Редко одно-единственное слово в юридическом споре может оказаться столь важным, как в деле акционеров несуществующей ныне нефтяной компании «ЮКОС». 18 февраля голландский апелляционный суд будет решать, должно ли российское государство выплатить компенсацию акционерам ЮКОСа за то, что оно обанкротило эту компанию по ложным обвинениям в налоговом мошенничестве. В 2014 году Постоянный арбитражный суд в Гааге, занимающийся разрешением международных споров, принял решение о выплате им рекордной компенсации в 50 миллиардов долларов. Но в 2016 году голландский окружной суд отменил это постановление, решив, что Постоянный арбитражный суд не обладает соответствующей юрисдикцией. Вопрос о юрисдикции зависит от одного-единственного положения в международном энергетическом договоре, а именно, от того, как толковать использование слова «такой».
Захват ЮКОСа стал переломным моментом в консолидации власти Владимиром Путиным и в усилении авторитаризма в России. В 2003 году Михаил Ходорковский, являвшийся тогда главой ЮКОСа и самым крупным акционером компании (а также самым богатым человеком в России), начал финансировать оппозиционные политические партии и намекать на то, что будет баллотироваться в президенты. Путин выступил против него, и правительство начало обвинять компанию в налоговых нарушениях на сумму 27 миллиардов долларов. Ходорковского арестовали и приговорили к 10 годам лишения свободы. ЮКОС разделили на части, а его активы продали по бросовым ценам государственным компаниям.
Когда началось уничтожение ЮКОСа, его собственники и менеджеры стали подавать иски в суд. Среди них не было Ходорковского, который во время суда над ним передал свои акции российско-израильскому партнеру Леониду Невзлину. В Европейском суде по правам человека менеджеры ЮКОСа выиграли дело на 1,9 миллиарда долларов, хотя Россия эти деньги так и не заплатила. Двум зарегистрированным в Голландии фондам, представляющим тысячи сотрудников ЮКОСа, удалось защитить небольшую часть активов компании и одержать несколько побед в национальных судах.
Но самым крупным делом занимался Постоянный арбитражный суд в Гааге. Оно было возбуждено по иску холдинговой компании «Джи-Эм-Эл» (GML), принадлежащей Невзлину и еще нескольким крупным акционерам, которые контролировали 60% ЮКОСа. Они утверждали, что захват Россией ЮКОСа является нарушением Договора к Энергетической хартии, который защищает международных инвесторов. Этот договор дает возможность иностранным инвесторам в случае возникновения спора подавать иски в некоторые арбитражные инстанции, в том числе, в Постоянный арбитражный суд. Россия в 1994 году подписала Договор к Энергетической хартии, но так и не ратифицировала его. Однако в договоре написано, что стороны согласны применять его временно до ратификации «в той мере, в какой такое временное применение не противоречит их конституции, законам и регулирующим правилам».
И вот здесь начинаются хитрости. Российское законодательство, как и законодательство многих других стран, обычно не разрешает арбитраж в спорах между физическими лицами и государством. Поэтому российские юристы заявляли, что положения Договора к Энергетической хартии об арбитраже не действуют, и что Постоянный арбитражный суд не обладает соответствующей юрисдикцией. Однако этот суд решил, что обладает, потому что когда в договоре говорится о «таком временном применении», это распространяется на весь договор в целом, в том числе, на положения об арбитраже.
Рассматривая обстоятельства дела, Постоянный арбитражный суд пришел к выводу, что Россия выдвинула против ЮКОСа надуманные обвинения в нарушении налогового законодательства, и поэтому должна GML 50 миллиардов долларов за акции. Но Россия подала апелляцию в голландские суды. Окружной суд постановил, что подход к временному применению по принципу «все или ничего» нелогичен, так как фраза «в той мере, в какой» становится бессмысленной. Суд решение арбитража отменил. GML подала апелляцию на это решение.
Россия, со своей стороны, проталкивает конституционные изменения, которые устранят верховенство международных судебных решений, договоров и конвенций над российским законодательством. Даже если голландский суд решит, что Постоянный арбитражный суд обладает нужной юрисдикцией, адвокаты России найдут множество других доводов. Они заявляют, что поскольку индивидуальные акционеры россияне, их нельзя защищать по договору для иностранных инвесторов. Они утверждают, что у ЮКОСа были весьма сомнительные методы ведения бизнеса, и что акционерам с «нечистыми руками» нельзя выплачивать компенсацию за деньги или имущество, добытые незаконным путем. Они говорят, что Постоянный арбитражный суд не консультировался с российскими и прочими налоговыми органами, и что его метод оценки ущерба весьма спорный.
Первый аргумент арбитражный суд отверг, выяснив, что холдинговые компании акционеров зарегистрированы на Кипре и на острове Мэн, а посему являются зарубежными. Однако голландский суд обязательно рассмотрит довод о «нечистых руках». А еще он примет во внимание российскую претензию о том, что три арбитражных судьи перепоручили слишком много работы по этому делу помощнику.
Акционеры ЮКОСа надеются, что в Америке и Британии с арестом активов получится лучше. По их словам, слушания в апелляционных судах прошли хорошо, и у них есть надежда на сей раз одержать верх. Они утверждают, что проигрыш плохо отразится на репутации Постоянного арбитражного суда: истцы не захотят обращаться в инстанцию, где на принятие решений уходят годы, а их потом с легкостью отменяет окружной суд.
Это также станет ударом по Гааге, которая называет себя «международным городом юстиции». Штаб-квартиры Постоянного арбитражного суда и Международного суда размещаются во Дворце мира, который является знаковым зданием города. Однако голландские суды в основу принимаемых решений будут класть свое прочтение закона, а не то, что нужно арбитражу. В любом случае, риски для Постоянного арбитражного суда могут быть преувеличены. «ЮКОС это исключительный случай», — отмечает Эрик Де Брабандере (Eric De Brabandere), преподающий арбитражное законодательство в Лейденском университете. Большинство дел, рассматриваемых в Постоянном арбитражном суде, не имеют никакого отношения к нератифицированным договорам с временным применением и к налоговым решениям авторитарных государств, судебным постановлениям которых нельзя доверять. Большинство сторон, обращающихся с просьбой об арбитраже, не очень-то беспокоятся о том, что голландские суды отложат в сторону дела, в которых нет столь необычных обстоятельств, и которые не зависят от толкования одного-единственного прилагательного.
