43-летний Сантьяго Абаскаль — человек с пронзительным взглядом и короткой бородкой, который всегда носит с собой верный Smith & Wesson. В 2014 году он создал в Испании партию Vox и с тех пор сделал ее третьей по значимости политической силой страны. Беседа с тем, кому удалось возродить испанских правых.
— Эммануэль Макрон отстаивает значимость Европейского союза, в том числе в миграционном вопросе. Вы же напираете на национальный суверенитет и пограничный контроль, особенно в Гибралтаре и испанских автономиях в Марокко. Национальный уровень эффективен для решения проблемы иммиграции?
— Первый шаг к урегулированию миграционного вопроса — защита национального суверенитета и, как следствие, границ. Европейский союз на протяжении десятилетий утверждает миграционную политику, которая оторвана от реальности и потребностей стран-членов. У каждой страны есть право решать, кого пускать на свою территорию.
Глобалистские течения продвигали мультикультурное общество, которое потерпело неудачу и сделало беднее жизнь граждан во всех областях: общественной, культурной и экономической. Сегодня европейские женщины больше не могут свободно ходить по некоторым кварталам столиц, таких как Париж, Лондон, Брюссель и т.д. Мы в Испании пока еще не дошли до такой драматической ситуации, но это всего лишь вопрос времени, если мы не примем меры.
Члены «Vox» выступают за легальную, упорядоченную и ассимилируемую иммиграцию. Это полная противоположность тому, чем десятилетиями занимается глобалистская элита.
— Вы критиковали Эммануэля Макрона, называя его «президентом-глобалистом», и защищаете испанскую идентичность. С чем связано такое решение в эпоху глобализации?
— Глобализация нацелена на подрыв национальных государств и усиление основ нового мирового порядка, в котором решения будут приниматься вопреки национальным интересам, то есть антидемократическим путем, игнорирующим суверенитет. Будущее Испании должно определяться испанцами, а будущее Франции — французами. Мы неизменно выступаем против тоталитарных проектов, которые заставляют граждан думать определенным путем, вынуждают их разрушать собственные корни и культуру. Испанцы избрали нас не ради того, чтобы мы занимались интересами соседних стран, а для решения наших собственных проблем. Некоторым лидерам явно стоило бы защищать своих граждан, а не интересы олигархов.
— За 2018 год во Франции было зарегистрировано более 1 000 антихристианских инцидентов, таких как вандализм и осквернение церквей. Защита христианской цивилизации — приоритет для Западной Европы?
— Она, безусловно, должна быть приоритетом. Европу нельзя понять без ее христианских корней. Упадок Европейского союза в 2002 году совпал с ограничением и исключением христианства из неудачной европейской конституции, которая затем все равно была утверждена Лиссабонским договором. Как сказал Иоанн-Павел II, «христианство способствовало формированию общего сознания европейских народов и внесло значимый вклад в развитие их цивилизации». Сегодня христианская религия стала самой угнетаемой в мире — при полном молчании олигархии.
— Как вы часто повторяете, «Испания строилась против ислама Реконкистой». В какой мере это утверждение обосновано в рамках современной Испании и Европы в целом?
— Речь идет не об обоснованности или контексте, а об исторических реалиях. Это в еще большей степени касается Испании, которая, как подчеркнул философ Хулиан Мариас, является еще более европейской, чем остальные страны. Так, другие страны являются европейскими, поскольку у них нет другого выбора, тогда как Испания решила быть европейской, выдворив ислам.
Кроме того, что касается упомянутого вами контекста, говорить о Реконкисте сейчас как никогда обосновано. Достаточно взглянуть на ситуацию в кварталах французских городов с самым широким присутствием мусульманской общины: дискриминация женщин, преследования гомосексуалистов и рост числа сексуальных преступлений.
— Ваши рейтинги и результаты на избирательных участках заметно выросли на фоне эксгумации Франко правительством. Почему вы против нее?
— В отличие от левых социалистов-коммунистов, которые хотят настроить испанцев друг против друга, мы выступаем за национальное примирение, которого удалось достичь прошлым поколениям. Нельзя проводить эксгумацию усопшего без согласия родственников. Это создало опасный прецедент: любое правительство теперь сможет вырывать из могилы тела в зависимости от своих идеологических фобий. Кто-то хочет, чтобы там, где деды строили мир, внуки начали войну. Мы видим проявление полной безответственности и попытку скрыть тоталитарное прошлое старейших испанских партий: Социалистической, Коммунистической и Баскской националистической партии.
