Есть три способа для описания того, что случилось в России в среду. Первый — сфокусироваться на том, что произошло формально, с точки зрения закона. Второй — обсудить то, что произошло по мнению наблюдателей и в России, и за рубежом. Третий — описать, что произошло на самом деле. Третий вариант сложнее всего — причем, намного.
Формальная версия состоит в том, что Владимир Путин, находящийся бессменно у власти в России уже двадцать лет, начал новый год (а в России новогодние каникулы только-только закончились) — начал его с предложения конституционной реформы. Реформа сия состоит в том, чтобы ослабить президентскую власть и усилить власть парламентскую, а также полномочия 85 субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления. Путин, чей президентский срок продолжится до 2024 года, объявил, что политическая власть должна быть более равномерно распределена между разными ветвями и уровнями правительства. А через три часа весь российский кабинет министров во главе с Дмитрием Медведевым подал в отставку. Здесь важное примечание: Медведев с незапамятных времен стоял бок о бок с Путиным. Медведев даже грел президентское кресло для Путина, пока Путин отошел в сторону с 2008 по 2012 годы. Сразу после отставки Медведева Путин предложил кандидатуру нового премьера на утверждение парламента. Плюс Путин сформировал большую и авторитетную рабочую группу, чтобы начать писать проекты соответствующих поправок в конституцию. Эти поправки россияне смогут одобрить или не одобрить на референдуме.
Другими словами, Путин формально выглядел так, будто он предлагает демократизировать Россию. Но эта версия резко контрастирует с историей правления Путина. А эта история отмечена уничтожением отличной российской избирательной системы, действовавшей в девяностые, порабощением масс-медиа и арестами все большего количества людей по политическим причинам. И на самом деле, внешний блеск демократизации исчезал по мере того, как Путин реально описывал предлагаемые им реформы. Путин объявил, что Россия в будущем не будет даже притворяться, что соблюдает международное право или выполняет решения накладывающих на нее миллиардные штрафы международных судов. Высшая судебная власть, по предложению Путина, теперь переходит к российскому Конституционном Суду и Верховному Суду РФ (высшей апелляционной инстанции). При этом, насколько я понимаю, президент сможет оказывать влияние на состав этих судов. Он, мне сказали, теперь сможет увольнять судей.
Все это позволило наблюдателям и в России, и за границей сразу сделать вывод, что Путин просто консолидирует свою власть. Он, наверное, перейдет на другую работу после того, как его президентский срок истечет по конституции, в 2024 году. Может, Путин будет работать в Госсовете — органе, который уже существует, но чьи функции еще предстоит уточнить. В итоге после отставки российского кабинета министров многие стали отзываться о событиях этого дня как о госперевороте. Правительствующие министры сказали репортерам, что отставка стала для них сюрпризом. Но Путин эту отставку точно ожидал: у него уже был наготове новый премьер-министр.
Очевидно, есть проблема с обеими этими интерпретациями событий — формально-оптимистической и реально унылой. Естественно, то, что предлагает Путин, — это не демократизация. Но это и не госпереворот, потому что, я так понимаю, нельзя же произвести госпереворот против самого себя. Нельзя даже говорить о консолидации власти Путиным: Путин и так имеет такую власть над всеми аспектами российской власти, что дальнейшая консолидация вряд ли возможна. Президент России просто сидит и диктует судам их решения, и они вместе крутят-вертят законами, как им вздумается. А тут еще под рукой парламент, который готов подписать любой закон, какой Путину вздумается принять, — да еще и в любой момент. В такой ситуации что-то там еще консолидировать и усиливать юридически просто не нужно — это было бы лишним.
Проблема с нашим употреблением терминов типа «госпереворот», «консолидация власти» или «законность» состоит в том, что мы делаем этими словами России незаслуженный комплимент. Мы как бы предполагаем, что в России существует ответственное, законное правительство. На самом деле никакого такого правительства в России нет. На самом деле за два десятилетия, прошедшие после крушения Советского Союза, Путин создал в России мафиозное государство. Он просто сидит в центре этого мафиозного образования и распределяет власть и деньги между всякими людьми из своего клана. Гарантия долгожительства этой системы — это путинская паранойя, страх перед всем вокруг. Скорее всего, она у Путина появилась из-за его шпионского образования. Он всего боится еще и потому, что ничего не знает о своей стране (он уничтожил все способы измерения общественного мнения, да в России его и нет — откуда взяться общественному мнению в стране, где нет никакой свободной прессы и никакой политики в связи с этим — вообще ничего нет). Возможно, Путина пугает глубоко засевшее в нем чувство его собственной нелигитимности. В любом случае, я уверена, что Путин в ужасе. Он в ужасе перед любым вызовом своей власти. Раньше всякий раз, когда он сталкивался с таким вызовом, он непременно отвечал массовыми репрессиями.
