Шесть лет назад российские войска захватили украинскую территорию — Крым. 16 марта 2014 года Москва спешно провела референдум, чтобы придать захвату полуострова видимость легитимности. По официальным данным, за присоединение к России проголосовали 97% жителей Крыма. Однако большая часть международного сообщества считает, что это был фиктивный референдум, проведенный под дулами автоматов. С этой точки зрения Крым не добровольно присоединился к России, а был аннексирован.

Россия и ее критики в память об этом событии отмечают разные даты. Российские власти отмечают 18 марта 2014 года, когда Крым официально присоединился к России, как день «возвращения Крыма» в «родную гавань». Противники президента России Владимира Путина с болью вспоминают 27 февраля 2014 года, когда российские войска начали проводить секретные операции по захвату украинского полуострова, как день аннексии Крыма. Именно 27 февраля этого года Госсекретарь США Майк Помпео опубликовал официальный пост, в котором заявил, что «Крым — это Украина»: «Соединенные Штаты не признают и никогда не признают притязания России на суверенитет над полуостровом. Мы призываем Россию прекратить оккупацию Крыма».

На самом ли деле крымчане считают, что живут на оккупированной территории, под каблуком российских оккупантов? Некоторые действительно так думают. Международные правозащитные организации и местные активисты задокументировали многочисленные случаи подавления инакомыслия и заключения в тюрьму активистов из числа крымских татар, принадлежащих к мусульманскому меньшинству, по сфабрикованным обвинениям в «терроризме». Местные власти проводят обыски в домах предполагаемых активистов, подавляют независимые СМИ и запретили Меджлис (запрещенная в России организация, — прим. ред.), самую значительную общественную организацию крымских татар. Но мнения основной массы жителей полуострова не привлекает на Западе такого же внимания, как то, о чем сообщают диссиденты. Наши опросы, проведенные в 2014 году, а затем в 2019 году, показывают, что крымчане в основном были и остаются сторонниками присоединения Крыма к России. Это распространенное в народе мнение «не вписывается» в господствующее на Западе представление об аннексии Крыма как об агрессивном захвате территории.

Остаться навсегда

Референдум в Крыму в марте 2014 года был далеко не безупречным. В условиях, когда после военного вторжения население разделилось на два противоположных лагеря, голосование проводилось в спешке, и те, кто выступал против России, бойкотировали референдум. Но бесспорно то, что большинство крымчан (хотя и не все из них) с радостью восприняли присоединение к России. Многочисленные опросы, проводившиеся во время присоединения и сразу же после него, в том числе опрос, проведенный Левада-Центром по нашему заказу в декабре 2014 года, свидетельствовали о широкой поддержке вхождения Крыма в состав России. Ранее, когда мы писали о результатах этих опросов, мы назвали расхождение во мнениях международного сообщества, которое считало захват власти незаконным, и жителей Крыма, которые в целом поддерживали этот шаг, «крымским парадоксом». Да, в Крыму Россия действовала грубо и по-экспансионистски, попирая международные законы и нормы. Но большинство крымчан не обращали на это внимание.

С 2014 года Москва вкладывает в Крым немалые средства. После отключения Крыма от украинских водо-, электро —, газо- и транспортных систем, Россия подключила полуостров к своим собственным инфраструктурным сетям, что потребовало существенных расходов. Сегодня в Крым проведены линии электропередач из Ростова, а подводный газопровод — из Краснодара. Самым масштабным проектом России в регионе, который привлек всеобщее внимание, стало строительство 19-километрового автомобильного и железнодорожного моста через Керченский пролив, завершенное в 2019 году. Этот мегапроект не только реально связал Крым с Россией, но и стал символом твердого намерения администрации Путина связать Крым с родиной. Наряду с реализацией этих и других проектов, в Крым приехали тысячи новых российских жителей, по некоторым оценкам, более четверти миллиона. В 2019 году Крым был самым быстрорастущим российским регионом и привлек множество российских туристов.