— Ваша партия пользуется большой поддержкой в сельских регионах Испании. Как вы рассматриваете этот успех?
— В Испании ЕС повлек за собой разрушение промышленного полотна, способствовал переносу производства и обеднению периферических регионов, а также падению зарплат в результате миграционных волн. Причем все это на фоне подписания больших торговых договоров, которые еще больше топят нашу промышленность и сельское хозяйство. Левые не защищают трудящихся, потому что слишком сосредоточены на реализации программы глобализованной прогрессистской элиты, которая стоит во главе ЕС. Так, в Испании социалисты начали настоящий крестовый поход против автопрома, на который опирается 15% нашей экономики.
— «Vox» представляет себя защитником католической Испании, но реализация большинства его предложений навлекла бы на него критику папы Франциска, который, кстати, жестко отзывался о Маттео Сальвини в Италии. Как вы это объясните?
— Папа Франциск — духовный ориентир для католиков, когда он действует как видимый глава Католической церкви, а Хорхе Берголио — аргентинский гражданин, чье мнение достойно уважения, когда он в полной мере — как это часто бывает — вступает в обсуждение политических вопросов, которые не являются уделом веры и совершенно определенным образом отражаются на сосуществовании и суверенитете наций. Это касается, например, признанного католической церковью права стран решать то, сколько мигрантов они готовы принять.
В любом случае, «Vox» не защищает религию. Мы защищаем христианские корни как хребет Испании и Европы. Испания — не светская нация, по нашей конституции, мы — неконфессиональная страна. «Vox» не идентифицирует себя с какой-то конфессией, и мы не ставим этот вопрос перед нашими сторонниками и членами. «Vox» — политический проект.
— Вы выступаете за запрет сепаратистских партий. В чем вы видите разницу между стремлением отстоять идентичность Испании в глобализации и желанием каталонских сепаратистов освободиться путем утверждения своей региональной идентичности?
— Существование сепаратистских партий — демократическая аномалия, которой нет ни в одной соседней стране. Испанцы не могут финансировать всех тех, кто пытаются подорвать территориальную целостность страны, лишить ее суверенитета, попрать основополагающие права и свободы. Каталония без Испании — уже не Каталония. Существующая проблема была создана сепаратистскими партиями и бездействием правительств.
Глобализм хочет уничтожить национальное государство. Для этого он попирает национальный суверенитет и поддерживает сепаратистские течения, которые преследуют точно такую же цель. Каталония служит тому доказательством: сепаратистские политики продвигали там ислам, выдворяя при этом испанских иммигрантов.
— Одной из главных мер в вашей программе неизменно является превосходство вашей конституции над общеевропейским правом ЕС. Почему это так важно?
— Мы в «Vox» не отступаемся от защиты нашего суверенитета и юридической системы. Испания — суверенная нация, которую должны уважать ЕС и европейских партнеров. Постановления вроде решения Суда ЕС по делу приговоренного к 13 годам тюрьмы путчиста Ориола Жункераса являются более чем достаточной причиной для утверждения превосходства нашей конституции и уголовного кодекса над европейским правом (19 декабря Суд ЕС постановил, что отправленный за решетку каталонский сепаратист обладает иммунитетом европейского депутата).
Наднациональные суды заставили Испанию выпустить на свободу террористов и насильников, которые вновь напали на женщин по возвращении на улицы. Мы считаем, что ответственность за эти преступления лежит на испанских политиках, которые подчинились наднациональным судам. Кроме того, есть страны, в теории союзники Испании, которые поставили под сомнение наше правосудие и отказываются передать нам путчистов и террористов. Это относится к Бельгии, которая не только защищает путчистов, но и отказалась выдать террориста, за что ее осудили в Страсбурге. И я еще очень великодушен, когда говорю о Бельгии, как о стране.
— Если вы придете к власти, сможете ли вы проводить вашу политику в рамках принадлежности к Европейскому союзу, с учетом обязывающих членов ЕС соглашений (в частности, Европейской конвенции по правам человека)?
