Когда москвичи пойдут на избирательные участки, чтобы проголосовать на региональных выборах, которые состоятся в России этой осенью, некоторые из них увидят в бюллетене имя Бориса Кагарлицкого. Борис Кагарлицкий, социолог, публицист и левый общественный деятель, который участвовал во многих важнейших событиях в новейшей истории России, баллотируется в Мосгордуму.
Региональные выборы, которые пройдут в Москве и ряде других регионов России восьмого сентября, быстро превращаются в значимое политическое событие, которое может определить будущее страны. Рекордное количество кандидатов либо независимы от «правящей» партии «Единая Россия», либо находятся в решительной оппозиции по отношению к ней. Региональные избирательные комиссии страны, подконтрольные властям, пытались не допустить этих кандидатов к участию в выборах, находя мифические нарушения в списках подписей, которые те собрали для участия в выборах. Но когда стало известно о вмешательстве избиркомов, более 20 тысяч человек вышли на митинг «За честные выборы», проходивший в Москве 20 июля. Число протестующих было рекордным за весь период с 2011-2012 годов, когда проходили демонстрации против нарушений в избирательных процессах. В июле этого года московский протест был мирным, и гражданское общество праздновало победу. Но в итоге большинство независимых кандидатов так и не попали в избирательные списки. 27 июля около 10 тысяч человек вышли на несанкционированную акцию в поддержку незарегистрированных кандидатов. На этот раз полиция действовала жестко, было арестовано более тысячи человек (по некоторым данным — более полутора тысяч), в том числе журналисты. Лидеров некоторых оппозиционных движений полиция держала под арестом несколько дней (протесты продолжаются и в августе). Либеральное интернет-издание Republic написало: «Выборы в России закончились. Что теперь делать оппозиции?».
Основатель нового движения «Гражданская солидарность» Борис Кагарлицкий считает, что настоящее участие россиян в политической жизни своей страны только начинается. Он родился в семье публичных интеллектуалов, его дед был революционером, в честь которого названа одна из улиц в Москве. В 1982 году марксиста-диссидента Кагарлицкого обвинили в антисоветской пропаганде, и он год отсидел в Лефортовской тюрьме. Кагарлицкий является активным сторонником левых идей и уже давно участвует в профсоюзном движении в России. В 1990 году вошел в блок «Демократическая Россия» и был избран депутатом в Моссовет, а затем создал депутатскую левую группу. В 1993 году он выступил против обстрела здания парламента по приказу президента Ельцина, его арестовали и избили. В последние годы он занимается преподавательской и публицистической деятельностью. Написал более десятка книг, среди которых — «Мыслящий тростник» (The Thinking Reed, Verso, London, 1989), стал лауреатом Дойчеровской мемориальной премии, потом последовали «Глобализация и левые» (2002), «Восстание среднего класса» (2003), «Управляемая демократия» (2005), «Неолиберализм и революция» (2013), «Между классом и дискурсом» (2017). Кагарлицкий —преподаватель Московской высшей школы социальных и экономических наук. Главный редактор интернет-журнала Рабкор.ру.
Надежда Ажгихина: Борис, вы являетесь зарегистрированным кандидатом на выборах в Мосгордуму от Дорогомиловского и Раменского районов, а также от района Фили-Давыдково. Избиратели этих районов — это ученые, преподаватели, представители верхних слоев среднего класса. Есть также пенсионеры и студенты. Почему вы решили участвовать в этих выборах, которые многие считают нечестными и на которых оппозиция реальных успехов не добьется?
