Гонконг — Ничто так не показывает системные отличия, как пандемия. У Китая и США, которые ещё до кризиса, вызванного Covid-19, вступили в идеологически мотивированное соперничество, эти отличия поразительны. Впрочем, у этих двух стран есть как минимум одно общее: когда всё это закончится, им придётся пересмотреть свой общественный договор.
С целью ограничить распространение вируса Китай и США проводят политику социального дистанцирования, которая не только привела к росту безработицы, но и нарушила цикл доходы-расходы, поддерживающий глобальный экономический рост. По оценкам Международного валютного фонда, мировой ВВП сократится в этом году на 3%. ВВП Китая в первом квартале снизился на 6,8%.
Однако выбранная двумя странами форма антипандемических мер — и их результаты — резко различаются. Драконовский карантин в Ките привёл к резкому снижению количества новых случаев заражения, в то время как результатом запоздалых и фрагментированных мер Америки стал рост числа таких случаев, а также количества умерших.
Эту разницу часто объясняют политическими различиями: централизованное планирование в Китае позволяет действовать более решительно. Но в таком объяснении упускается из вида степень влияния американской и китайской моделей экономического роста на выбранные меры, а также на их финансовые и экономические последствия.
В США десятилетия неолиберальной политики привели к появлению зависимости от потребления, финансируемого в долг. Американцы мало сберегали, но много занимали. И точно так же поступало правительство США, пользуясь «непомерной привилегией», которую ему обеспечивала роль доллара как ведущей глобальной резервной валюты. В стране быстро увеличивался дефицит бюджета и счёта текущих операций.
Между тем инфляция оставалась низкой, причём даже тогда, когда Федеральный резерв США проводил экспансионистскую политику. Это объясняется, главным образом, позитивными шоками на стороне рыночного предложения, благодаря интеграции Китая и других развивающихся стран в мировую экономику. Во время нынешней пандемии ФРС вновь пошёл по этому пути, снизив процентные ставки и увеличив свой баланс за последние шесть недель более чем на $2,4 триллиона ради того, чтобы предотвратить системный дефицит ликвидности.
Финансовая система США также наращивала избыточную задолженность, одновременно всё сильнее отрываясь от реальной экономики. Фирмы Уолл-стрит торгуют между собой, а не обслуживают так называемую Мэйн-стрит (то есть реальную экономику). Корпорации в большей степени опираются на рынки капиталов, а не на банки.
Кроме того, несмотря на определённый прогресс в электронных платежах, домохозяйства и малый бизнес продолжают работать в основном с менее эффективными наличными, бумажными чеками и кредитными картами. Казначейство США осуществляет выплаты в рамках антипандемического стимулирования экономики, начисляя деньги на банковский счёт или отправляя чеки по почте.
Технологические платформы воспользовались этой долговой моделью роста, стимулируя пользователей бесконечно потреблять (например, с помощью целевой рекламы); при этом их меньше заботила поддержка тех, кто пытается генерировать доходы в онлайне. «Гиг-экономика» стала воплощением этой односторонней динамики: платформы, подобные Uber, оптимизированы для продаж и обеспечивают работникам минимум профессиональной подготовки и трудовой защиты, в то время как регуляторы в этом вопросе придерживаются принципа невмешательства.
Уже давно было понятно, что американская модель является финансово, экологически и (учитывая резко возросшее неравенство) социально неустойчивой. Как показала пандемия Covid-19, любой сбой в цикле долг-потребление грозит спровоцировать почти мгновенный коллапс: как только происходит сбой в доходах, частные финансовые учреждения ограничивают кредитование, опасаясь просроченных долгов. Потребление резко падает, что ещё сильнее снижает доходы. Ради предотвращения катастрофы в игру приходится вступать ФРС и казначейству, перекладывая кредитные риски на баланс госсектора.
В китайской модели отсутствуют многие из этих подводных камней. Помимо высокого уровня сбережений, моторами экономического роста Китая служат экспорт и инвестиции, а не перегретое внутреннее потребление. Кроме того, инновационные технологические платформы, особенно в секторе финтеха, сумели связать традиционную экономику с широкодоступной цифровой экосистемой, которая стимулирует пользователей не только потреблять, но и зарабатывать, что повышает структурную и организационную устойчивость китайской экономики.
