Возможно, пришло время и нам начать серьезную дискуссию по вопросу национальной идентичности.

Трудно дать четкое определение понятию национальной идентичности. Внутри академического сообщества нет согласия, о какой именно категории идет речь — научной или политической. Для одних национальная идентичность — неотъемлемая характеристика любого субъекта, основанная на иррациональных ощущениях. Другие говорят о ней как о социальном конструкте. Третьи ставят на первый план определенную инструментальную функцию национальной идентичности. Помимо перечисленных теорий, существует множество других, в которых рассматривается значение и содержание национальной идентичности, Но еще ни одной теории не удалось дать полное толкование. Те же трудности, что и в научных поисках определения национальной идентичности, появляются и тогда, когда мы переходим в сферу политики.

Что представляет собой национальная идентичность государства, общества или этнической группы? Кто и как формирует национальную идентичность? Исходит ли она от народа, или же ее создают для народа элиты? Необходима ли крепкая национальная идентичность для стабильности государства, и каковы ее отличия от многонациональных и многоконфессиональных объединений? В современной Российской Федерации все перечисленные вопросы занимают в общественном дискурсе важное место. Достаточно отметить, что после распада СССР для российской политической, религиозной и научной элиты национальная идентичность РФ превратилась в один из основных предметов интереса.

Вне зависимости от того, о каком периоде идет речь: о Киевской ли Руси, о Российской империи, СССР или РФ — один факт играет принципиальную роль в понимании того, что такое русское государство. То, что подразумевалось под русским государством (для многих на Западе и СССР был русским или «коммунистическим»), никогда за всю историю не было государством исключительно русских или народов восточнославянского происхождения. По словам российского президента Владимира Путина, Россия никогда не была национальным государством или «сосудом для переплавки» наподобие Америки. Россия сформировалась и веками развивалась как многонациональное государство этнических русских и сотен других этнических групп.

Никакой нетерпимости не было

Таким образом, утверждения о России как о «чисто» славянском государстве, которые у нас звучат крайне часто, лишь отражают романтизированные представления, а порой — и полное незнание фактов. Российская идентичность намного сложнее для понимания, и его наиболее яркие элементы — это русский этнос, русский язык, православие и то, что называется русской культурой. Однако, помимо перечисленных аспектов, на идентичность и сам дух русского человека влияли другие народы с их иными генами и традициями. Народы тюркского, финно-угорского, кавказского, иранского происхождения, как и многие другие «пришлые» народы на службе у российского государства, оставили неизгладимый след в российской идентичности.

В отличие от некоторых обществ, которые считают себя самыми передовыми и свободными — однако в прошлом не раз демонстрировали нетерпимость в отношении сограждан иного этнического происхождения, вероисповедания или цвета кожи — в российском государстве (вне зависимости от того, о каком периоде идет речь) подобные идеи никогда не находили весомой поддержки.

На это кто-то может возразить, аргументируя еврейскими погромами и сталинскими депортациями, но, несмотря на их трагические последствия, они не могут сравниться с завоеванием Кромвелем Ирландии, гугенотскими войнами или покорением конкистадорами Центральной и Южной Америки. События в бельгийском Конго, судьбы коренных жителей Австралии и Северной Америки, а также рабство чернокожих — примеры, которые продолжают этот ряд. Преступления, вызванные нетерпимостью к этническим и религиозным различиям и совершенные во время Второй мировой войны странами «оси» и их союзниками, по своим масштабам и природе превосходят все предыдущие.

Русское освоение Сибири коренные жители тех краев, конечно, не встречали с воодушевлением, но им не пришлось пережить и части того, через что прошли аборигены Нового Света, столкнувшись с европейскими колонизаторами. По мнению многих авторов, в российской государственной политике не существовало проработанной идеи о расовом превосходстве, которая на практике привела бы к попыткам уничтожить или полному истреблению «менее полезных» людей. Некоторые ссылаются на недостаток идеологии, основанной на расовом превосходстве, как на один из отягчавших российскую колонизацию Кавказа и Средней Азии факторов.