Борис Кагарлицкий: Выборы, которые состоятся восьмого сентября, очень важны, возможно, они станут переломным моментом. Об этом свидетельствуют происходящие вокруг них конфликты — причем, не только в Москве или Санкт-Петербурге, но и в других регионах. Например, в Астраханской области, где на выборах губернатора области не был зарегистрирован Олег Шеин, кандидат от «Справедливой России», видный профсоюзный деятель и лидер движения против пенсионной реформы. Популярность «Единой России», партии власти, крайне низкая. Протестные настроения растут, что отметили социологи еще в 2018 году. С другой стороны, большинство людей не готово к радикальному протесту. Однако они готовы протестовать на избирательных участках, голосуя против «Единой России». Выборы — это поле, на котором развернется настоящая битва. Власти это чувствуют. Они пытаются, с одной стороны, не допустить к выборам независимых кандидатов, а с другой — ужесточить контроль над официальными оппозиционными партиями. Это трудно, потому что люди в этих партиях также почувствовали ветер перемен. Партия «Справедливая Россия» под давлением своих членов, поддерживающих Олега Шеина, заключила соглашение с движением «Гражданская солидарность».
Лидеры движения — его основатель Георгий Федоров и я — в списках «Справедливой России». В сентябре этого года москвичи будут избирать Мосгордуму, которая будет принимать законы и контролировать бюджет самой богатой и густонаселенной части страны. Неудивительно, что ставки чрезвычайно высоки. Есть возможность вовлечь в политический процесс многих активных людей, волонтеров. Это — левые политики будущего. Председатель моего избирательного штаба, политолог Алексей Симаянов, поговорил с нашими волонтерами и сказал: «С этого момента вы являетесь политиками». И он прав.
Н.А.: каковы основные пункты вашей программы?
Б.К.: Бюджет Москвы составляет около трех триллионов рублей рублей [47,3 миллиарда долларов]. Это больше, чем бюджет Берлина, Варшавы и Стокгольма. Он даже немного больше, чем бюджет Лондона. Коррупция чудовищная, и это усугубляется невероятной централизацией принятия решений. Областные депутаты малокомпетентны, и в расходовании средств нет прозрачности. Ежегодно около триллиона рублей просто воруется. Все оппозиционные кандидаты говорят о коррупции. И все кандидаты говорят о демократизации. Это широкая повестка дня, общая для оппозиции. Но есть и другой аспект, о котором говорят только левые — это проводящаяся в Москве неолиберальная политика и ее социальные последствия. Неолиберальная политика в сфере здравоохранения, образования и системы транспорта в Москве. Потребности общества игнорируются, и городские власти покупают услуги у самих себя или у компаний, которые они контролируют. Все услуги становятся платными. Происходит коммерциализация общественных услуг. Качество жизни заметно ухудшается.
В своей программе мы предлагаем широкую демократизацию, передачу на места контроля над расходованием средств на развитие. Люди должны решить, что им нужно. Речь идет не о рынке услуг, а о стратегии городского планирования. Это наша повестка на местном уровне. Более широкая повестка дня — добиться того, чтобы левые стали частью борьбы за демократию. Борьба за демократию усиливается в Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани и в других городах, и наша цель — занять достойное место в этом процессе и влиять на его результаты. Общество не должно думать, что существуют только власть и либералы. Ведь якобы оппозиционные либералы и власть на самом деле поддерживают одну и ту же экономическую систему, только либеральная оппозиция вроде как недовольна коррупцией. Наша задача состоит в том, чтобы показать, что в демократическом процессе могут сыграть левые идеи и социальный заказ.
Н. А.: Готовы ли к этому оппозиционные либералы? [Российские либералы более близки к неолибералам в экономической сфере, хотя в других, неэкономических сферах придерживаются социально-либеральных взглядов].
Б.К.: К сожалению, не всегда. Когда мы готовились к недавним митингам, некоторые лидеры оппозиционных движений вели себя очень плохо. Но нас не волнует, как к нам относится отдельный политик, нас волнуют общие демократические принципы. Мы отстаивали право всех независимых кандидатов на участие в выборах, хотя взгляды большинства из них совсем не близки нашим взглядам. Это политические оппоненты, потому что в России существует принципиальная разница между левыми и либералами. Либералы хотят свободы и прав только для себя и исключительно для себя. Мы же, левые, хотим, чтобы свободы и права были у всех.