Всё это результат не центрального планирования, а непрерывного экспериментирования на местах и адаптации, опирающейся на обратную связь снизу вверх. Именно технологические платформы, а не аппарат центрального планирования, создавали инклюзивные сети, которые способствовали инновациям и создавали новые рынки и рабочие места. Регуляторы просто помогали этому процессу.
Кризис Covid-19 подчеркивает выгоды подобного подхода. Китайские экосистемы «суперприложений» создают устойчивые цифровые бизнес-модели замкнутого цикла, работающие по принципу «зарабатывай-трать-плати». Они сочетают в себе функции бизнеса и потребления намного шире, чем западные модели, которые до сих пор сегментированы из-за секторального регулирования. В период карантина Alibaba, Pinduoduo и другие цифровые рыночные площадки стали спасением для многих владельцев малых и микропредприятий, поддерживая их связь с миллионами потребителей внутри страны и за рубежом. Онлайновые логистические компании — например, JD.com — также сыграли очень важную роль, потому что они гарантировали доставку товаров первой необходимости во время карантина.
Социальная сеть WeChat компании Tencent позволяла людям поддерживать контакты с членами семьи и друзьями, находившимися на карантине, одновременно давая возможность креативным людям получать доход от блогов и влогов. Платежи осуществлялись через приложение WeChat Pay. Кроме того, сеть WeChat предоставила правительству возможность распространять важную для общества информацию и помогала координировать сложные проекты, например, поставки крайне необходимого медицинского оборудования и материалов. Приложение Meeting (также компании Tencent) позволило школам продолжить работу в форме онлайн-классов.
По мере смягчения режима карантина программное обеспечение, встроенное в WeChat и Alipay (это платформа онлайн-платежей компании Alibaba), стало использоваться для мониторинга состояния здоровья жителей и определения, куда именно они могут пойти. Всё это стало возможным благодаря охвату этих платформ — одно или оба этих приложения уже установлены почти на всех смартфонах в Китае.
Итак, поверх иерархичной, традиционной банковской системы Китай создал горизонтальную, легко адаптируемую систему, которая объединяет 800 миллионов смартфонов внутри страны, причём продуктивным образом. Это критически важный элемент более широкой экономической модели Китая, которая является гибридно-круговой: сбережения-потребление-долг-доход. Такая модель устойчивей западной модели потребления, финансируемого в долг. Более того, она стала главной причиной того, что финансовый сектор Китая не испытывает острого дефицита ликвидности, требующего радикальных действий центрального банка в период, когда экономика находится на карантине.
Модель экономического развития Китая продолжает эволюционировать, и со временем она может стать системой полного цикла, способствующей созданию экономического, социального и природного капитала, а не просто потребляющей его. Впрочем, успех будет зависеть от выработки более инклюзивного общественного договора после пандемии, а этот процесс может быть легко нарушен непрекращающимся идеологическим и геополитическим соперничеством с США.
Между тем США тоже нужно обновлять свой общественный договор, прежде всего, повысив его инклюзивность и устойчивость. Как и в случае с Китаем, главное — найти правильный баланс между крупными корпорациями и мелкими фирмами, конфиденциальностью личной жизни и большими данными, краткосрочной эффективностью и долгосрочным управлением рисками.
Для того чтобы сделать это, политическая игра на публику должна уступить место рациональному, информированному и инклюзивному диалогу. Судя по реакции США на кризис Covid-19, такой диалог далеко не гарантирован.
Эндрю Шэн — старший научный сотрудник Азиатского Глобального института при Университете Гонконга и член Консультативного совета ЮНЕП по устойчивому финансированию, бывший председатель Гонконгской комиссии по ценным бумагам и фьючерсам. Его последняя книга — «От азиатского до глобального финансового кризиса».
Сяо Гэн — президент гонконгского Института международных финансов, профессор и директор Научно-исследовательского института морского Шелкового пути при Пекинском университете HSBC Business School.
