэддоу — ночь за ночью она сидела перед плазменным экраном, похожим на вывеску «их разыскивает полиция». На этом экране рядом с образами Трампа и Путина то и дело мелькали водянистые фото Картера Пейджа и Джорджа Пападопулоса (людей из команды Трампа, обвиненных в связях с русскими — прим. ред.). Каждый человек с фамилией на «ов» или другим русским окончанием у нее имел «связи с Путиным» или «отношения с российской разведкой», а в лучшем случае оказывался олигархом. При этом Рэйчел Мэддоу как будто влюбилась в клоунов «глубинного государства», над которыми сама же несколько лет назад посмеялась бы, — в Бреннана (директор ЦРУ при Обаме — прим. ред.) или в Клэппера (бывший глава национальной разведки — прим. ред.) и Коми (глава ФБР — прим. ред.).
Рэйчел Мэддоу игнорировала или принижала значение других новостей, посвящая 50 процентов времени «Рашагейту» (трамповский временный запрет на въезд гражданам ряда мусульманских стран удостоился у нее 6 процентов ее хронометража). Она много сделала, чтобы убедить американцев: основа их юстиции — это не принцип «невиновен, пока не доказана вина», а старое поверье насчет «дыма без огня не бывает». Она присоединилась к другим подобным «журналистам», публикуя материал, в подлинности которого они сами сомневались, включая досье Кристофера Стила (где Трамп ложно обвинялся в том, что русские имеют на него компромат в связи с недостойным поведением в России — прим. ред.).
Мэддоу стала человеком информационной войны. Она пошла дальше простоватой журналистики «приводных ремней» пропаганды Джорджа Буша-младшего, торговавших ложью по-мелкому, в розницу. Она собиралась своими действиями спасти страну. И вот она создает фантазийное медиа-полотно, которое утверждает ее в собственной правоте, а заодно еще и убеждает в истинности «рашагейта» других людей. И все это будто бы оправдано, потому что как же — ведь судьба всей республики висела на волоске! Казалось, в любой день Трамп в стиле мультяшного героя Скуби-ду стянет с лица резиновую маску — и тут-то и выяснится, что под ней все время скрывался Путин.
Великая мечта американских прогрессистов: доказать, что Америка управляется русским агентом — эта мечта оказалась похоронена. Но какой ответ на это развитие событий мы наблюдаем со стороны Мэддоу? А вот какой: она нарушает еще одно базовое правило журналистики и «топит» главную новость в глубине текста. (Главная новость — это тот факт, что комиссия Мюллера не нашла признаков сотрудничества Трампа и его окружения с Россией — прим. ред.) Мэддоу говорит: ну, хорошо, этот Билл Барр (генеральный прокурор США — прим. ред.) всего лишь говорит, что Мюллер не нашел признаков сговора. Если хотите — верьте ему. Но это не главное. Главное — Мэддоу все же знает, что со стороны Трампа было преступление — если не сговор с иностранной державой, то препятствование правосудию. А Мэддоу лучше знать. Между тем вот что на самом деле важно: Роберт Мюллер не нашел доказательств преступления, включая препятствование правосудию. А до него таких доказательств не нашло ФБР, а теперь еще и Билл Барр подтверждает, что преступления не было. Но Мэддоу все равно знает, что препятствование правосудию было, и если бы только она могла просмотреть весь доклад Мюллера — она бы вам все это объяснила. (Сейчас Мэддоу созывает американцев на специальный день протеста — выйти на улицы и потребовать немедленную публикацию доклада). Еще чуть-чуть — и она закричит: «Это были не русские, это был старик Барр в гостиной с подсвечником! А Трампа она обвинит в том, что он не сумел воспрепятствовать расследованию, которое сняло с него обвинение.