То, чем Путин занят сейчас, — это попытка предотвратить саму возможность вызова своей власти. Он рано начинает это предотвращение — за четыре года до окончания своего президентского срока. Путин заранее создает для себя несколько вариантов сохранения себя во власти. Предпочтительный для него вариант — это, я думаю, остаться Президентом РФ. Когда он был впервые избран в 2000-м году, российская Конституция установила лимит в два следующих один за другим срока по четыре года. Путин интерпретировал эту фразу как «не больше двух сроков за один раз». В итоге он временно сошел с президентского поста в 2008 году, временно поменявшись местами со своим протеже Медведевым. Тогда работавший премьером Медведев пересел в президентское кресло. Пока Медведев был президентом, он был использован для того, чтобы предложить Думе продлить президентский срок до шести лет. Так что когда Путин вернулся на президентский пост в 2012 году, Путин мог строить планы на ближайшие двенадцать лет.
Путинское выступление в среду включало следующий не поддающийся расшифровке пассаж:
«Знаю, что в нашем обществе обсуждается конституционное положение о том, что одно и то же лицо не должно занимать должность президента Российской Федерации более двух сроков подряд. Не считаю, что это вопрос принципиален, но согласен с этим».
Официальный кремлевский перевод этой речи Путина на английский пропустил русское слово «подряд», полностью поменяв смысл абзаца — если только у этого абзаца вообще есть смысл.
Какое же мнение поддерживает Путин? То мнение, что один и тот же человек не может и не должен занимать президентскую должность два срока подряд? Или ту точку зрения, что этот пункт в законодательстве надо изменить? Учитывая, что огромное количество профессиональных кремленологов с особым вниманием слушали именно ту часть послания, которая касалась времени пребывания у власти, — не верится, что кремлевские спичрайтеры были так некомпетентны, чтобы написать двусмысленный абзац случайно. Путинский «мессидж» (послание) по этому вопросу и должен был быть двусмысленным.
Реципиенты этого мессиджа — это те самые семьдесят пять членов рабочей группы, которым было поручено написать поправки в конституцию. Некоторые из них — законодатели, юристы и правительственные чиновники. Остальные — видные представители общественности (если только можно говорить об «общественности» в стране, где вся публичная сфера жизни уничтожена и растоптана в пыль). Там есть всякие режиссеры и директора музеев, которые имеют две общие черты: их любят и уважают многие люди, а их работа зависит от правительственного финансирования и путинской доброй воли.
В советской политической культуре такого рода людям выпадала обязанность хвалить великого вождя и просить его остаться навсегда. На этот раз они должны будут в чуть иной форме выполнить ту же роль: они должны возвысить голоса в пользу того, чтобы убрать ограничения по президентским срокам, а может быть, и прямо попросить Путина остаться у власти пожизненно. (Смена кабинета при этом является лишь незначащим примечанием: Путин поменял неэффективного Медведева на Михаила Мишустина, экономиста с репутацией эффективного менеджера, который, как надеется Путин, улучшит отношение к власти через какую-то экономическую магию.)
Но даже в путинской России, однако, нельзя такие инструкции давать большим группам людей. Так что в том случае, если рабочая группа не догадается о том, что от нее требуется, Путин создал для себя возможность сохранить власть, передвинув ее центр в другую часть государственной системы. Он останется у руля либо через председательство верхней палаты парламента, либо через Госсовет, пока обладающий туманным полномочиями. Если понадобится, думаю, Путин сядет в одно из этих кресел в 2024 году, оставив выхолощенное президентство своему преемнику. Но если обстоятельства не требуют плана Б, он может и не прибегать к перераспределению властных полномочий между разными центрами власти.
Итак, что же случилось в России в среду — шаг к демократизации, перетряска правительства, госпереворот. Ничего из вышеперечисленного. Случилось нечто, направленное на то, чтобы начать долгий и скучный процесс для того, чтобы оставить Россию такой же, как она есть. По крайней мере, пока жив Путин.
