Какой сейчас год? 2019-й, и это вполне очевидно. Простой вопрос. Прошлый год был 2018-м. Следующий год будет 2020-м. Мы уверены, что сто лет тому назад был 1919 год, а через тысячу лет наступит 3019 год (если к тому времени на Земле кто-то останется, чтобы посчитать). Мы все прекрасно освоили счет времени. Мы, как и большая часть нашего мира, пользуемся им, даже не думая. Он присутствует везде. В детстве я раскладывал свои монеты по годам чеканки. Сейчас я тщательно отмечаю даты публикации моих научных статей.
А теперь представьте себе мир, в котором нет такой прямой времени, вдоль которой можно выстроить хронологию текущих событий, воспоминания и надежды на будущее. С самых первых дней летописной истории и вплоть до периода после завоеваний Александра Македонского в конце 4 века до н.э. историческое время, как называют публичное и ежегодное летоисчисление, можно было измерять всего тремя способами: уникальными событиями, ежегодными циклами и периодами правления царей.
В древней Месопотамии годы можно было обозначать выдающимися событиями из прошлого. Можно было, например, сказать, что что-то произошло в том году, когда царь Нарам-Син достиг истоков Тигра и Евфрата, или когда царь Энлиль-бани сделал для бога Нинурты три очень большие статуи из меди. Либо же события можно было отнести к определенному времени, дав им имя верховного правителя того периода. Например, такое-то событие произошло в тот год, когда консулами были два поименованных римлянина, или когда знатный афинянин был городским главой, и так далее. И наконец, что чаще всего случалось в древних царствах, события можно было отнести к определенному времени, посчитав, какой год монарх находится на троне: пятый год правления Александра Македонского, 40-й год царствования Навуходоносора II и т.д.
Каждая из этих систем имела ограниченные географические рамки. Общей, не зависящей от географии системы определения своего места в потоке истории не существовало. Как можно было синхронизировать события на расстоянии или между государствами? Возьмите в качестве примера Пелопоннесскую войну, которую вели Афины и Спарта в последней трети 5 века до н.э. Вот как великий афинский историк Фукидид попытался обозначить время ее начала:
«Тридцатилетний мир», наступивший после захвата острова Эвбея, длился 14 лет. На пятнадцатом году, в сорок восьмой год жречества Хрисиды в Аргосе, когда Энесий был эфором в Спарте, а Пифодору оставалось два месяца до окончания архонтства в Афинах, спустя шесть месяцев после осады Потидеи и в начале весны фивейское войско из 300 воинов в первую ночную смену совершило вооруженное нападение на беотийский город Платеи, находившийся в союзе с Афинами.
Вместо того, чтобы просто написать «в 431 году до н.э.», Фукидид был вынужден синхронизировать начало войны с другими опорными координатами во времени, какими для него стали дипломатические, религиозные, общественные, военные, сезонные и прочие события. Эти даты тесно связаны с институтами централизованного государства, зависят от бюрократических списков, применимы лишь в ограниченном географическом пространстве и очень чувствительны к политическим переменам. На самом деле, это даже не даты, а перечень многочисленных событий, согласованный список более или менее известных происшествий. То, что датируется, и то, что его датирует, принадлежат к одному и тому же порядку вещей. Представьте, что вы таким же способом называете дату вторжения в Ирак, дату рождения своей бабушки или дату американской независимости. А потом попытайтесь объяснить это какому-нибудь иностранцу.
В хаосе, наступившем после смерти Александра Македонского в Вавилоне в 323 году до н.э., все изменилось. Один из македонских военачальников Александра, завоевавший огромное царство, простиравшееся от Болгарии до Афганистана, ввел новую систему летоисчисления. Ее назвали именем этого военачальника Селевка — летоисчисление Селевкидов. Это была первая в мире непрерывная и необратимая система подсчета прожитых лет. Она была непризнанной предшественницей каждой последующей системы счета времени, включая христианское летоисчисление от Рождества Христова, нашу новую эру, еврейскую эру сотворения, исламскую хиджру, летоисчисление французской революции и так далее.