Роль воспоминаний о Второй мировой

Сегодня в Российской Федерации проживают представители около 200 этнических групп, у которых, помимо общих черт, есть много различий. В силу внутренних и — в большей степени — внешних факторов эти различия могут негативно сказываться на стабильности страны. Политическое руководство РФ считает, что ответом на этот вызов должно быть укрепление общей национальной идентичности, которую в Российской Федерации часто называют российской.

Российская идентичность, в отличие от русской, всеобъемлюща. Она основана на русском языке и культуре, а не на русском этническом происхождении. По своей природе она подразумевает привлечение других этнических групп и побуждает их к приверженности государству, в котором они живут, к его истории, символам и, что немаловажно, власти. Татарин, осетин, чуваш, якут или нанаец не должен отрекаться от собственной первичной идентичности, чтобы принять российскую. Напротив, они дополняют друг друга.

Победа Красной армии над нацистской Германией воспринимается российской общественностью как общая победа всех граждан СССР, как событие, которое нельзя забывать, и к которому необходимо относиться с пиететом. Именно благодаря этому судьбоносному вкладу советского солдата и человека в разгром гитлеровской военной машины на второй план отходят сталинские чистки, депортации и лагеря. Воспоминания о Второй мировой войне в современной Российской Федерации сплачивают, а не усугубляют старые раны и разногласия.

И все же российская идентичность — это концепт, который не полностью разработан и не общепринят. Помимо него, существуют и другие идеи о том, какой должна быть национальная идентичность постсоветской России. Основная проблема российского концепта связана со сложностями в точном определении того, что представляет из себя русская культура, превосходят ли культурные границы современные государственные, и все ли, кто говорит на русском языке, в особенности не-носители языка, могут «подлинно» принять российскую идентичность.

Ситуация усложняется, если рассматривать многочисленное русскоговорящее население бывших советских республик и их отношение к вопросу идентичности. Многие представители русской общественности предупреждают, что российская идентичность угрожает русской идентичности, а умеренные критики «российства» заявляют, что этнические русские всегда играли роль «старших братьев», да и теперь не должны от нее отказываться,. Ультраправые по сути отвергают эту концепцию, полагая, что государство и его идентичность могут быть только «чисто» русскими. В последние годы из-за правительственных действий и междоусобных конфликтов правые группы растеряли силы, и их мечты о «русской» России не получают особенного отклика у общественности.

Евразийство, известное, прежде всего, благодаря русскому философу Александру Дугину, напротив, переживает подъем. По мнению Дугина и его последователей, Россия не относится ни к европейской, ни к азиатской цивилизациям, а представляет собой особенную и уникальную цивилизацию. Миссия России как самой мощной континентальной державы — противостоять морским державам, олицетворяемым, прежде всего, США, которые хотят взять полностью под свой контроль евразийское пространство (по Мекиндер — Heartland), а тем самым и весь мир.

На формирование концепции евразийства Дугина большое влияние оказали труды Мекиндера, Рассела, Хаусхофера и мыслителей межвоенного периода из среды белой эмиграции. Дугин выступает за создание евразийской империи, во главе которой стояла бы Россия. В Германии он видит партнера в борьбе с «морскими державами», а не врага России, решительно отвергает либеральные ценности, которые навязывают «морские державы», прежде всего, США, и призывает к сохранению традиций.

На Западе Дугина считают главным идеологом Кремля, отцом новой российской национальной политики и близким другом Владимира Путина. Нередко западные СМИ называют Дугина невразумительным, маргинальным и опасным философом. Тем не менее, влияние Дугина на российскую политику и самого Владимира Путина переоценивается и слишком преувеличено средствами массовой информации. Сам Дугин публично высказывает резкую критику в адрес политики Кремля в украинском кризисе, а в 2014 году Дугин покинул профессорскую кафедру в МГУ.

