На самом деле, у нас существует, так называемое, «двойное правительство».
Есть «номинальное» правительство — то, которое мы видим на телеэкранах, которое заседает в Кабмине. Это правительство и есть «проекция правительства», которое мы видим, это прокси-правительство.
А само правительство состоит из наиболее монетизированных групп влияния в экономике: это представители правящей политической партии, представители финансово-промышленных групп и внешних кредиторов, которые, соответственно, формируют правила игры.
Правила игры формируются под модель рентной сырьевой коррупционной экономики.
Политические элиты и основные монетизированные группы влияния зарабатывают на экономических и социальных рентах.
Экономическая рента, например, это контроль экспорта сырья, добыча природных ресурсов, контроль земельных ресурсов.
К экономическим рентам следует еще отнести контроль за инфраструктурными системами: железная дорога, система электроснабжения, газоснабжения, теплоснабжения и т. д.
Есть коррупционные ренты: это контроль таможни, налоговой и госзакупок.
А есть еще социальные ренты, например, это коммунальные тарифы.
Как формируется социальная рента?
Полезность социального блага для населения значительно снижается за счет роста стоимости этого блага. Соответственно, власть присваивает себе эту ренту, увеличивая тарифы, которые оплачивает население.
Теперь к теме ВТО.
В чем еще была проблема Украины?
Она заключалась в том, что, как правило, вот такие серьезные расширения и раскрытия своих границ для внешних рынков нужно разносить во времени, нужно очень четко синхронизировать.
Для того, чтобы этот внешний торговый шок был амортизирован внутренней экономикой, нужно было применить широкий пакет «амортизирующих средств» в виде стимула со стороны государства, но самое главное, что следующее раскрытие нашего рынка должно было состояться не раньше, чем через 10-15 лет.
Следующее раскрытие наших торговых границ произошло при подписании Соглашения о зоне свободной торговли с ЕС.
По идее, только сейчас в 2020-2021 мы должны были начать переговоры с ЕС о подписании этого Соглашения о зоне свободной торговли, а мы его подписали в 2014 году.
Получается, с 2008 года по 2014 прошло 6 лет, а заявили мы о подписании, активно начали двигаться в этом направлении в 2013 году при Януковиче, т. е., 5 лет.
Но 5 лет — это крайне малый срок, чтобы экономика справилась с несколькими волнами торговой либерализации.
Когда эти волны торговой либерализации разносятся во времени хотя бы с интервалом в 10-15 лет, это влияние амортизируется. Если эта волна идет одна за одной, она выбивает и останавливает экономику.
Какой результат мы получили?
Точка отсчета — 2005 год, в этом году у нас экспорт продуктов сельского хозяйства в общей структуре экспорта составлял порядка 15-18%, примерно столько же — 15% составлял экспорт товаров с высоким уровнем добавочной стоимости — я имею в виду промышленные товары.
Как видоизменилась наша экономика за это время после вступления в ВТО с 2005 года?
За это время, берем по 2020 год, удельный вес простейших продуктов сельского хозяйства, а это сырье и полуфабрикаты в общей структуре экспорта составил уже 50%, а экспорт товаров с высоким уровнем добавочной стоимости (промышленных товаров) сократился до 5-6%.
Соответственно мы видим, что за время раскрытия границ, у нас экспорт сельскохозяйственного сырья вырос в три раза, а экспорт товаров с высоким уровнем добавочной стоимости в секторе промышленности упал в три раза.
Это результат деиндустриализации и аграрной целевой специализации, которую мы наблюдаем, и которая, фактически, изнутри уничтожает нашу экономику.
Дело в том, что сельское хозяйство — это идеальный вид бизнеса для формирования экономических рент, о которых я говорил недавно, и формирования «лендлордной» системы власти в стране — власти земельных баронов.
Это то, о чем писал историк Фернан Бродель — о повторном закрепощении людей.
В принципе, сейчас в регионах этот процесс и происходит.
Условно говоря, уже не только налоги, но и само имущество, и сами жизни людей начинают принадлежать местным хозяевам. Это не преувеличение.
Я всегда привожу пример — если крестьянин зайдет в частный лес или на частный пруд местного земельного барона, то, вполне возможно, живым оттуда он не уйдет.
Такие случаи в Украине уже были. Когда только за то, что охотился в лесу местного князька, человека убивали.
Получается, что у нас формируется система квази-феодального государства.
Та знаменитая децентрализация, которая у нас прошла, это не децентрализация, это квази-феодализация страны, потому что мы получили объединенные территориальные громады, где полновластным хозяином будет местный лендлорд, который ставит своего главу ОТГ, как такого своеобразного префекта, плюс прокурор и местный начальник полиции.
Это почти как феодальная система Англии времен шерифа Ноттингема, только без Робин Гуда.
