На кладбище на северо-востоке Москвы стоит надгробие из черного камня. На фотографии в золотой рамке — мужчина с приветливым, несколько застенчивым взглядом. Здесь покоится Сергей Леонидович Магнитский, родившийся в 1972 году в Одессе и скончавшийся в ноябре 2009 года в Москве. Он умер мучительной смертью в камере одного из московских следственных изоляторов при обстоятельствах, не выясненных до конца и десять лет спустя.
Существует две версии событий, приведших к смерти Магнитского. Одна из них, широко известная, воспринимается как триллер. Она приводится в тысячах статей, телевизионных интервью и на слушаниях в парламентах. Мужчина, лежащий на кладбище, предстает в ней как честный борец с коррупционной системой, которая его в итоге и убила.
Вторая версия сложнее, и героя в ней нет.
Первая версия истории стала одним из факторов мировой политики. На ее основе в 2012 году в США был принят закон, делающий возможным введение санкций против России и носящий имя московского покойника, — «закон Магнитского». Он был подписан тогдашним президентом США Бараком Обамой и одобрен подавляющим большинством членов обеих партий — и республиканцами, и демократами. Если в чем-то и могут совпасть мнения противоборствующих политических лагерей в США, то это тезис, что с Россией ошибки быть не может. В 2017 году за первым законом последовал «Глобальный закон Магнитского», дающий США право наказывать санкциями за нарушение прав человека виновных по всему миру.
Всего этого добился человек, который долгое время был шефом Магнитского в Москве, — Билл Браудер (Bill Browder). «Магнитский был подвергнут беспримерному испытанию, и он стал беспримерным героем», — говорит он.
Браудер родился в США. Его фирма Hermitage Capital долгие годы была одним из крупнейших иностранных инвесторов в России. Тогда Браудер был ярым сторонником российского президента Владимира Путина на Западе. Так продолжалось до 2005 года, когда ему запретили въезд в Россию.
Сегодня он сам себя называет «государственным врагом Путина номер один». Из своего офиса в лондонском квартале Финсбери он координирует кампанию, которую нарек «Справедливостью для Сергея Магнитского». Он хочет добиться, чтобы и другие страны ввели санкции из-за его дела. Пока примеру США последовали четыре страны. Сейчас Браудер сосредоточил свои усилия на Европе. Он говорил с политиками в Норвегии, Швеции и Франции. В мае побывал в Берлине, имел беседу с руководителем внешнеполитического комитета бундестага и встречу в ведомстве канцлера.
Браудер может захватывающе рассказывать, как был убит тайный борец со злом Магнитский. Эта история — как входной билет в политику, поэтому его принимают депутаты и дипломаты. Многие правозащитники и политики встречают его с распростертыми объятьями. Они поддерживают законы Магнитского, потому что те имеют гуманитарную направленность и служат прецедентом: где бы коррупционные режимы ни нарушали гражданские права, они должны в будущем считаться с последствиями как минимум в форме запретов на въезд и замораживания банковских счетов виновных, как предусматривает «глобальный закон Магнитского». Закон придает правам человека, над которыми так часто смеются автократы, нотки агрессии.
Но есть и вторая версия истории Сергея Магнитского. Она более противоречивая, чем рассказ Браудера, и ее труднее изложить вкратце: ей посвящены десятки томов, тысячи страниц судебного дела — не только в Москве, но и в Лондоне и Нью-Йорке. После их просмотра возникает вопрос, а существовал ли вообще коварный политический заговор с целью убийства… Или же в случае с Браудером Запад попался на удочку афериста? Многие утверждения в истории Магнитского уже не выглядят бесспорными, в первую очередь казавшееся таким четким распределение ролей между добром и злом. Сомнительны уже не только версии российских властей. Билл Браудер тоже запутывается в противоречиях.
Это дело ставит Запад перед рядом неприятных вопросов. Говоря о России, европейцы и американцы выстраивают свои аргументы, как правило, с позиций морального превосходства. Но в том, что касается санкций, связанных с Магнитским, возникает вопрос, не позволили ли они использовать себя в интересах политического активиста Браудера. Действительно ли благая цель оправдывает его методы?
Лишь одно остается неизменным: как ни выворачивай эту историю, Магнитский однозначно остается жертвой ужасающего беззакония.