— Наше главное обязательство — защита интересов Испании в Европе. Все решения «Vox» опираются на юридическую систему Испании как полноправного государства. Мы будем следовать установленным в Евросоюзе процедурам для реализации нашего легитимного права на несогласие с официальной доктриной. Проблема заключается в тоталитарном сдвиге в ЕС. Мы стремимся освободить его так, чтобы он стал верным духу отцов-основателей, то есть союзом суверенных народов, которые свободно сотрудничают в условиях равенства. Учитывая, что в Брюсселе есть кварталы, где царит исламский закон, им не стоит пытаться чему-то учить нас в том, что касается прав человека.
— Я не стану даже обсуждать эти ярлыки. Наша партия отстаивает равенство перед лицом радикального феминизма, который продвигает гражданскую войну между полами. Все женщины, которые осмеливаются выступить против этой риторики, сталкиваются с критикой и гонениями.
Аборт — это трагедия и неудача нашего общества. Защита права на жизнь — наша обязанность. Мы добиваемся для женщин лучшего информирования, помощи и альтернатив.
— Вы так же хотите отмены закона против «гендерного насилия, который нередко представляется во Франции как пример для подражания, поскольку он, видимо, позволил добиться результатов в плане защиты испанских женщин. Что именно вам не нравится в этом законе?
— Речь идет об антиконституционном законе, который нарушает принцип равенства всех испанцев перед законом и привлекает их к ответственности по половой принадлежности. Правами обладают все люди вне зависимости от их расы, пола и сексуальной ориентации. Закон был одобрен из-за давления правительства социалистов на Конституционный суд, как это признал Альфонсо Герра, историк и бывший вице-премьер в кабинете Фелипе Гонсалеса.
Закон против гендерного насилия — настоящий провал. Он не защищает женщин. В 2019 году погибло еще больше женщин, чем в 2018 году. «Vox» выступает за закон против семейного насилия, который должен равным образом защитить всех членов семьи: мужчин, женщин, детей и престарелых.
Кроме того, мы единственная партия, которая требует пожизненного заключения для насильников и убийц. В том, что сегодня по улицам разгуливают насильники-рецидивисты, виновны продвинутые левыми законы и навязанные Страсбургом решения.
— Вы решили уйти из традиционной правой партии, в которой начинали политический путь, и основать «Vox», чтобы отойти от «политкорректности и тирании СМИ». Во Франции традиционные правые категорически отказываются от альянса с «Национальным объединением», с которым у вас тесные связи. Могут ли «Vox» и НО победить без альянсов?
— Не знаю, что ждет нас в будущем, но могу сказать вам, что «Vox» никогда не пойдет на соглашение, которое противоречит его убеждениям. Не будет позиции или кресла, которые заставят нас предать нашу политическую идеологию и почти 4 миллиона поддержавших нас испанцев. В отличие от других партий, которые меняют риторику в зависимости от опросов, мы стремимся вести за собой испанское общество.
— Вы не отрицаете, что черпаете вдохновение в истории и риторике Дональда Трампа, Жаира Болсонару и Маттео Сальвини. Вы считаете себя «популистом»?
— Для меня главный источник вдохновения — это мой отец Сантьяго Абаскаль Эскуза. Мы с интересом и симпатией наблюдаем за всеми политическими движениями, которые защищают суверенитет своей страны и восстают против прогрессистской элиты. Это не означает, что мы во всем с ними согласны. Я считаю себя испанцем, который любит родину. Если это называется «популист», тогда можете называть меня популистом.
— Что вы думаете о победе Бориса Джонсона, чья партия агонизировала всего несколько месяцев назад, но одержала сокрушительную победу под лозунгом «Доведем Брексит до конца»?
— Мы уважаем суверенное решение британского народа. Как бы то ни было, не стоит забывать, что британские власти с энтузиазмом защищали миграционные волны, которым способствовал ЕС. Доказательством разрушения корней под действием ЕС является победа консерваторов в традиционных промышленных оплотах лейбористов.
Мы будем работать ради Европейского союза, к которому хотят присоединиться все страны. Как я уже говорил, это должен быть клуб суверенных народов, которые свободно сотрудничают в условиях равенства вопреки тому, что упорно продвигают брюссельские олигархи: некий Варшавский договор, где преследуются инакомыслящие.
