Исламские экстремисты активизируют праворадикалов, а те активизируют антифашистов, — говорит Ульф Бустрём (Ulf Boström) из полиции Гетеборга.
Виктор Мелин (Viktor Melin) и Симон Энгелин (Simon Engelin) — активные участники Шведского движения сопротивления, части североевропейского Альянса белой силы. Некоторые из членов этой организации осуждены за применение грубого насилия, пресc-секретарь Шведской полиции безопасности (SÄPO), Фредрик Мильдер (Fredrik Milder) это подтверждает. Но Мелин и Энгелин говорят, что к суду не привлекались.
В отличие от оголтелых скинхедов и агрессивный неонацистов, Мелин и Энгелин производят впечатление спокойных и уравновешенных мужчин. Многие из существовавших ранее групп исчезли, поскольку постоянно грызлись между собой, а этот Альянс, судя по всему, функционирует.
Но система ценностей, по большей части, та же. Они хотят немедленно положить конец всем формам иммиграции. А все, кто этнически не относится к северо-европейцам, должны как можно скорее быть депортированы — «настолько гуманным способом, насколько это возможно».
«Демографическая угроза»
Aftenposten встречается с ними в кафе-баре на Центральном вокзале в Гётеборге. Оба мужчины при нашем появлении встают, протягивают руки для рукопожатия и снова садятся в свои кресла в углу заведения, спиной к стене. Кофе черный — как и их представления о шведском будущем.
«Мы на пороге демографической угрозы», — начинает Виктор Мелин. И сразу же дает понять, что во многом тут виноваты СМИ. Или, точнее говоря, те, кто, по его мнению, за этим стоит: влиятельные сионистские группы, именно они определяют, что должны сообщать СМИ.
Гражданская защита
После пары разъяснений и пары глотков кофе атмосфера становится спокойнее, мужики расслабляются. И Виктор Мелин рассказывает, что у него сейчас самый разгар судебного дела с его норвежским работодателем, потому что его — как он это сам объясняет — уволили с работы, когда в шведских СМИ написали о его участии в последней акции.
Было это в феврале, когда он и еще несколько его единомышленников отправились в общественные бани в Кунгэльве (Kungälv), купили входные билеты, вошли в здание, надели на себя зеленые майки с надписью на спине «Охрана безопасности» и принялись наблюдать за посетителями бассейна.
«Это было сделано для того, чтобы предотвратить сексуальные домогательства в отношении молодых девушек, поскольку в последнее время к ним в некоторых бассейнах приставали. Мы этого не позволим и будем организовывать соответствующие акции и в будущем», — говорит Мелин. А о своем трудовом конфликте он говорить не хочет.
Первомайская демонстрация
Симон Энгелин готовит следующую акцию, это будет первомайская демонстрация под лозунгом «Борьба с денежными магнатами и предателями народа». Когда они участвуют в акциях, то всегда готовы к столкновениям.
— Но с лета прошлого года мы отмечаем, что в шведском обществе нас стали понимать лучше, — говорит он. Они полагают, что причина кроется в том, как шведские власти решают миграционный кризис.
— Это же люди, попавшие в сложную ситуацию, неужели для вас это ничего не значит?
— Но мы же не можем вот так взять и открыть границы и всем сказать «добро пожаловать». И вообще в мире в любое время беженцев больше, чем жителей Севера Европы, — говорит Мелин.
Организация помощи беженцам Flyktninghjelpen подсчитала, что в прошлом году в мире насчитывалось 59,5 миллионов беженцев. В Северной Европе проживает меньше 27 миллионов человек.
«И если в Европу приезжает так много молодых и сильных мужчин, это должно означать, что более слабых членов семьи они оставили дома в ситуации, которую сами же они описывают как опасную для жизни и безнадежную. Больше уважаешь тех, кто борется там, где живет», — полагает Энгелин.
«Многие настроены скептически»
Якоб Осланд Равндал (Jacob Aasland Ravndal) пишет докторскую диссертацию в Научно-исследовательском институте Министерства обороны (FFI). К утверждениям о том, что праворадикалов стали лучше понимать, относится критически.
«Я бы не стал так уж этому доверять! Правый экстремизм всегда стремится преподнести себя так, как будто еще чуть-чуть, и их признают все», — говорит Равндал.
«Я сомневаюсь в том, что ситуация действительно такова — что все больше шведов поддерживает их революционную политику. Но то, что сейчас больше людей осмеливаются выражать свое скептическое отношение к вопросам миграционной политики — правда», — полагает Равндал.