Конец Магнитского
Вечером 16 ноября 2009 года Сергей Магнитский умирает в камере московского следственного изолятора «Матросская тишина». За четыре с половиной месяца до этого один из тюремных врачей диагностировал у него воспаление поджелудочной железы, но незадолго до операции заключенного перевели в другую тюрьму, в которой не было необходимого для операции оборудования. Объявили, что в его камере будут делать ремонт. Было ли это действительно так? Даже после его смерти работы там так и не начались. Это обнаружила комиссия, занявшаяся расследованием произошедшего. Она начала работу сразу после смерти Магнитского, настолько велико было возмущение случившимся в Москве. В комиссию вошли известные правозащитники, противники Кремля. Они рассмотрели записи и жалобы, которые Магнитский написал в огромных количествах. Они также опросили тюремный персонал, который, по идее, должен был помочь Магнитскому, но на самом деле бросил его умирать.
Двадцатистраничный отчет комиссии дает детальное представление о садистском бездушии российской пенитенциарной системы. За несколько месяцев до смерти Магнитского постоянно переводили из одной камеры в другую. Его мать приносила медикаменты, но ему их передавали только 18 дней спустя. В сентябре ему пришлось спать в одежде, потому что в окне камеры не было стекол. Засорившийся унитаз извергал фекалии. Однажды у Магнитского так болел живот, что его сокамерник в отчаянии барабанил в дверь ногами, зовя на помощь. Но к врачу больного доставили лишь через пять часов.
В последний день жизни состояние Магнитского ухудшилось. Его вернули в ту тюрьму, в которой его должны были оперировать за несколько месяцев до этого. Там умирающий запаниковал. Его «успокоили», надев на него наручники. В актах зафиксировано и «применение резиновой дубинки». Магнитского оставили одного в камере, без наблюдения, без врача. «Больного в критическом состоянии оставили практически умирать в течение 1 часа и 18 минут без медицинской помощи», — написала комиссия. Ее отчет воссоздает хронологию безжалостного неоказания помощи человеку. Но доказательств, что это было преднамеренное убийство, нет.
Версия Браудера более драматична: арест и смерть Магнитского были целенаправленным актом мести российской юстиции активному борцу с коррупцией. По словам Браудера, он поручил «своему адвокату» Магнитскому в 2007 году провести некие расследования, в результате которых тот выявил преступление невероятного масштаба — самую большую налоговую аферу в российской истории, совершенную группой коррумпированных полицейских и чиновников.
Речь идет о сумме в 230 миллионов долларов и о тщательно продуманном плане. В центре аферы стояли, по словам Браудера, два жулика: московские полицейские Артем Кузнецов и Павел Карпов. Сначала они начали фиктивное расследование против компании Браудера, а затем прибрали к рукам три основанные людьми Браудера фиктивные фирмы. На основании конфискованных документов эти фирмы были переписаны на подставных лиц. Они в свою очередь сконструировали истории об убытках и потребовали возврата налогов в размере 230 миллионов долларов, заплаченных ранее фирмами Браудера. Полицейский Карпов заявил, что не имеет к афере и аресту Магнитского никакого отношения: «Браудер — лжец». Кузнецов был недоступен и не ответил на запрос.
По словам Браудера, Магнитский изобличил обоих и сообщил о них властям. Те же самые полицейские устроили так, что он попал за решетку и там был убит. Об этом Браудер рассказывал бесчисленное множество раз. Магнитского «убили», сказал Браудер, выступая перед Конгрессом США. По его словам «в течение часа и восемнадцати минут» его избивали восемь надзирателей. Затем его нашли мертвым на полу камеры. Об этом Браудер заявлял и в канадском парламенте.
В ответ на вопрос о доказательствах он говорит об отчете комиссии, проводившей расследование. На своей странице в интернете он ссылается на отчет в качестве доказательства того, что те же самые чиновники, которых обвинил Магнитский, «целенаправленно пытали, а затем убили его». Но в самом документе отсутствуют какие-либо указания на то, что речь идет о предумышленном умерщвлении. Полицейские Карпов и Кузнецов — якобы ключевые фигуры в убийстве — в русском оригинале отчета комиссии вообще не упоминаются. Фамилия Кузнецова возникает лишь в переводе отчета на английский на сайте Браудера.
За прошедшее в тех пор время кампания Браудера создала свою собственную систему координат, собственные доказательства. В последние годы появились отчеты Европейского Совета, на которые охотно ссылается Браудер, но они во многом сами основываются на его версии событий. Например, докладчица Европейского Совета и бывшая министр юстиции Германии Сабине Лойтхойссер-Шнарренбергер (Sabine Leutheusser-Schnarrenberger) пишет, что Магнитский был «независимым адвокатом». Но достаточно лишь заглянуть в документы, имеющиеся в свободном доступе в интернете, чтобы установить, что Магнитский был экспертом по налогообложению в одной из аудиторских компаний и несколько лет работал на Браудера.
