После августовской встречи с Владимиром Путиным Эммануэль Макрон констатировал, что он верит в Европу от Лиссабона до Владивостока. Несколькими днями позже с российским лидером встретился президент Финляндии Саули Ниинистё (Sauli Niinistö), который выразил обеспокоенность планами по размещению в Европе американских ракет средней дальности. И хотя потом руководители ключевых европейских держав высказались против возвращения России в «Большую семерку», Запад стал все реже говорить об изоляции Москвы и все чаще о ведении с ней диалога.

Как реагирует на это Польша? Несмотря на то что глава польского МИД Яцек Чапутович (Jacek Czaputowicz) встречался недавно с Сергеем Лавровым, в этом плане ничего не изменилось. Отношения между нашими странами были плохими и таковыми остались. Последняя встреча на высшем уровне состоялась почти девять лет назад. После российской аннексии Крыма контакты, по сути, оказались в замороженном состоянии, а Варшава даже приостановила действие договора о малом приграничном передвижении с Калининградской областью. Как говорит Чапутович, «Россия не меняет курс своей политики в отношении Украины, демократической оппозиции или Договора о РСМД», а поэтому какой-либо перелом невозможен.

Ситуация выглядит так, что Франция, Германия и другие важные европейские игроки разговаривают с Россией, а мы отказываемся от любых контактов с ней. В то время как Меркель и Макрон, невзирая на свое принципиальное несогласие с действиями Кремля, стремятся достичь хотя бы минимальных договоренностей, мы блокируем любые попытки начать диалог. При этом мы забываем, что диалог и стремление преодолеть разногласия всегда соответствуют интересам таких небольших государств, как Польша, поскольку конфронтация с сильными игроками не может обернуться для них ничем хорошим.

На чьей стороне правда в наших многочисленных спорах с Россией, с точки зрения государственных интересов имеет второстепенное значение. Важен конечный результат, то есть то, способны ли мы поддерживать с большим и важным соседом хотя бы нейтральные отношения. Если нет, то это в первую очередь наша собственная проблема, поскольку от отсутствия нормальных контактов Москва страдает гораздо меньше, чем Варшава. Поддерживать диалог с Кремлем должна стремиться именно Польша, ведь это единственный способ, позволяющий снизить напряженность в двусторонних отношениях, а как следствие — повысить чувство нашей безопасности.

Приняв такую стратегию, мы отнюдь не заявим об отказе от европейских ценностей или о восхищении путинской политикой. Напротив, стремление преодолеть расхождения в сложных темах и разработать механизмы мирного разрешения споров соответствует европейскому духу и согласуется с обещанием мира, которое после Второй мировой войны легло в основу формирования европейского сообщества. Методично отметая эту культуру диалога, мы не только совершаем серьезную стратегическую ошибку, но и все явственнее демонстрируем, что Польша отдаляется от Запада и его цивилизационных достижений. Чем раньше мы изменим свой подход, тем будет лучше и для нашей страны, и для Европы.