«Я не хотел бы называть цифры, но совершенно очевидно, что в Швеции гораздо больше воинствующих правоэкстремистских активистов, чем в других странах на севере Европы», — считает он.
Растущая активность в сети в Норвегии
Туре Бьёргу (Tore Bjørgo), руководитель созданного недавно Центра изучения экстремизма при Университете Осло, борется за разрешение изучать экстремистов в Норвегии.
«В правоэкстремистской среде в Норвегии лидеры похуже, чем в аналогичной среде в Швеции, кроме того, норвежским экстремистам приходится несладко, если власти берут их на крючок. Да их и гораздо меньше, чем шведских собратьев. Но за последний год мы отмечаем очень сильный рост активности норвежских правоэкстремистов в интернете», — говорит Бьёргу.
«На улице, впрочем, норвежцам не удается чего-то добиться. У нас есть Pegida, которая разделилась на две части, и «Солдаты Одина», которые разделились на три. Примечательно, что многие из этой последней группировки — известные криминальные личности. Норвежцы преобладают в комментариях в соцсетях. Здесь все держится, похоже, на Народном движении против иммиграции (FMI) и движении «Прекратить исламизацию Норвегии», — утверждает Бьёргу.
«Критика миграционной политики приглушается»
В статье в Aftenposten Равндал и его коллега-исследователь Юханнес Дюе Энстад (Johannes Due Enstad) писали, что некоторые шведские журналисты и представители интеллигенции считают своей задачей ограничить внимание к голосам, критикующем миграционную политику, и что некоторые книги, также критикующую политику по отношению к мигрантам, разносятся в пух и прах как расистские:
«Есть основания полагать, что такая агрессивная стигматизация нежелательных точек зрения не ведет к их исчезновению. Результатом, скорее всего, становится то, что противники миграционной политики направляются к альтернативным, часто более радикальным и в худшем случае насильственным каналам выражения протеста. И противники иммигрантов, стремящиеся к радикальным альтернативам, находят это в правоэкстремистском подпольном движении. Оказалось, что в Швеции это движение и многочисленнее, и лучше организовано, и более устойчиво, чем подобного рода движения в других странах европейского Севера».
«То, что воинственно настроенные правые экстремисты в Швеции имеют больше сторонников, чем у нас в Норвегии, частично, по моему мнению, объясняется тем, что критикующие миграционную политику партии в Швеции до недавнего времени были почти не слышны — по сравнению с Норвегией. Но меня за такую точку зрения критикуют», — говорит Равндал.
«Новая атмосфера дебатов»
Ульф Бустрём (Ulf Boström), сотрудник миграционной полиции в Гётеборге, говорит, что общественные дебаты в Швеции изменились после того, как премьер-министр Стефан Лёвен (Stefan Löfven) в январе ввел пограничный контроль. И особенно после того, как шведский министр жилищной политики Мехмет Каплан (Mehmet Kaplan) ушел в этом месяце в отставку — после того, как сравнил обращение израильтян с палестинцами с тем, как нацисты обходились с евреями.
«Сейчас атмосфера совершенно иная, и я прекрасно понимаю, что правые экстремисты воспринимают это как растущую поддержку. Но они — по-прежнему маргинальное меньшинство; все экстремисты — меньшинство в шведском обществе. Проблема может возникнуть, если общество позволит им сильно вырасти. Экстремисты активизируют друг друга: исламские экстремисты активизируют правых экстремистов, а те в свою очередь активизируют антифашистов. Правые экстремисты зачастую мало знают об исламе, им может прийти в голову обрушиться на любого мусульманина, который, как им кажется, выглядит как исламист. И, кроме того, они вообще противники иммиграции. В этом кроется определенная опасность», — утверждает Бустрём.
«Так далеко, насколько это будет необходимо»
Виктор Мелин и Симон Энгелин во всеуслышание заявляют о своем восприятии мира.
— У нас существуют изолированные друг от друга этнические группы, потому что самой человеческой природе присуще стремление собираться в группы вместе с подобными себе. И то, что мы, шведы, должны насильно смешиваться с гораздо более многочисленными народами, противоречит конвенциям ООН о меньшинствах. Израиль, будучи единственной демократией на Ближнем Востоке, должен взять на себя ответственность и принять беженцев из соседних с собой стран.
— А как далеко вы готовы пойти, чтобы добиться своих целей?
— Мы пойдем так далеко, как это будет необходимо.
— Включая насилие?
— А как далеко вы готовы пойти, чтобы защитить свою семью?
