Каждая мелочь в кабинете сэра Алекса Янгера в современном здании-зиккурате на южном берегу Темзы интригует. Последние шесть лет 57-летний глава шпионов руководит британской секретной разведывательной службой МИ-6 из дизайнерского интерьера, который больше походит на музей современного искусства, чем на правительственную контору. Эта эстетика превосходит все ожидания — а может, специально задумана, чтобы застать посетителей врасплох.
Встречи проходят за обеденным столом из скандинавского дуба. На столе подозрительным образом нет ни бумаги, ни компьютера, а стоят лишь два стационарных телефона. Из-за стола видно реку, хотя сейчас она скрыта почти донизу опущенными жалюзи. Настенные швейцарские часы фирмы Mondaine спешат на пять минут — уловка, чтобы люди вовремя расходились с собраний. Иногда, говорит Янгер, ты хочешь играть роль классического шпиона, но в других случаях лучше производить иное впечатление.
<…>
Три года назад Янгер написал письмо в журнал «Экономист» (The Economist) — пожаловался на статью, где шпионы выставлялись индивидуалистами, асоциальными элементами и нарушителями закона. Когда он только начинал работу в МИ-6, такой публичный шаг был совершенно немыслим. «Хотя идея нравственного равенства между нами и нашими противниками, проходящая красной линией через романы Джона ле Карре (John le Carre), мне претит, — писал он, — я все равно, не раздумывая, предпочту тихую храбрость и честность Джорджа Смайли [персонаж ле Карре] дерзким выходкам агента 007».
К Бонду Янгер относится неоднозначно, но при этом признает, что фильмы бондианы «сделали нас известнее Пепси». Суть шпионской жизни в том, объясняет он, что работа делается в совершенно банальных условиях. Он вспоминает, как во время одного ближневосточного задания его команда пыталась проникнуть в программу экспорта ядерных технологий во враждебное государство. Планируя слежку за важной встречей в торговом центре, он вдруг понял, что это место ему хорошо знакомо. «В прошлые выходные я был там с детьми — так что просто сменил тему с мультяшного пингвинчика Пингу на распространение ядерного оружия».
Бóльшую часть своей карьеры Янгер выдавал себя за дипломата, и даже близким друзьям его назначение показалось «совершенно невероятным». Я любопытствую, не бывает ли одиноко от секретности? «Ну, она накладывает определенную изоляцию. В нашем деле есть свои взлеты и падения». Свои падения были у Янгера и на посту главы МИ-6. Только в 2017 году Великобритания пережила пять терактов, в том числе взрывы террористов-смертников на Манчестерской арене, где погибли 22 человека. Год спустя российские агенты отравили бывшего российского офицера Сергея Скрипаля и его дочь Юлию в провинциальном городе Солсбери, ошеломив всю страну. Неужели Секретная разведывательная служба слишком много внимания уделяла борьбе с терроризмом, а про угрозы со стороны России или Китая забыла? В недавнем «российском» отчете парламентского комитета по разведке и безопасности отмечалось, что объем «оперативной работы» по России в период с 2001 по 2007 год сократился.
Янгер считает, что терроризм — угроза более серьезная: «Это такая атака на наш общественный строй, что крайне низкая терпимость правительства к незащищенности вследствие терроризма меня ничуть не удивляет и я полностью ее поддерживаю». Недавним пиком контртеррористических усилий он считает уничтожение «Исламского государства» (ИГИЛ, запрещенная в России террористическая организация, прим. ред.), пусть даже террористическая угроза остается смертельной, а теракты происходят автономно и все более спонтанно.
Отношения с Россией он сравнил с «лягушкой в кипятке»: Британия и ее союзники лишь постепенно осознают истинную готовность Кремль провоцировать зло. Сам он считает так: правительство Владимира Путина ощущает угрозу со стороны западных демократических институтов и союзов, и поэтому своей политикой пытается их разрушить. Однако результат его не впечатляет. «Полагаю, для нас крайне важно избежать двух ошибок: первая — делать за них всю их работу, всячески преувеличивая масштабы. Пока что я не видел в Великобритании ни единого случая, чтобы их действия имели поистине стратегическое значение. Во-вторых, и это вытекает из во-первых, мы должны отвечать пропорционально. Это не русские создали всё то, что нас разделяет — а мы сами. Они умеют, пусть и довольно грубо, все усугублять, но я считаю, что мы должны это предотвратить».