Селевкидское летоисчисление началось с первого года (это дата прибытия Селевка I Никатора в Вавилон в 311 году до н.э.) и с каждый годом его счет увеличивался по формуле n+1. Когда Селевк I умер, его сын Антиох I не стал запускать часы заново, а продолжил счет лет. Так же поступали и его преемники. Впервые за всю историю историческое время стали отмечать цифрой, и его уже не поворачивали вспять, не обнуляли и не останавливали. Это время движется до сих пор. Это время в известном нам виде (2019 год, 2020 год 2021 год и так далее). Оно является общепризнанным, универсальным, абсолютным, автономным, и счет этого времени регулярно увеличивается. Оно не связано с политическими событиями, с жизненными циклами правителей, с завоеваниями. Оно не зависит от имперских чиновников и от летописцев. Его можно использовать на расстоянии для соотнесения событий.
Селевкидское летоисчисление с его регулярно увеличивающимся счетом лет дало нам совершенно новый тип предсказуемости. Подданный, скажем, престарелого Навуходоносора II на 40-м году его правления (всего он правил 43 года) не мог уверенно и точно представить, назвать и удержать в своем воображении дату в будущем, которая настанет через несколько лет, десятилетий или веков. Теперь же благодаря летоисчислению Селевка сделать это можно было легко и просто, без каких-либо проблем, причем сделать это мог любой подданный Селевкидов. В одном из новых романов норвежского писателя Карла Уве Кнаусгора есть строки, очень точно характеризующие силу этих перемен: «Как будто в комнате, которую они населяли, снесли стену. Мир больше не обхватывал их со всех сторон целиком и полностью. Внезапно открылась щель… Их взгляд больше не встречал сопротивления, а простирался все дальше и дальше».
Все это было бы интересным аспектом интеллектуальной истории, не имеющим особого общественного значения, если бы не два дополнительных фактора. Во-первых, селевкидское летоисчисление материализовалось только и исключительно в числовом виде. На каком бы языке ни записывалась дата в селевкидском летоисчислении — а мы имеем свидетельства того, что система счета существовала на древнегреческом, аккадском, финикийском и арамейском языках — числовое значение указанного года было неизменным повсюду. То есть, при огромном разнообразии обширных имперских территорий селевкидское летоисчисление как неизменная и единообразная система счета стало регулирующей силой, обеспечивающей однородность.
Во-вторых, обозначения годов по селевкидскому летоисчислению достигли беспрецедентного размаха и использовались в самых разных сферах общественной и частной жизни. Даты ставили на рыночных весах, на ручках кувшинов, на монетах, на строительных конструкциях, на подношениях храмам, на перстнях с печатями, на царских письмах, на административных указах, на могильных камнях, на налоговых расписках, на свитках жрецов, на пограничных и межевых знаках, на астрономических отчетах, на персональных гороскопах, на брачных контрактах и на многом другом. В нашу эпоху, когда даты присутствуют повсюду, легко можно недооценить новаторскую силу и значимость, а также историческую важность такого массового обозначения дат. Но в древнем мире это было беспрецедентно и несравненно. Ни в одном другом государстве древнего Средиземноморья и западной Азии правители и их подданные не населяли территории, где так последовательно и повсеместно проставляли даты.
Почему все это важно?
Хронология событий и проставление дат на первый взгляд кажутся не самым интересным и увлекательным занятием, но именно они создают историю, ибо даты делают двойную работу. Во-первых, они позволяют событиям происходить только один раз, а во-вторых, они упорядочивают все происшествия и связывают их воедино. Прежде чем то или иное событие станет составной частью истории, оно должно быть привязано к месту и ко времени. А те методы, при помощи которых мы датируем наш мир, осознаем историческую продолжительность и ход времени, формируют наше восприятие настоящего, наши мысли о будущем, наши воспоминания о прошлом. Они примиряют нас с мимолетностью и непостоянством, и дают возможность разобраться в мире, который намного больше, старше и долговечнее, чем мы сами.