Браудер говорит, что важно вести «войну за справедливость». Возможно, он потому так преуспел в этом деле, что его описание событий практически идеально вписывается в тот крайне негативный образ, в котором уже несколько лет предстает Россия. Многие средства массовой информации верят ему. Браудер дал бесчисленное количество телевизионных интервью по этой теме. На некоторых его снимках на заднем плане можно видеть статьи ведущих масс-медиа на стенах офиса: статьи из «Вашингтон пост», «Файненшл таймс», российской «Новой газеты». Статьи вставлены в рамки, как грамоты, и создается впечатление, что они подтверждают каждое слово Браудера. «Шпигель» также писал об этой кампании и брал интервью у Браудера. А «Нью Йорк таймс» даже получила Пулитцеровскую премию за свои статьи о российской юстиции, в том числе и о Магнитском. Об этом деле сняты фильмы, и даже существует театральная постановка.
Но напрашивается вопрос, насколько надежна фактологическая база, на основании которой политики и СМИ выносят свои суждения об этом деле. Ведь нестыковки и противоречия версии Браудера можно обнаружить даже в документах, которые сотрудники Браудера сами публикуют в интернете. К этим материалам относятся две фотокопии документов в формате pdf. Это протоколы допросов, которые якобы должны доказывать, что Сергей Магнитский мужественно сообщил о налоговой афере на сумму в 230 миллионов долларов, которую ему удалось раскрыть. Браудер так пишет об этом в своей книге: «Сергей договорился о встрече в Государственном следственном комитете на 5 июня 2008 года… Он сел, выложил свои доказательства и дал свидетельские показания, в которых назвал Кузнецова и Карпова явными соучастниками дела».
Но сам протокол говорит о другом. Хотя Магнитский и упоминает имена обоих следователей почти 30 раз и описывает их роль в обыске, он ни разу не выдвигает конкретных обвинений против них лично. Во втором протоколе его показаний от 7 октября Карпов и Кузнецов не упоминаются вообще. Форма первого документа указывает также на то, что Магнитский дает показания не совсем добровольно, а как свидетель в некоем разбирательстве. Оно шло с февраля, как явствует из других источников. Это подтвердил «Шпигелю» и человек, который присутствовал при даче тех показаний: бывший адвокат Магнитского Дмитрий Харитонов сказал, что его клиент был вызван для дачи показания повесткой.
Бизнес Браудера
Браудер обладает явным талантом так излагать факты, чтобы они подтверждали его версию любой истории. В Москве это было составной частью его бизнес-модели в качестве инвестора. 1500% — такого дохода добилась компания Hermitage Capital, по ее собственным данным, всего за несколько лет. А вот ставки её налогов были ниже: согласно данным российских следователей, одна фирма из фондовой структуры Браудера неправомерно платила только 5% в качестве налогов. Фактически должно было быть 15%, соглашение об отсутствии двойного налогообложения с Кипром в данном случае применить было нельзя. Браудер это отрицает.
Бизнес-модель Браудера была в любом случае прибыльной: с конца девяностых годов его фонд скупал задешево акции таких российских концернов, как Газпром, а также государственного банка Сбербанк. Затем Браудер вступал в конфликт с руководством концернов, клеймил царящую там разветвленную коррупцию и требовал реформ. Когда они проводились, стоимость акций Браудера возрастала. Если же нет, то его фонд все равно оказывался на слуху.
Газпрому Браудер уделял особое внимание. В 1998 году весь концерн оценивался всего лишь в 3,5 миллиарда долларов. Семь лет спустя его капитализация составляла уже 160 миллиардов. Hermitage держал многочисленные доли в подставных фирмах. Некоторые из них для проформы нанимали инвалидов, которые на бумаге числились «аналитиками ценных бумаг», а на самом деле не обладали никакими знаниями в этой области, как позднее было установлено в ходе многочисленных судебных разбирательств.
Таким образом, фирмы получали налоговые льготы, предусмотренные для предприятий с долей инвалидов в персонале как минимум в 50%, но не могли использоваться западными инвестиционными фондами для ухода от налогов. Российские власти по этой причине годами вели расследование в отношении Hermitage и при этом выявили человека, который помогал Браудеру выстраивать модели ухода от налогов, — Сергея Магнитского. По словам Браудера, тогда эта практика была обычной.
Когда Браудер говорит перед западной публикой о своей судьбе, выходит, будто расследования налоговой полиции стали для его компании громом среди ясного неба. Следователь Кузнецов якобы появился в 2007 году совершенно неожиданно и без предупреждения. Так это описывает Браудер в своей книге и в интервью. Это важно, потому что должно подчеркнуть, что «явно подстроенным» было всё дело, затеянное лишь с одной целью — добыть необходимые документы для уже давно запланированной аферы на 230 миллионов долларов.
