Площадка, на которой я услышал эту фразу, производила странное впечатление. Город Шуши (не в первый раз за его историю) разрушили во время боев в 1990-х годах, а местных жителей изгнали в Азербайджан. Когда-то здесь было людно и шумно, а сейчас этот населенный пункт напоминает человека, лишившегося всех конечностей. Кое-где что-то восстанавливали и ремонтировали, но руин всюду остается еще много. Отдельные новые здания и другие конструкции, сверкающие, будто светлячки в темноте, по большей части построены на деньги иностранных фондов. Так было и с этой детской площадкой: за ее обустройство заплатила какая-то армянская организация с Запада. Вокруг — пыль, серая земля и серые полуразрушенные строения, а здесь — ровный тротуар, разноцветные лестницы и другие снаряды. Кажется, будто их привезли инопланетяне.
При нормальных обстоятельствах весь Нагорный Карабах, который армяне называют Арцах, выглядел бы, как такая детская площадка. Это один из красивейших уголков земли с чарующей зимой и летом природой, великолепными памятниками архитектуры, отличной кухней и живописной (раньше мы бы сказали «ориентальной», но сейчас такое определение стараются не использовать) историей. Разумеется, речь идет про давнюю историю, записанную в старых книгах, ведь последнее столетие стало периодом явной или скрытой ненависти, кровопролитий и взаимных обвинений. Армяне и азербайджанцы (если встречаться с ними, разумеется, по отдельности) — это, в свою очередь, очень милые и гостеприимные люди.
Однако ситуация далека от нормальной, а Нагорный Карабах остается никем не признанным государством, попасть в которое можно только со стороны Армении. Если вы хотите посетить когда-нибудь Азербайджан, лучше попросить не ставить в паспорт печатей. Постоянная угроза войны мешает региону стать целью поездок обычных туристов. Его горы, прекрасные монастыри и другие достопримечательности ждут лучших времен.
Армения и Азербайджан: ненависть, требующая крови
Обычный армянин, которого можно увидеть, допустим, на улице Еревана или Гюмри способен держать между пальцами одной руки пухлый кошелек, смартфон, ключи от машины (обычно внедорожника) и, конечно, пачку сигарет с зажигалкой. Иногда там могут быть еще очки от солнца (чаще всего подделка под «Армани»), если они не сидят у него на носу. В другой руке у него находится вечно дымящаяся сигарета и неизменная папка с документами: в стране с раздутой бюрократией каждый идет в какое-нибудь учреждение или из него возвращается. При этом такой армянин умудряется активно жестикулировать и обниматься со знакомыми. Обычный житель столицы Азербайджана выглядит практически идентично.
Но тому, кто обратит их внимание на сходство, они выцарапают глаза. Ненависть между представителями обоих народов имеет невероятный масштаб. Они считают, что у них, как у черного и белого, не может быть ничего общего. Места для полутонов здесь нет. Мне сложно описать их взаимоотношения как-то подробнее, речь идет просто о чистой ненависти. Это уже не тот уровень, на котором друг о друге рассказывают анекдоты, а тот, на котором одна сторона отказывает второй в праве на существование, ненависть, требующая крови. На Кавказе месть — святое дело. Тот, кто не мстит, никто.
Азербайджанцы для армян — это, собственно, турки, а в Армении помнят о резне 1915 года, которая унесла более миллиона жизней. Азербайджанцы, в свою очередь, таят свои обиды. В разговорах с армянами и азербайджанцами не стоит даже пытаться вдаваться в нюансы и размышлять, что каждая сторона в чем-то права: вам не дадут договорить или обвинят в работе на противоположную сторону. И в Азербайджане, и в Армении я познакомился с множеством людей от простых горцев до профессоров и политиков, и только один из них, как раз армянин, говорил, что ему ни за чем не сдался весь этот Карабах. Правда, тот человек курил много марихуаны… Есть еще жители двух сел, находящихся по разные стороны от границы, которые не стали ждать, когда их выселят, а сами поменялись домами, сохранив их от разрушения. Сейчас они взаимно заботятся о могилах своих предков и обмениваются сообщениями в интернете. Это, однако, уникальное явление, о котором любят писать журналисты.
Разумеется, в обеих странах можно порой (хотя довольно редко) услышать, что представители противоположной стороны — нормальные люди, и они могли бы оставить Карабах, но ими руководят психопаты, покупающие оружие и использующие войну в собственных целях. Жизнь иногда заставляет скорректировать воинственную позицию: некоторые армянские беженцы из Азербайджана и азербайджанцы, которых изгнали из Армении, продолжают поддерживать контакты со своими школьными друзьями в социальных сетях, но, скорее, стараются этого не афишировать.
Как используют существующую ненависть власти Армении, Нагорного Карабаха и Азербайджана, как играют на ней борющиеся за власть олигархи или такие державы, как Турция и Россия, гораздо более сложный вопрос, но это уже сфера большой политики.
«Если бы меня спросили, хочу ли я вернуться на службу в Карабах, я бы сказал, что с радостью»
Гораздо интереснее истории обычных людей, таких, как военный инвалид Геворг, с которым я познакомился в государственной больнице. Из-за ранения он лишился возможности ходить, и единственной радостью в жизни у него остались сигареты.
Геворг родился в 1983 году. Войны 1990-х он не помнит, потому что жил тогда с родителями в России, где было больше шансов найти работу. В 1998 году он вернулся на родину в горы к бабушке и дедушке. Политика его не интересовала. В 2000 году он получил из военкомата повестку и мог бы попросить отсрочку, потому что как раз лежал тогда с температурой в 40 градусов, но дедушка, «дошедший в 1945 пешком до Берлина», постановил: парень должен пойти служить и защищать свой народ. Геворга отправили в Карабах и определили в полк, который стоял в регионе Агдама — очередного города-призрака, где уже не осталось ни единой живой души. Расстояние между позициями враждующих армией составляло там всего несколько десятков метров. Бывало, что коровы, принадлежащие противнику, каким-то чудом пересекали минное поле. Радости было много. Брошенные сады и огороды давали урожай. Гранаты, персики, виноград — настоящий фруктовый рай, бери, сколько хочешь. «Сколько раз нам не хотелось идти на обед, так мы успевали наесться!» — вспоминает Геворг.
Офицеры на линии фронта появлялись редко, что усиливало ощущение свободы. Брились, например, только те, кто сам этого хотел. Единственным неудобством были снайперы противника. «Нам тогда без приказа открывать стрельбу не разрешалось», — уверяет Геворг, хотя мне сложно ему поверить.
Шел 11 месяц службы на спокойном сонном фронте, когда его средь бела дня настигла пуля снайпера. Он услышал какой-то щелчок вдалеке, а потом увидел кровь и упал. Больницу он покинул спустя пять месяцев, но уже не самостоятельно.
С того рокового дня прошло уже почти два десятилетия. Геворг, который успел за это время победить онкологическое заболевание, получает пенсию в 100 долларов. Неизвестно, восстановится ли у него когда-нибудь чувствительность ног, вернется ли возможность ходить, но он уверяет: «Если бы меня спросили, хочу ли я вернуться на службу в Карабах, я бы сказал, что с радостью».