Если верить Мэддоу, после того, как потрачены два года на ожидание доклада Мюллера, попросить прессу подождать еще две недельки, пока Барр рассекретит доклад, — это просто бессовестно, это недопустимо. Нельзя так медлить. Надо быстро. А вот то, что Барр всего за два дня написал обобщение доклада, снимающее с Трампа обвинение в сговоре,- это наоборот, с точки зрения Мэддоу, подозрительно быстро. Подобная быстрота у нее может рассматриваться как доказательство — какой-то мухлеж с этим докладом имел место. Интересно получается у таких, как Мэддоу: то Трамп угрожает власти закона, (когда пытался защититься от обвинений — прим. ред.), его нужно заставить соблюдать закон. Но вот когда система вполне законно действует и генпрокурор принимает законное решение — это сразу же объявляется госпожой Мэддоу «инсайдерскими махинациями», попыткой скрыть нарушение закона со стороны власти — в общем, кризисом.
На прошлой неделе Мэддоу активно фокусировалась на истории о том, как компания, принадлежащая правительству другой страны, сопротивлялась требованиям доклада Мюллера. Сейчас этот случай рассматривается судом присяжных, так что публика в зале не знает, о какой компании идет речь, какое иностранное правительство тут замешано. Все это Мэддоу им не объясняет. Люди не знают и о том, имеет ли это дело какое-то отношение к Трампу, России, паукам с Марса или чему-тот подобному еще. Просто когда слушаешь выдумки госпожи Мэддоу, все вдруг начинает выглядеть очень большим и значительным.
Вот вам примеры из недавнего телевизионного вечера с мисс Мэддоу: она за несколько часов умудрилась в своей речи связать расследование «таинственного дела» (как она называет историю с мюллеровским доклдадом) связать все это с… Уотергейтом. И это при том, что единственной деталью, связывающей Трампа и дело Никсона, является суд в Уотергейте, тот самый, который в 1974 году стал ареной уотергейтского скандала. Мэддоу очень бы хотелось использовать его против Трампа. И она пишет об этом так: мол, раз в Уотергейте судья опубликовал часть представленных присяжным сведений, чтобы помочь подвергнуть Никсона импичменту. Так вот, на основе этой истории Мэддоу делает прогноз: это место не к добру для Трампа, «грязная Рэйчел» знает все секреты, которые он прячет. И эти секреты вот-вот вырвутся на свет!
И вот весь этот словесный манифест госпожа Мэддоу выдает разом, кажется, на одном дыхании. С уверенностью человека, который видит привидения и недоволен тем, что, кроме него, их никто не видит. Это перешло в такой позор, что недавно Мэддоу прямо в эфире была вынуждена принять поправку от одного из своих продюсеров.
В свое время у газеты «Нью-Йорк таймс» целый первый год иракской войны ушел на то, чтобы признать свои «ошибки» при подготовке вторжения в Ирак и выступить с чем-то вроде покаяния.
А вот насчет Мэддоу даже такого оптимизма по поводу ее возвращения к нормальности нет. Вместо паузы и размышления о своих поступках она выдает все новые бессмысленные и сложные теории заговора. Она говорит все быстрее, чтобы люди не заметили дефектов ее логики. Это печально, но приходится напомнить: в психиатрии есть термины для описания людей, которые отказываются принимать факты и утверждают, что они — единственные, понимающие этот мир, который мы и видеть-то не можем. Вот эти термины: галлюцинации — отказ — психоз — обцессия — паранойя.
Мэддоу — грустный случай. Другие игроки в бизнесе кабельного телевидения не имели ее интеллекта (это камень в ваш огород, Крис Куомо). Но Мэддоу стала верующей. Ее миссией стало — окончить президентство Трампа, причем сделать она это хотела своими силами. И ради этой миссии она деградировала из состояния, которое Гленн Гринвальд описал как «положение независимого мыслителя», в состояние «полностью подконтрольного, читающего по чужой бумажке, интеллектуально нечистого, партийного с головы до ног фрика».
Впрочем, и у неправоты есть свои градации. Можно иногда ошибаться (и вносить поправки). Но что делать с людьми, которые «ошибались» два года — и в сути обвинения, и в вопросе о наличии или отсутствии доказательств. Этот, второй, тип лжи хуже. И совсем уж деградирует человек, который осознанно манипулирует информацией, чтобы поддержать нужную ему версию. Такой человек приходит к выводу, что цель оправдывает средства.
На факультетах журналистики первый тип поведения называется ошибкой. Второй тип поведения (а именно в поведении была ошибка Мэддоу) называется пропагандой.