Но дата неверна. Имя Кузнецова упоминается уже в июне 2006 года в письмах, направленных в фирмы Браудера: полиция требует там предоставления банковских данных. Доказано, что персонал Браудера знал об этих письмах, они находятся у него.
Есть и еще один протокол допроса, который Браудер не так наглядно поместил в сети. Он относится к 2006 году, то есть ко времени задолго до того, как Магнитский якобы раскрыл большую налоговую аферу, чем, согласно Браудеру, и вызвал неудовольствие властей.
В протоколе говорится, что следователи допрашивали Магнитского об одной из подозрительных подставных фирм, которая оформляла трудовые договоры с инвалидами. Магнитский показал, что люди Браудера попросили его «на какое-то время взять на себя функции управляющего». Из других документов явствует, что Магнитский уже в 2002 году занимался делами этих фирм.
Противоречия
Некоторые из обвиненных Браудером людей решили опровергнуть выдвинутые против них обвинения. Например, московский полицейский Павел Карпов, который, по утверждению Браудера, вместе с Кузнецовым из мести за показания сделал так, чтобы Магнитского посадили в тюрьму и там умертвили. В 2012 году Карпов подал в Лондоне иск о клевете.
Судья Саймон, который вел заседание, объявил, что по формальным причинам данный иск не может рассматриваться в английской юрисдикции. Но в письменное обоснование своего решения он вписал роковые для Браудера слова, назвав его storyteller, то есть сказочником. Там же было сказано, что Браудер ни в малейшей мере не сумел подтвердить свои обвинения фактами. Саймон также написал, что его оценку можно рассматривать как явную реабилитацию Карпова.
Однако на слова судьи общественность не обратила никакого внимания. Газета «Гардиан» и другие британские средства массовой информации сообщили о якобы разгромном поражении полицейского Карпова и использовали при этом стиль и частично формулировки сообщения для прессы кампании Браудера.
Во втором процессе в Нью-Йорке шла речь о замораживании счетов богатого российского клана политиков — семейства Кацывов. Власти США ввели против них санкции, потому что на этом настаивал Браудер, утверждавший, что у Кацывов осели деньги из многомиллионной аферы. В ответ на это русские наняли самых известных нью-йоркских адвокатов, чтобы те защитили их от обвинений.
Браудер, в иных ситуациях весьма словоохотливый, хотел было уклониться от допроса. На одном видео он спасается бегством, когда ему пытаются вручить повестку. Но в апреле ему все-таки пришлось явиться в суд. Находясь под присягой, вынужденный давать объяснения по многочисленным документам Браудер вел себя совсем не так смело, как во время публичных выступлений. Адвокат Марк Цимрот (Mark Cymrot), беспощадный усатый юрист, подверг его шестичасовому перекрестному допросу.
Марк Цимрот: Так кем был Магнитский, адвокатом или налоговым специалистом?
Билл Браудер: Он представлял меня в суде.
— У него был диплом юриста?
— Мне это неизвестно.
— Он учился на юридическом факультете?
— Нет, он не учился на юридическом факультете.
— Как часто вы рассказывали, что он ваш адвокат? 50, 100, 200 раз?
— Я не знаю.
— Вы когда-нибудь рассказывали, что у него не было диплома юриста?
— Нет.
Корреспондент «Шпигеля» посетил Браудера в Лондоне, чтобы прояснить с ним некоторые нестыковки и обсудить противоречия в его рассказе. Из этого получился четырехчасовой разговор — жесткое противоборство вокруг дат, фактов и деталей. Встреча в застекленной переговорной в офисе Браудера в Финсбери проливает свет на хитросплетения его дел: вместе с российскими партнерами Иваном Черкасовым и Вадимом Кляйнером он предъявляет десятки новых документов, которые обретают якобы однозначную доказательность прежде всего благодаря интерпретации Браудера. Но последующую перепроверку выдерживают не все.
Например, неопубликованное ранее электронное сообщение Сергея Магнитского, которое должно подтвердить, что он действительно по собственной инициативе обратился к властям как разоблачитель злоумышленников. Однако из текста следует, что он действовал по поручению старшего по рангу адвоката Браудера. Последний подтвердил во время встречи в Лондоне: Магнитский был послан как представитель генерального директора одной из подставных фирм, с которым, собственно, и хотел поговорить руководитель московских следователей.
