БРЮССЕЛЬ — Со странным чувством я нажал на кнопку звонка рядом с табличкой «Александр Пушкин» в Брюсселе; еще более странно я себя почувствовал, когда передо мной распахнулась дверь - и появился он сам. Я добивался встречи с ним уже давно - для монографии по материалам моего исследования. Громогласное “Bonjour!” с бельгийским акцентом положило начало нашему приятному знакомству.
Этот Pouchkine — он пишет свою фамилию по-французски — праправнук великого российского поэта и его последний оставшийся в живых потомок мужского пола. В отличие от своего известного предка, у него нет бакенбард, таланта к лирической поэзии и репутации «расточительного человека», однако он гордо носит это имя и в Европе, и в России. Уйдя на пенсию после долгой бизнес-карьеры в Брюсселе, он посвящает все свое время распространению пушкинского наследия.
Слава Пушкина в России такова, что «все хотят поговорить со мной, потрогать меня, когда приезжаю в страну», говорит он. Образованные русские все читали Пушкина с детства, и лучшего шанса приблизиться к живому Пушкину у них не будет.
Книжные полки в уютной брюссельской квартире Пушкина уставлены произведениями Александра Пушкина и работами о нем, а ценный эскиз поэта украшает стену гостиной. Мы провели несколько часов за чаем, пытаясь разобраться в его генеалогии (его отец поселился в Бельгии после революции в России). Его жена, Мария, троюродная сестра и также Пушкина, время от времени корректировала даты и названия мест.
«Моя кожа покрывается мурашками, даже когда я просто о нем говорю», - сказал Пушкин и, полушутя, заметил, что призрак поэта, кажется, присутствует сегодня в гостиной.
В какой-то момент Мария открыла том французских переводов и указала на попытки Александра Дюма переложить Пушкина на французский. Его переводы ей не нравятся, потому что в них «нет души». Такого же невысокого мнения она придерживается относительно переводов Проспера Мериме (Prosper Mérimée) и других авторов, которые пытались сделать так, чтобы Пушкин зазвучал по-французски.
Ведущий американский пушкинист Дэвид Бетеа (David Bethea) из университета штата Висконсин, согласен с тем, что переводы Пушкина на другие языки могут быть ужасными. Большинство переводов на английский язык звучат как стихи «неплохого викторианского поэта, вроде Теннисона», сказал он мне по телефону.
Это одна из причин, по которой западные культуры не решаются переводить Пушкина, несмотря на его «богоподобное» положение в России. Его проза «ясная на поверхности, полна коннотаций и скрытого смысла», говорит профессор Оксфордского университета и выдающийся пушкинист Эндрю Кан (Andrew Kahn). Большая часть этих тонкостей теряется в переводе.
Так как его произведения драматичны и музыкальны, они легли в основу многих оперных и балетных постановок, таких как «Борис Годунов», «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Руслан и Людмила» и «Капитанская дочка».
Эксперты и литературные авантюристы часто спорили по поводу способов передачи пушкинской поэзии на другие языки. Однако, ни один из этих споров не идет в сравнение со знаменитой "дуэлью" между Владимиром Набоковым и критиком Эдмундом Уилсоном (Edmund Wilson) по поводу набоковского перевода «Евгения Онегина» в 1964 году.
Перевод Владимира Набокова вышел после перевода Уолтера Арндта (Walter Arndt), который был яростно осужден Набоковым. Арндт, писал он, допускает «идиотские» ошибки, путая мужа с любовником, а стрелу - с пистолетом. Известная вступительная строка Онегина «Мой дядя самых честных правил» была превращена Арндтом в «Мой дядя, чинный старикашка» (“My uncle, decorous old prune”).
Когда критик Уилсон стал защищать Арндта и осудил перевод Набокова, Набоков подверг нападкам самого Уилсона и писал о его недостаточном владении русским языкам. Набоков вспомнил даже о своей попытке научить Уилсона читать вслух по-русски, но дело закончилось приступом хохота над «трогательным тявканьем Уилсона».
Несмотря на трудноразрешимые проблемы перевода, на Западе зарождается новое понимание гения Пушкина. Например, «Международный Фонд А.С. Пушкина», учрежденный Александром Пушкиным-младшим, проводит пушкинские мероприятия по всей Бельгии, в том числе - игру «Ночь с Пушкиным в Санкт-Петербурге», которую проводили уже 60 раз.
Увлечение Пушкиным разрастается и в Соединенных Штатах. Американский документалист Майкл Бекелхаймер (Michael Beckelhimer) берет интервью у поклонников творчества Пушкина в России и находит желающих высказаться повсюду. «Стихи Пушкина сами льются из их уст», - говорит он.
Нью-йоркский адвокат Джулиан Лоэнфельд (Julian Lowenfeld) недавно опубликовал 700-страничную книгу «Мой Талисман» о жизни и работе Пушкина. Этот труд - плод его любви к поэту, котому он посвятил большую часть своей жизни.
Дэвид Бетеа из штата Висконсин полон решимости устранить лингвистический барьер, причем делает это не самым простым способом. Он руководит русско-язычной программой для ученых-пушкинистов, которая начинается с момента окончания школы, продолжается во время обучения в университете и включает в себя периоды учебы в Санкт-Петербурге. Он надеется расширить программу до национального масштаба.
Пушкин вынужден был бороться за признание за рубежом, и возможно, теперь оно наконец-то к нему придет.
Майкл Джонсон провел четыре года в Москве как корреспондент Associated Press.