Н.А.: Вы взаимодействуете с другими левыми движениями?
Б.К.: Да, с отдельными кандидатами от левых партий и движений. Но в России нет левых партий в полном смысле этого слова. Невозможно даже говорить о партиях как таковых без множества оговорок.
Тем не менее, есть большая вероятность того, что будет избран левый кандидат. И не очень важно, от какой партии. Есть возможность создать ассоциацию, движение, которое российским левым давно необходимо. Выборы восьмого сентября являются еще и информационным прорывом — они позволяют привлечь внимание огромного количества людей, которые никогда не слышали о наших идеях. Я часто бываю в подмосковных районах и вижу, что до недавнего времени люди мало знали о выборах. Мы должны работать с людьми и объяснять свою позицию. Избирателей волнуют практические вопросы. Скажем, проблема отмены троллейбусных маршрутов. Непонятные стройплощадки в центре города. Снос памятников архитектуры XVIII-XIX веков. То, что людей вынуждают переезжать из центра на окраину. Важно начать говорить с людьми о том, что их волнует сегодня.
Ситуация в целом очень нестабильная, и к осени созданная властями система может рухнуть. Выборы играют важную роль. В любом случае в Мосгордуму придут новые люди. И это, безусловно, повлияет на политику города и страны.
Н.А.: Последняя реакция московских властей — жестокое обращение с людьми, протестующими против отказа в регистрации независимых кандидатов — свидетельствует о том, что диалог невозможен.
Б.К.: Нам не нужен диалог. Нам нужно победить на выборах. Массовые протесты на улицах российских городов стали обычным делом, как и жесткие полицейские методы их разгона. Протесты против строительства мусорных свалок, переросшее в затяжную войну на севере России, блокирование строительства различных объектов, угрожающего паркам и памятникам архитектуры, демонстрации в поддержку преследуемых людей, забастовка рабочих в Татарии — все это создает эмоциональный фон избирательной кампании в Москве, и в 28 других областях.
27 июля несколько тысяч человек пришли в центр столицы, чтобы выразить свое возмущение отказом в регистрации для независимых оппозиционных кандидатов, протесты продолжались и в августе. Демонстрантов разогнали, применяя жесткие методы, но это не значит, что, прибегнув к демонстрации силы, власти победили. Проблема даже не в тех двух-трех тысячах активистов, которых избивали на Тверской. А в обычном гражданине, который не разделяет идей протестующих, но которого при этом все больше возмущают действия полиции. И именно этот гражданин, который пока молчит, «накажет» российский режим восьмого сентября своей массовой явкой и голосованием за умеренную оппозицию.
Н. А.: Что вселяет в вас оптимизм?
Б.К.: Мы практически единственные, кто проводит кампанию от имени простых людей. Как Берни Сандерс. Оппозиционера Алексея Навального поддерживает бизнес, такие известные предприниматели, как Павел Дуров, владелец канала «Телеграмм». А наши сторонники со всей страны присылают нам пожертвования, эквивалентные пяти, десяти, двадцати долларом. Они желают нам успеха. Многие из них делают это анонимно. В прошлом году ничего подобного не было. Ситуация стремительно меняется.
Н. А.: А какие у вас информационные платформы?
Б.К.: Наш основной интернет-ресурс — это «Рабкор», ежедневный журнал, посвященный политике, экономике, обществу и культуре. В социальных сетях и мессенджерах с ним связаны другие группы, но ресурс относительно невелик. На федеральные каналы нас не пускают. Но солидарность с нами проявляют некоторые популярные онлайн-каналы и Ютуб. И по закону нам, как политическим кандидатам, должны предоставлять немного времени на московских телеканалах. Мы устанавливаем связи с аудиторией, которых еще недавно у нас не было. В любом случае, ситуация меняется. Еще неделю назад многих москвичей выборы не интересовали. Но после подсчета бюллетеней власти поймут, что страна изменилась. Режим настолько непопулярен, что «Единая Россия» не решилась представить свой список, все их кандидаты делают вид, что они независимы. Представить только — правящая партия уходит в подполье!