Для подтверждения своей версии событий Браудер и его люди предъявили также статью одного американского журналиста, который общался с Магнитским незадолго до его ареста. Там говорится, что полицейские Кузнецов и Карпов приказали немедленно арестовать Магнитского после публикации статьи. Однако в тексте нет ни одного указания на то, чем, собственно, был вызван арест: в статье не упоминаются ни сам Магнитский, ни имена Карпова и Кузнецова. По словам самого журналиста, он не может себе представить, чтобы именно его текст повлек за собой арест Магнитского.
Кампания Браудера сделала его мировой знаменитостью. Его издательство рекламирует книгу Браудера «Красный циркуляр» как бестселлер из списка газеты «Нью-Йорк таймс». В своих интервью он призывает к широкой изоляции России. Он яростно нападает на политиков, не разделяющих его мнение. Джона Керри (John Kerry), тогдашнего госсекретаря, он назвал «комнатной собачкой Путина» и упрекнул в «миротворчестве». Браудер даже призывал к отключению России от международной банковской системы Swift, что имело бы ужасные последствия для российского населения. Идет ли тут речь о «Справедливости для Сергея Магнитского», как называется кампания Браудера? Или он сводит личные счеты?
К особенностям этого дела относится и то, что его участники иногда внезапно меняют свои оценки и начинают утверждать обратное тому, что сами говорили ранее. Например, Зоя Светова. Эта московская правозащитница была одним из авторов отчета комиссии, расследовавшей дело. Она находится в оппозиции к Кремлю и пишет статьи для «МБХ медиа» — медийного проекта олигарха Михаила Ходорковского, живущего в эмиграции. Светова интенсивно занималась делом Магнитского и регулярно публиковала статьи об этом. Она даже планирует выпустить книгу.
В июле в интервью «Шпигелю» она заявила, что и спустя десять лет после смерти Магнитского не убеждена в справедливости тезиса о наличии убийственного заговора. По ее словам, можно предположить, что Магнитский повздорил с врачами и сотрудниками изолятора, потому что ему не оказывали медицинской помощи. «Они его избили, чтобы успокоить» — так Светова сформулировала ситуацию летом. Как она сказала далее, удары не указывают на преднамеренное убийство. Для этого якобы нет доказательств. Какой смысл был его убивать? Чтобы он больше не рассказывал об афере с 230 миллионами долларов? Так об этом уже давно трубили на каждом углу. «Магнитский не раскрыл никакой тайны», — сказала Светова в июле.
В своем отчете она упоминает, что в тюрьме на арестованного оказывалось давление. «Они хотели получить от него показания против Браудера. Это было их мотивацией. Он должен был обвинить Браудера в неуплате налогов. Магнитский был заложником. Он сам не был интересен ни для кого. Им нужен был Браудер».
Светова также говорила, что судьба Магнитского ужасна, но ничего нетипичного в ней нет: неоказание помощи и тяжкие избиения происходят в русских тюрьмах постоянно. Еще в 2010 году она написала статью на эту тему. Согласно данным Европейского Совета, в 2014 году в России погибли около 4 тысяч заключенных, а в Германии — всего 150. «Вы должны знать, — заявила Светова в июле, — российская пенитенциарная система очень жестока».
Но перед публикацией этого текста она вдруг изменила свое мнение. Сейчас Светова заявляет обратное: теперь у нее якобы появилось «ощущение, что его специально перевели в изолятор „Матросская тишина"», чтобы там убить. Она утверждает, что недавно еще раз просмотрела старые документы, и теперь у нее совершенно другой взгляд на произошедшее.
Европейский суд по правам человека в августе огласил приговор по делу Магнитского: Россия должна выплатить родственникам покойного 34 тысячи евро, ибо государству следовало защищать жизнь и здоровье заключенного. Об убийстве в приговоре не говорится ничего. Судьи разобрали историю об информаторе, арестованном якобы из мести, и пришли к выводу, что арест Магнитского не был произволом и что действия властей не содержали злого умысла. Следствие против Магнитского началось 2004 году, то есть задолго до того, как он в первый раз отправился к властям. Об этом написано на странице 39 обоснования приговора. Но Браудер все равно назвал в Твиттере решение суда «убедительной победой».
Его действия создали своеобразный аргументативный перпетуум-мобиле, маховик, сам себя приводящий в движение. Недавно Браудера принимали дипломаты из Финляндии, которая как раз председательствует в Европейском Совете. Речь шла об европейских санкциях по делу Магнитского. «Европейский закон Магнитского становится реальностью», — написал Браудер в середине октября. Шансы на успех неплохие: его история просто слишком хороша, чтобы быть ложью.
