То утро началось так же, как и череда предыдущих: мой колли Гус отважно пытался поднять меня с постели. Отважно, но безуспешно: максимум, на что я была способна — быстро моргнуть глазами и перевернуться на другой бок. Моя собака, скорее всего, намеревалась меня разбудить, но я хотела отложить неминуемое начало дня настолько, насколько это было возможно.

Моя работа журналистом-фрилансером была в-я-л-о-й. Дни без особой работы выливались в недели, и где-то по пути начали закрадываться ужасающие негативные мысли. Вот что такое провал, подумала я. Я была убеждена, что растрачу свои скромные сбережения в считанные дни и разорюсь настолько, что не смогу даже покормить собаку или оплатить счета. Хоть до этого времени, осмелюсь сказать, дела и шли постоянно в гору, я все равно была уверена, что всякий мой успех был чистой удачей, и что она от меня отвернется.

К счастью, я больше так не думаю. Несколько моих идей были приняты, и это зажгло во мне уверенность. Я почувствовала, что я сама себе — лучший психолог. Но даже несмотря на то, что положение вещей изменилось, случаются моменты, когда меня охватывает тревога касательно будущего моей карьеры фрилансера. Эта работа предполагает изоляцию и одиночество — как выяснилось, с этим достаточно часто сталкиваются люди в моей ситуации.

В научной работе, опубликованной в журнале Work and Stress в 2005 году, команда исследователей изучила отчеты о здоровье, предоставленные самими фрилансерами, используя несбалансированную модель «усилие — вознаграждение» (по существу, научно подтверждаемый анализ выгод и затрат). Разработанная в 1996 году соавтором исследования Йоганнесом Зигристом, старшим профессором Дюссельдорфского университета, модель принимала во внимание внешние и внутренние факторы. В первом исследовании авторы фиксировали внешние данные — запросы клиентов и компенсацию, в то время как Зигрист изучал трудовую обязательность фрилансеров, характеризующуюся «неспособностью отлынивать от работы, непрерывными размышлениями о ней днем и ночью».

Результаты, полученные командой ученых, были тревожными. Ведущий автор Михаэль Эртель, исследователь Федерального института безопасности и гигиены труда Германии, объясняет, что о плохом состоянии здоровья сообщили 37% немецких фрилансеров-респондентов: «Исследование также выявило более специфическую картину проблем со здоровьем у фрилансеров: хроническое напряжение и сниженную способность к отдыху как результат долгих часов работы в условиях непредсказуемой рабочей нагрузки».

Последующие научные публикации продолжают дополнять полученные результаты. В апреле 2017 года швейцарские исследователи изучили душевное здоровье людей, работающих в условиях «не по найму»; ученые идентифицировали высокую небезопасность труда и финансовые трудности как наиболее частые стресс-факторы и объяснили ими «нарушения сна, симптомы депрессии, широкое использование антидепрессантов и „презентеизм"». Последний термин используют для описания ситуаций, когда работники продолжают трудиться, несмотря на болезнь или иные факторы, дающие право на перерыв.

Как человека, пережившего тревогу и депрессию еще до того, как начал работать на фрилансе, меня в определенной степени устроили результаты исследования (по крайней мере я знала, что я такая не одна), но они также заставили меня задуматься, не была ли я слишком наивна. В конце концов, я добровольно выбрала тип работы, подразумевающий опасность для душевного здоровья, предрасполагающий к проблемам. Да, независимость и автономия оказались именно такими, как я их себе представляла, но стоят ли они того, чтобы я рисковала быть в постоянном напряжении? Может быть, моя история означает, что я просто однозначно не подхожу для столь жесткой работы, несмотря на мою любовь к ней. После разговора с другими фрилансерами, однако, я выяснила, что никогда еще не была так далека от правды — на этом поле полно людей вроде меня, борющихся с психическими недугами прошлого, как и тех, кто попал в эту ловушку из-за рабочих требований.

33-летняя Кэти Нэйв Фриман из Бруклина борется с тревожностью и приступами депрессии всю свою жизнь, но когда приближается дедлайн, ей становится еще хуже: «Мне невыносимо страшно разочаровать других людей; целыми ночами я напряженно думаю, как же мне разобраться с делами». Ее переживания связаны с презентеизмом, о котором говорил Зигрист: «Недавно я ездил в отпуск и все время был занят работой. Я укладывал дочку спать и снова возвращался к работе. Я всегда виновато себя чувствую, когда занят чем-то другим — кажется, будто я должен работать».

26-летняя Кейт Морган из Пенсильвании тоже считает, что полноценный отпуск для нее — несбыточная мечта: «Я всегда на работе. Даже в путешествии я думаю, как заработать на этом. У меня из головы не выходят истории, которые я могу написать». Она часто замечает за собой склонность забирать домой журналы из отелей в надежде, что они когда-нибудь пригодятся ей в работе.

Также Морган сталкивается с «кризисом идей», и работа в одиночку его только усугубляет: «Мне нужно получать идеи от других людей, обратную связь, поэтому мне очень сложно работать одной». Конечно, в эру цифровых технологий легко найти онлайн-источники общения, но даже у них есть свои недостатки. «С одной стороны, все эти люди сталкиваются с одним и тем же, но с другой стороны, там так много новостей об успехах разных писателей. Иногда мне сложно быть с ними на равных», — рассказывает Морган.

Но мешать могут и собственные успехи. «Иногда, после множества отличных, хорошо принятых читателями статей, мне начинают мешать мои же завышенные ожидания, — рассказывает Юлиана Энрайт, 32-летняя писательница из Миннеаполиса. — Если я не написала что-то такого же качества или даже лучше, я недостаточно хорошо постаралась».

В прошлом году Энрайт поставили диагноз: высокая тревожность и депрессия. Ей непросто понять, как ее работа влияет на эмоциональное состояние. «Когда я работаю, есть только ноутбук и мои идеи. Я не знаю, усугубляет ли работа мою депрессию и тревогу или она высвобождает некую энергию, и мне становится легче», — объясняет она.

29-летняя Алида Карлсон из Миннеаполиса тоже сталкивается с проблемами в творчестве. «С точки зрения психического здоровья, у меня биполярное расстройство. Мне несколько раз ставили такой диагноз, но я считаю, что это нечто большее — я просто могу испытывать весь спектр эмоций, даже самые крайние его части. Если бы не эта возможность, я не знаю, как бы я делала свою работу. С другой стороны, это бремя — переживать все эти взлеты и падения, работая фрилансером. Эта сфера сама по себе полна крайностей», — поясняет она.

Предполагается, что доля экономики свободного заработка удвоится в следующие четыре года — число американцев, работающих сдельно, к 2021 году составит 9,2 миллиона. Таким образом, все больше и больше людей будут трудиться в условиях, ведущих к проблемам с ментальным здоровьем. По мнению Эртель, общество и государство обязано сделать так, чтобы сдельная экономика была и эффективна, и не наносила ущерб здоровью.

Зигрист сформулировал это так: «В целом это незаметная профессия — большинство фрилансеров работает в одиночку. Нет никакой отлаженной системы помощи в трудной ситуации. Мне кажется, нужна какая-то организация, в которую фрилансеры могли бы обратиться за помощью или советом в критической ситуации — не важно, связана эта ситуация с работой или нет».