Селевкидское летоисчисление, ставшее новой и повсеместной системой счета времени, которая вела в открытое ею будущее, предложило фундаментально новые возможности и задачи в сфере политики, истории и религии. Сами мы сегодня чувствуем себя вполне комфортно с такой системой, но для древнего мира, который привык к изоляции во времени, это был мощный взрыв и настоящая революция. Такая система нанесла сильный удар по многовековым представлениям о будущем и прошлом, и я бы сказал, что она создала новые площадки для соперничества между империей Селевкидов и ее подданными народами.
Империи заявляют свои претензии на время и пространство. А затем их подданные начинают оказывать сопротивление. Со второго века до н.э. и вплоть до своего окончательного распада в 64 году до н.э. империя Селевкидов сталкивалась со все более мощным и агрессивным сопротивлением подчиненных ей обществ в глубине Леванта, Вавилонии и западного Ирана. Самым знаменитым движением сопротивления стало Маккавейское восстание, участниками которого были евреи Иудеи. Они выступили против войска селевкидского царя Антиоха IV и его наследников, освободили Иерусалимский храм, а со временем обрели независимое политическое пространство в виде государства Хасмонеев на территории современного Израиля. Эти события по сей день отмечают во время праздника Ханука. Сопротивление Селевкидам было направлено не только против их инфраструктуры, налоговых требований, колониальных договоренностей и политического господства. Его целью также стал установленный ими временной порядок.
Крайне важно то, что первые в истории апокалипсисы произошли в царстве Селевкидов, в этом новом мире, который неумолимо заполняли даты. Они нашли полное и подробное отражение в мировой истории, выйдя из глубин прошлого, пройдя сквозь череду царств и исторических эпох, войдя в империю Селевкидов, а затем двинувшись дальше — к предсказанному концу времен. Работы с предсказаниями о конце мира появились лишь во времена империи Селевкидов, в Вавилоне, в персидских царствах и в классических городах-государствах древней Греции. Таких предсказаний не было за пределами империи Селевкидов, например, в эллинских царствах и в Риме. Это явление ограничено территориальными рамками подданного населения царства Селевкидов.
Теологические и политические корни «апокалиптической эсхатологии», как называют литературу о конце света, очень сложны и многообразны. Все учения о Втором Иерусалимском Храме, а также ранняя христианская богословская мысль посвящены проблеме сотворения мира. Но селевкидское летоисчисление не сыграло никакой роли в существующих исследованиях классической древней истории и в библейских исследованиях. Смею предположить, что повсеместное распространение и бюрократическая формализация необратимой, бесконечной и общепризнанной системы счета времени спровоцировала фантазии о конечности бытия у тех, кто хотел бороться с империей Селевкидов. Единственная возможность остановить открыто футуристическое и бесконечное время в царстве Селевкидов заключалась в том, чтобы положить конец самому времени.
Самой знаменитой из этих ранних апокалиптических работ и единственным канонизированным библейским текстом на эту тему является Книга пророка Даниила из еврейского Священного Писания. На сегодня это самая простая библейская книга, ибо она устами древнего пророка рассказывает о всемирной истории. Этот рассказ весьма точен вплоть до 165 года до н.э., но потом в нем появляются дикие неточности. В 165 году до н.э. евреи Иудеи под предводительством Иуды Маккавея пытались сбросить иго империи Селевкидов, так что книга эта была написана во время военного конфликта.
В Книге пророка Даниила есть целый ряд очень знаменитых эпизодов, включая рассказ о Данииле в львином рве, о надписи на стене, появившейся на пиру у Валтасара, о появлении «того, кто как сын человеческий накажет четверых зверей, вышедших из вод хаоса». Давайте вспомним про металлического истукана из второй главы Книги пророка Даниила, которая может быть самым ранним апокалиптическим эпизодом из иудаизма.
Сюжетная линия такова. Царю Навуходоносору II, величайшему из вавилонских царей за четыре столетия до написания книги, приснился страшный сон. Проснувшись, он велел созвать всех восточных прорицателей — египетских чародеев, аккадских астрологов, вавилонских гадателей и халдеев. Царь потребовал, чтобы эти люди не просто истолковали его сон, но сначала пересказали его содержание. Когда мудрецы вавилонские запротестовали, сказав, что это невозможно, Навуходоносор приказал их казнить.