Постсоветская эра: конфликт концепций

Распад СССР означал одновременно и распад системы ценностей, которую коммунистическая партия выстраивала более семидесяти лет. Советская идентичность гражданина РФ не исчезла моментально, но ослабла, и, что намного важнее, ее содержание было размыто. Ее основы были уничтожены или в значительной степени утратили смысл. Государство, армия, система образования и здравоохранения переживали в 90-х трудный период. Государственная идеология, просуществовавшая не одно десятилетие и основанная на марксизме-ленинизме, превратилась в нежелательную и часто осуждаемую в общественном дискурсе. Именно в этот период на российской политической арене бал правили либералы и реформаторы, целью которых было сформировать РФ по западной модели.

Иными словами, по их мнению РФ может быть стабильной, только став либеральной демократией с гражданским обществом, рыночной экономикой и освободившись от груза коммунистического и имперского прошлого. Яркими представителями этого подхода были некоторые высокопоставленные члены администрации Ельцина, в частности, Анатолий Чубайс, Егор Гайдар и Андрей Козырев.

Проект «модернизации» российского государства вместо того, чтобы повысить уровень жизни граждан, довел страну до полного политического и экономического краха, а всеохватная приватизация («шоковая терапия») государственного имущества оставила миллионных людей без работы. Граждане РФ столкнулись не только с материальными трудностями — многие из них пережили и серьезный кризис идентичности. Москва утратила международный престиж. Чечня, по сути, с 1991 по 1999 год была независимым государством. Боеспособность российской армии была на опасно низком уровне. По тогдашним опросам общественного мнения, большая часть респондентов негативно относились к таким понятиям, как национальное достоинство, доверие к государственным институтам и армии.

С приходом Владимира Путина к власти и в связи с травмирующим опытом 90-х идея построения государства и идентичности по западной модели была отодвинута на второй план. Построение новой национальной идентичности, адаптированной к XXI веку, стало одной из важнейших задач в работе Путина и его администрации. Как он сам однажды заявил, российская власть поддерживает формирование единой идентичности, основанной на культурной близости, общем прошлом и почтении к общим победам и героям. Поскольку этот процесс формирования продолжается, и его окончательные результаты непредсказуемы, российская общественность не прекращает обсуждение этого вопроса. Интересный вклад в дискуссию о российской национальной идентичности внес доклад дискуссионного Валдайского клуба за 2014 год.

Можно ли применить модель РФ

В докладе под названием National identity and Future of Russia, помимо прочего, говорится, что российская идентичность характеризуется любовью к свободе, готовностью к самопожертвованию, открытостью, толерантностью и чувством справедливости. Среди негативных черт приводится непостоянство, импульсивность, недостаток личной инициативы. По мнению авторов этого доклада, государство должно направить в нужное русло развитие человеческого капитала, и к гражданам страны нельзя относиться просто как к подданным власти. Развитие человеческого капитала подразумевает три ключевых момента: образование (для лучшего будущего), чувство «обладания» собственной страной (для настоящего) и подлинное принятие истории страны (для прошлого).

Как и в случае РФ, у большинства стран Западных Балкан, по сути, нет сформулированной национальной идентичности, и многие активисты либерального толка в наших краях считают национальную идентичность чем-то ненужным и отжившим. При этом они не уделяют достаточно внимания ее функциям и упускают из вида то, что на столь близком им Западе ни космополитизм, ни глобализм не смогли полностью вытеснить национальную идентичность. У национальной идентичности есть три основные функции: во-первых, политическая, которая подразумевает укрепление общих интересов и нивелирование различий внутри одного общества, во-вторых, укрепление личной самоуверенности, и, в-третьих, удовлетворение врожденной человеческой потребности быть частью группы.

Возможно, пришло время и нам начать серьезную дискуссию по вопросу национальной идентичности, основанную на уважении к разным мнениям. Конечно, сама по себе идентичность не гарантирует материальной стабильности и процветания, но ясно сформулированная и принятая большей частью общества идентичность может стать хорошим стимулом для достижения государством процветания.