Как же средней державе вроде Великобритания держаться на фоне неуклонного и тревожного разъединения? Золотая эра китайско-британских отношений, которые продвигал экс-канцлер Джордж Осборн (George Osborne), давно канула в лету, и далеко не факт, что у нынешнего правительства Джонсона вообще имеется четкая стратегия. Впрочем Янгер убежден, что политика правительства ясна и движется в верном направлении. Он считает, что Великобритания должна сосуществовать с Китаем, но при этом не молчать о злонамеренных кибератаках и гарантировать, что ключевая инфраструктура не попадет в зависимость от Пекина. Избегая аналогий холодной войны в соперничестве Запада с Китаем, он говорит, что Британии по силам «отстаивать свои убеждения», но при этом поддерживать сбалансированные отношения через диалог и сотрудничество. «Я не манихеец и не вижу мир черно-белым, поэтому идею холодной войны я отвергаю».
По его мнению, наладить отношения между Лондоном и Пекином помогут две вещи. Первая — технологические инновации, вторая — союзы. Сотрудничество с США в сфере безопасности сегодня находятся на особом уровне, но, что еще удивительнее, говорит он, отношения с европейскими коллегами тоже никогда не были лучше — даже несмотря на Брексит. Янгера мало волнует, что соглашение об обмене данными до сих пор не достигнуто. В конце концов, отмечает он, заключить это соглашение «в интересах» самой Европы.
Расхлебывать последствия Брексита придется уже его преемнику. На этой неделе бразды правления перенял Ричард Мур (Richard Moore), бывший политический директор министерства иностранных дел. Янгер не раскрывает карты, чем конкретно будет заниматься дальше, но говорит, что его опыт будет востребован. Его предшественники консультировали правительства и предприятия по всему миру.
Перед моим уходом Янгер показывает мне еще одну картину — «Ожидание в гостиничном номере» — она не висит на стене, а стоит на общем столе. Написал ее Джеймс Харт Дайк (James Hart Dyke) — в 2009 году этого художника пригласили на год в МИ-6, чтобы отметить столетие Секретной разведывательной службы. На картине изображен мужчина в костюме, он стоит спиной и смотрит в окно. Он прямо-таки излучает тревожную энергию шпиона, который выслеживает агента. Подозреваю, что это образ его карьеры запечатлелся в его памяти надолго — даже когда он оставит службу.
Текст публикуется с сокращениями
Комментарии читателей:
Kurt Wuffner
Общался с парой бывших шпионов по работе. Не знай я их биографии, они бы запросто сошли за юриста или бухгалтера (а таких я встречал немало). Янгер, похоже, сделан из того же теста — по крайней мере, старается произвести такое впечатление. Его аналогия со Смайли очень уместна.
E Blois
Он сам сказал: это мы устроили раскол с Россией. Мы провоцируем их как можем — разве что не нападаем.
WMD
Он совсем не это имел в виду, перечти этот абзац еще раз.
Robin Gibb
Редактор «Таймс» прямо в восторге от собеседника. Ни одного вопроса на засыпку. У разных аналитиков и в блогах и то больше почерпнешь. Совершенно упущенная возможность.
WantMyCountryBack400Years
Ну, можно было бы устроить «шокирующее» интервью со случайными вопросами о провалах, истинных и ложных. Жару было бы много, а свету — чуть.
The Sneaker
«Это не русские, а мы сами». Это то же самое, что сказать: «Ты оглох не от колонок громкостью в 150 децибел, а от музыки».
Incognito
Извините, меня одолела зевота через две минуты. Чем там закончилось, авторица все же добралась до сути?