Накануне массовой казни мудрецов содержание сна и его значение открылись изгнанному из Иудеи Даниилу, который жил при дворе в Вавилоне. На следующий день Даниил потребовал остановить казнь и сказал царю: «Тебе, царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его — из серебра, чрево его и бедра его медные, голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю».
Даниил истолковал это следующим образом. Навуходоносор и его Вавилонская империя — это золотая голова. Вавилонское царство падет перед другой империей, из серебра и меди. Это Мидийское царство. Затем над всей землей будет владычествовать третье царство, медное. Это Персидская империя, основанная Киром Великим. И наконец, будет четвертое царство, «крепкое, как железо». Даниил пояснил: «Как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать» все эти бывшие государства. Это империя Александра Македонского и его преемники Селевкиды. Но она расколется и рухнет как колосс на глиняных ногах.
Даниил заканчивает свой рассказ пояснением о камне, который разрушит статую и превратится в гору: «И во дни тех царств (Селевкидов) Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно». В отличие от других империй, которые будут захвачены и разрушены земными державами, конец империи Селевкидов будет означать конец самой истории.
Такая концепция (а в книге есть несколько других, похожих на нее) выстраивает историю в шеренгу, состоящую из нескольких последовательных империй: Вавилония, Мидия, Персия и царство Селевкидов. Символом земной империи является огромный истукан, сделанный из обработанных материалов — металлов и обожженной глины. Эта статуя преходящая, эфемерная, непрочная, неустойчивая, похожая на идола. А потом разрушится история, и на ее место придет вечное небесное царство — никак не меняющийся природный камень, которого не касалась рука человека.
Пожалуй, здесь впервые история появляется перед нами как закрытое целое: упорядоченная, цельная, полная и безукоризненная с головы до пят. Мы видим в этом нечто потустороннее и вневременное. Это время, ниспосланное свыше, это история как откровение. В мире, который координирует временная шкала Селевкидов, и где утверждается власть монарха, эта апокалиптическая концепция раскрывает абсолютную и основополагающую верховную власть Бога. Богословский урок этого эпизода получает теологическую формулировку в виде благодарственной молитвы Даниила, которую он вознес после того, как ему открылась тайна сна Навуходоносора:
«Да будет благословенно имя Господа от века и до века!
Ибо у Него мудрость и сила.
Он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей».
Появившиеся в Иудее, Вавилонии и Персии при Селевкидах исторические апокалипсисы как жанр представляют собой битву между царем и Богом за власть над временем и над архитектурой истории. Они показывают, что притязания империй иллюзорны, и перемещают судьбы народов на небеса.
Как мы видим, для царства Селевкидов время недоступно пониманию и беспристрастно. Будущее монотонно и лишено всяких чар. Временная текстура обезличена. Никакой возможности начать все сначала нет. Хуже всего то, что есть бесконечность, которая косвенно подавляет вечность. Время Селевкидов было не более чем сиюминутным и преходящим моментом, и поэтому оно было потерей. Тик-так, тик-так…
Но в исторических апокалипсисах время, включая будущее, уже предопределено. В нем все, что случилось с тобой, случилось с тобой, и ни с кем иным. История формируется, направляется и идет к своему завершению. Все разнообразные события являются частью одной истории, истории всеобщей. Прежде всего, эти исторические апокалипсисы вызывают к жизни конец света. В нашем примере это камень, разрушающий земное царство. Это не только мечта о разрушении царства Селевкидов; это новое ощущение конца времен.
Конец света достиг своего рода интеграции по времени. Точно так же зеркалу нужен задний фон, чтобы мы могли что-то увидеть. Ощущение последовательности событий они превратили в сюжетно-повествовательную линию. Теперь время уже не проходит просто так, попусту и безвозвратно. Теперь у него есть смысл, и есть окончание. Тик-так, точка.
