ИРКУТСК, Россия. Если вы лидер маргинальной политической организации, то кафе с названием "Я жду НЛО", наверное, не самое лучшее место для встречи с приезжим журналистом. Однако вполне возможно, что похищение инопланетянами в данном случае более вероятно, нежели то, чего добивается Михаил Кулехов. А добивается он независимости для Сибири.

Кулехов возглавлял "Освободительную армию Сибири", пока к нему не пришли сотрудники ФСБ (преемница КГБ). "Они спросили меня: "Почему вы называете себя армией? Вы что, собираетесь воевать с оружием в руках?"" Убедившись, что это не так, офицеры попросили Кулехова сменить название организации. Он так и поступил, и теперь его организация носит название "Областническая альтернатива Сибири" (Кулехов отмечает, что сокращенное название организации - ОАС - не изменилось).

То, что российские спецслужбы ограничились лишь мягким упреком в адрес потенциальных сепаратистов, можно объяснить весьма скромным размером организации. По подсчетам Кулехова, в ОАС около 30 членов. Что ж, Сибирь это не Чечня.

Сибирская независимость вряд ли возможна. Однако политическое и экономическое будущее этого региона на долгосрочную перспективу кажется весьма неопределенным. Значительная часть нефти и природного газа, ставших причиной экономического бума в России в последнее десятилетие, находится в Восточной Сибири. Этот район также богат лесом, минералами и прочими природными ресурсами. Но людей там живет мало. Эта часть России заселялась в последнюю очередь, и российская история значительной части Восточной Сибири насчитывает не более ста лет.

Вопреки репутации Сибири, большая часть городов, которые я посетил, произвела на меня приятное впечатление - особенно Иркутск с его элегантной архитектурой и привкусом начитанного университетского городка. Сибиряки хвастаются, что они умнее и красивее остальных своих соотечественников, потому что  в Сибирь ссылали значительную часть российской элиты, когда этот обширный регион был еще царской каторгой. Но жизнь здесь всегда была трудна. Это отдаленные места, а зимой здесь ужасно холодно. Советская власть содействовала переселению россиян в эти края, но после распада Советского Союза люди начали уезжать на запад. С 1998 по 2002 год население российских регионов к востоку от Иркутска уменьшилось с 8 до 6 миллионов человек (это данные последней переписи). Что означает такой массовый исход для России? Претензии страны на звание великой державы основаны на том, что она обладает огромной территорией. А сокращение численности населения на ее самых дальних окраинах ставит под сомнение права России на Сибирь. Соответственно, сомнению подвергается и ее авторитет на мировой арене. Я проехал весь этот регион, направляясь на восток от Иркутска, чтобы посмотреть, как Россия держится за свой Дальний Восток.

Аргументация Кулехова в пользу независимости держится на трех столпах: это географическая, экономическая и культурная уникальность Сибири. Иркутск, отмечает он, находится дальше от Москвы, чем Нью-Йорк от Лондона, а действия России в Сибири аналогичны британской колонизации Нового Света. "Мы очень далеки, и легко понять, что мы другая страна", - говорит Кулехов. Что касается экономики, утверждает он, то Сибирь больше торгует с Азией, чем с европейской частью России. И слишком большая часть доходов от огромных запасов природных ресурсов этого региона оказывается в Москве.

Более того, у сибиряков уникальные "национальные черты. Мы очень скептичны, мы никому не доверяем, с нами трудно договариваться, и мы все делаем по-своему. Мы индивидуалисты." Русские повсюду придерживаются православия, но в Сибири налицо его некая синкретическая особенность, поскольку в веру вкрапляются определенные элементы буддизма и традиции шаманства коренных сибирских народов. (Зелено-белый логотип ОАС это дань экуменизму, в нем есть крест и округлая форма, напоминающая буддистские чакры, или колеса времени.)

ОАС претендует на свое место в долгой истории сибирских политических движений за независимость, которая началась с интеллигенции 19-го века, первой заявившей о сибирской самобытности и о ее серьезных отличиях от русского этноса. Затем было недолговечное антибольшевистское Временное правительство автономной Сибири, существовавшее в дни хаоса Гражданской войны в России. Каждый год члены ОАС совершают паломничество к могиле одного из первых героев сибирской независимости. Во время моего приезда на первой странице газеты ОАС была опубликована статься о полиции автономного государства, существовавшего после Гражданской войны.

Кулехов заявляет о солидарности ОАС с другими сепаратистскими движениями, которые, по его словам, есть в России повсюду. Однако пока Россия движется в противоположном направлении. Если раньше региональных губернаторов избирали в ходе местных выборов, то в 2004 году президент Владимир  Путин изменил закон и решил назначать губернаторов напрямую из центра. Это серьезно усилило власть Кремля над удаленными регионами России. Во время моей поездки эта тема неизбежно всплывала в ходе разговоров: как далекая Москва по-имперски правит Сибирью, не обращая внимания на чаяния и устремления живущих там людей. Во время бесед неоднократно звучало слово "колония".

Политолог из Иркутска Михаил Рожанский говорит о том, что  никакой надежды на независимость Сибири нет. Однако привлекательность этой идеи очевидна. "Вполне понятно, почему у здешних людей есть такая мечта - они не хотят ощущать себя живущими на краю света", - отмечает он.

"Все централизовано, все является колонией Москвы. Даже близкие к Москве регионы по-прежнему ощущают, что живут на окраине России", - заявляет Рожанский. Хотя такая централизация порождает недовольство, она в то же время мешает развитию сильного местничества. "Связи между Иркутском и Москвой крепче, чем связи между Иркутском и соседним сибирским городом Красноярском".

Ключевая составляющая сибирского характера это отсутствие корней, отмечает Рожанский. Первые русские поселенцы приходили в Сибирь не из-за того, что здесь приятно и радостно жить, а потому что им был нужен самый ценный природный дар того времени: пушнина. Ситуация не изменилась и по сей день, хотя сейчас целью является работа на деревообрабатывающих и нефтеперерабатывающих предприятиях.

"Даже если люди пришли сюда четыре столетия назад, они все равно ощущают, что жизнь здесь временная, - говорит Рожанский, - люди всегда приезжали сюда ради природных ресурсов, а не потому что  хотели здесь жить. И традиции компромисса не существует - люди просто уезжают, найдя новое место жительства".