С самого начала политической карьеры целью Владимира Путина было укрепить российское государство и вновь сделать Россию великой державой. Усилия сосредоточены вокруг национального суверенитета. В то время как Путин расширял власть национального государства, европейские государства выбрали противоположный путь. В рамках Европейского союза они осознанно передали национальные полномочия вышестоящей наднациональной структуре.

В Кремле сложно такое понять: почему государство добровольно идет на это? И может ли это вообще сработать?

Вот одна из многих причин, почему Россия скептически относится к европейской идее. Согласно российскому историческому опыту, интеграция ассоциируется с доминированием и контролем. Сообщество из 27 равноправных участников? Москве трудно себе такое представить. Кремль не понимает, зачем крупным европейским государствам плясать под дудку небольших стран. Почему Франция и Германия это терпят?

Йенс Зигерт (Jens Siegert) уже не раз слышал подобные вопросы. Он руководит проектом «Публичная демократия. ЕС и Россия» в Институте имени Гёте в Москве. Принцип единогласия ведет лишь к «сомнительным компромиссам», озвучивает он опасения Москвы. И все-таки ЕС важен для России — не в последнюю очередь как крупнейший торговый партнер.

Если бы ЕС был чисто экономическим проектом, у Москвы не было бы с ним больших проблем, полагает Зигерт. Но гибрид «великой державы, которая не хочет быть таковой» беспокоит Кремль. Мощь ЕС заключается не в военных угрозах (на чем специализируется Москва), а в его мягкой силе — обещаниях высокого качества жизни, мира, благосостояния. Москва не считает это отдельной категорией. «Мягкая сила — придаток жесткой силы и используется осознанно для достижения политических целей», — объясняет Зигерт.

Мятежные «братья»

Москве пришлось скрепя сердце принять стремление к членству в ЕС бывших союзников, таких как Польша и Чехия. В столицах стран Центральной Европы никто не испытывает ностальгии по жизни за железным занавесом. Но когда с ЕС захотели сблизиться еще и бывшие советские республики Украина и Грузия, Москва, которая тем временем стала сильнее, этого не стерпела.

С обострением нового конфликта между Востоком и Западом из-за Украины и без того непростые отношения между Россией и ЕС еще больше ухудшились. Это заметно и по тональности в средствах массовой информации: государственные СМИ с удовольствием изображают ЕС как слабого политического игрока на поводу у США. Брексит, миграционный кризис и протестные движения в Европе убедили многих россиян в том, что распад ЕС — лишь вопрос времени. Поэтому «с большим удивлением» отмечается сплоченность ЕС по вопросу антироссийских санкций, говорит Зигерт.

Позиция Москвы в конфликте вокруг Восточной Украины не дает надежд на скорую отмену штрафных мер. Кремль решил смириться с последствиями в среднесрочной перспективе.

Принцип «разделяй и властвуй»

Противоречивость российской дипломатии дополнительно осложняет отношения Брюсселя с Москвой. Транслируемые заверения в готовности к диалогу с Брюсселем перечеркиваются попытками ослабить ЕС. Москва предпочитает двусторонние контакты.

В эту стратегию вписываются обхаживание политиков из малых стран со склонностью к авторитаризму и поддержка критических по отношению к ЕС партий. Однако многие прокремлевски настроенные игроки оказались второстепенными политическими фигурами и приносят мало пользы.

Общение дополнительно осложняется тягой Москвы к эскалации. «Россия постоянно делает то, что многие в ЕС не могут себе представить, — говорит Зигерт. — Со временем это приведет к тому, что „завербованные" зададутся вопросом: что мы, собственно, от этого получаем?»

Ключевые слова здесь: шпионаж, кибератака, покушение. Доверие так не строится. Вероятно, отношения и в будущем останутся отстраненными. Если они не станут еще хуже, это уже будет успех.