В рамках более масштабного проекта, связанного с поведением опросов в постсоветских государствах, мы попросили социологов «Левада-Центра» вновь приехать в Крым в декабре 2019 года и провести там опрос общественного мнения через пять лет после нашего первого опроса. Опрос 2019 года проводился на дому у респондентов в виде личной беседы, и в нем приняли участие 826 человек. В опросе использовались как прямые вопросы, так и экспериментальные, которые были рассчитаны на получение честных и конкретных ответов при затрагивании непростых тем. Разбивка по национальности (общий термин для обозначения этнической принадлежности в постсоветских странах) в выборке точно соответствуют структуре национальностей в данных переписи населения Крыма, поведенной в 2014 году. В нашей выборке 66% респондентов назвали себя русскими, 13% — татарами (представителями этнической тюркской группой, составляющей около одной восьмой населения полуострова) и 16% — украинцами.

В целом аннексия Крыма в 2014 году дала его жителям основания для оптимизма, причем большинство крымчан надеялись, что их жизнь изменится к лучшему. За пять лет были реализованы программы в области развития, направлены средства из российского бюджета в виде инвестиций на сумму более 20 миллиардов долларов, и была осуществлена интеграция в российскую инфраструктуру. Изменились ли за это время ожидания жителей Крыма?

На основании данных нашего опроса можно сравнить, каким крымчане видели свое будущее в декабре 2014 года и как они воспринимали его пять лет спустя. Респондентам задавали вопрос о том, ожидают ли они, что через два года их благосостояние повысится. В 2014 году русские крымчане питали большие надежды (93% из них надеялись, что через два года их материальное положение улучшится), но в 2019 году они были несколько менее оптимистичны (71%). Доля татар, считавших, что благодаря присоединению Крыма к России их материальное положение улучшится, выросла с 50% в 2014 году до 81% в 2019 году. Крымчане-украинцы оставались в целом оптимистичными. В 2014 году надежду на улучшение материального положения высказали 75% из них, и в 2019 году количество тех, кто надеялся на повышение своего благосостояния, уменьшилось лишь незначительно (72%). Эти в целом высокие показатели оптимизма среди этнических групп свидетельствуют о том, что большинство крымчан довольны тем, что Крым отделился от Украины и вошел в состав России, более богатой страны.

Несмотря на проблемы с логистикой, связанные с отделением от Украины, уровень одобрения выхода Крыма из ее состава не изменился. В декабре 2019 года уровень одобрения итогов мартовского референдума 2014 года среди русского (84%) и украинского (77%) населения по-прежнему оставался очень высоким, и по сравнению с 2014 годом в обоих случаях он не изменился. Удивительно, но уровень одобрения присоединения к России среди крымско-татарского населения вырос с 21% в 2014 году до 52% в 2019 году, хотя последний показатель примерно на 25-30 процентных пунктов ниже, чем среди других жителей полуострова.

Представители этого национального меньшинства уже давно питают к Москве особую неприязнь и относятся к ней с недоверием. В 1944 году Иосиф Сталин депортировал всех татар из Крыма в Среднюю Азию в наказание за якобы их предательство во время Второй мировой войны. А после 1991 года их потомки вернулись на независимую Украину и всячески пытались вернуть себе свои дома и найти новые средства к существованию. Это является критерием экономических преимуществ присоединения к России, к которым многие татары уже привыкли, живя в Крыму, вошедшем в состав России. При этом многие украинцы и крымские татары (по некоторым оценкам, порядка 140 тысяч человек), которые, видимо, не хотели жить в России, после 2014 года уехали из Крыма.