По нашему сценарию в любом случае будут избраны кандидаты, которые не являются членами правящей партии. Важно, чтобы среди них были представители левых движений для продвижения левой повестки дня.
Н. А.: То есть, вы хотите сказать, что в российской политике возможен поворот влево?
Б.К.: Думаю, что да. Неолиберальная система, в которую пытается вписаться Россия, разваливается во всем мире, этим кризисом воспользовался Дональд Трамп. Трамп — это не случайность. Мировая система находится в состоянии кризисе, и то же самое происходит и в России. Система, основанная на использовании советских ресурсов [в первую очередь на экспорте газа и нефти с месторождений, которые были разработаны в советское время] долго не продержится. Режим продолжает говорить о необходимости прорыва в модернизации, но при существующей системе прорыв невозможен. Без социальных преобразований не будет людей, способных его осуществить. В царской России тоже хотели совершить прорыв, но этого не произошло, потому что без революции он невозможен. Объективной необходимостью является расширение сектора общественной собственности, переход к демократическому инвестиционному планированию, расширение социальной мобильности, выравнивание диспропорций между регионами.
Н. А.: А молодежь интересуют левые идеи?
Б.К.: Многие вообще не интересуются политикой. Но тех, кто интересуются, левые идеи интересуют. Среди волонтеров нашего штаба есть очень молодые люди.
Н. А.: Кстати, как они относятся к насилию? Многие, кто критикует левых, обвиняют их в том, что они оправдывают насилие как средство достижения цели.
Б.К.: Нас обвиняют еще и в реабилитации Сталина. Но как только начнется настоящая политика, про Сталина забудут. В современной политической ситуации сталинский опыт бесполезен. Это другая эпоха с другими проблемами. Общество изменилось. При Сталине общество по большей части состояло из крестьян, оно было очень молодым, и многие молодые люди во время гражданской войны научились убивать, поэтому порог восприятия насилия был другим. Сегодня, дело даже не в том, что новые левые поняли и отвергли террор как метод. Дело в том, что мир изменился. Сегодня террор ничего не решит. Даже люди, которые расхаживают с портретами Сталина, не знают, как решать проблемы. Портрет Сталина — это скорее упрек Путину. В целом общество тяготеет к левой социал-демократии. Лично я считаю, что она, наверное, слишком умеренна. Но в любом случае людям нужны социальные преобразования и экономика смешанного типа. Людям нужен русский Берни Сандерс.
Н.А.: А чего американцы не знают о ситуации в России?
Б.К.: Представление западных СМИ о России как о монолитном обществе, где есть один лидер, который решает все, Путин, абсолютно абсурдно. У нас гораздо более сложная политическая система. Это не демократия, но она далека от того карикатурного образа, который создают американские СМИ. Либеральная пресса часто пишет, что в России, кроме правительства, существует группа прозападных либералов — и больше вроде как никого. Дело представляется западными СМИ так, что эта группа чудесных прозападных либералов противостоит всему остальному обществом, а все это остальное общество представляется западному читателю в самом мрачном свете. Это тоже неправда, и эта избирательная кампания показывает, что картина гораздо более разнообразная.
И, наконец, главная проблема либералов: российская либеральная оппозиция не предлагает социального выхода из сложившейся ситуации. В лучшем случае она предлагает бороться с коррупцией. Следует отметить, что либералы, думающие таким же образом, составляют большинство и в российском правительстве.
Обществу необходимы гораздо более глубокие изменения. Пенсионная реформа и последовавшие за ней в прошлом году протесты выявили глубокие противоречия, которые накапливались долгое время. Люди смогли выразить то, что они боялись сказать вслух раньше. Сейчас они говорят, что их обманывают, что государство пытается за счет граждан достичь своих собственных целей, далеких от интересов людей. Люди обретают уверенность, и считают, что их голос должен быть услышан.