Столь же оптимистично крымчане настроены и в отношении способности России выживать в условиях внешнего экономического давления. После того, как Россия аннексировала Крым, США и другие западные страны ввели против нее экономические санкции. Спустя пять лет опасения рядовых жителей полуострова по поводу последствий этих санкций ослабли. В нашем опросе, проведенном в декабре 2014 года, обеспокоенность в связи с последствиями международных санкций выразили 80% респондентов. В 2019 году их число в процентном отношении сократилось до 54%. Судя по всему, крымчане, как и жители других регионов России, уже привыкли жить в условиях санкций.

Со времени нашего предыдущего опроса прошло пять насыщенных событиями лет, но новые данные, полученные в декабре 2019 года, аналогичны результатам, полученным во время опроса 2014 года жителей Крыма из числа русских и украинцев, которые признали, что их жизнь после присоединения к России улучшилась. Однако в 2019 году настроения крымско-татарского населения были гораздо более позитивными, чем в 2014 году. Учитывая непростые исторические отношения с центральным московским руководством (во многом из-за депортации), крымские татары были более пессимистичны в отношении своего будущего после референдума 2014 года, чем русские и украинцы. Но разница во мнениях, высказанная татарами и представителями других национальностей в 2014 году, резко сократилось в 2019 году. Например, в 2014 году полностью признавали, что условия в Крыму после присоединения к России улучшились, только 19% респондентов из числа крымских татар, а в 2019 году их количество возросло до 45%.

Возможности для улучшений есть

Несмотря на эту общее доброжелательное и позитивное отношение к присоединению к России, большинство жителей с готовностью называют проблемы, по-прежнему существующие на полуострове. В 2014 году 73% респондентов полагали, что в процессе присоединения к России будут «серьезные» или «многочисленные» проблемы. Пять лет спустя многие из этих проблем остались нерешенными. В декабре 2019 года мы задали всем респондентам открытый вопрос, попросив их определить три самые серьезные проблемы, существующие в Крыму.

Наш опрос 2019 года показал, что отношение к Путину, автору идеи аннексии Крыма, неоднозначно. В России общий рейтинг одобрения Путина, достигший пика сразу же после аннексии Крыма, в последние несколько лет снижался. По данным общероссийского опроса, проведенного в январе 2020 года «Левада-Центром», сейчас он снизился до 68%. С поправкой на погрешность при ответах на экспериментальные вопросы общий рейтинг одобрения Путина в Крыму составляет 55%. Его рейтинг значительно выше среди крымчан-украинцев (61%) и русских (60%), чем среди татар (всего 34%). Это свидетельствует о недоверии к путинскому правительству, по-прежнему существующем среди крымских татар, хотя они и довольны изменением экономических условий на полуострове. В 2019 году на прямой вопрос, доверяют ли они Путину, 85% крымчан ответили, что доверяют российскому президенту. Точно таким же был уровень доверия к нему жителей Крыма и в 2014 году.

Счастливы вместе?

Не следует считать, что эти результаты опроса противоречат тому, какой изображают жизнь в Крыму украинские активисты и правозащитные организации на Западе. В недавнем выступлении в Конгрессе была описана мрачная картина «жизни в оккупированном» Крыму. Бесспорно, права человека на полуострове нарушаются. Активистам и тем, кто по-прежнему выступает против аннексии, жить в Крыму нелегко. На полуострове по-прежнему повсеместно распространена коррупция.

Но когда украинские активисты и западные политики заявляют, что жители Крыма «живут в условиях оккупации», они ошибаются, принимая мнение некоторых за мнение всех крымчан. Большинство жителей Крыма не считают российскую власть деспотичной, чуждой или нежелательной. Наоборот, судя по результатам наших опросов, они вполне счастливы, что живут в путинской России.

Джон О’Лафлин — заслуженный профессор политической географии Университета Колорадо в Боулдере.

Джерард Тоул — профессор управления и международных отношений в Политехническом университете Виргинии, автор книги «Ближнее зарубежье: Путин, Запад и борьба за Украину и Кавказ».

Кристин Бакке — профессор политологии и международных отношений в Университетском колледже Лондона и доцент-исследователь Института исследования проблем мира в Осло.