У этой страны есть поразительная способность быть реальной
Мечтать — весело, говорить — легко. Но все становится очень реальным, едва шасси касается посадочной полосы. Это больше не заоблачные мечты. И не забавная тема для беседы, пока вы с друзьями наблюдаете за красным заревом заката над Тихим океаном.
После преодоления десяти часовых поясов мечты о далеких краях буквально упали с неба на землю. Мечта переступила черту реальности, преодолела мост от обыденного к неизвестному миру.
Когда покидаешь свою страну, есть только два самых важных звука: звук штампа, поставленного в паспорт, и звук банкомата, выдающего новую валюту. Два эти звука положили официальное начало моей Украине.
Кого-то такие вещи пугают, но я принадлежу к тому типу людей, которые расцветают при необходимости преодолевать неизвестное. Американское небо стало слишком ясным и предсказуемым, мне хотелось перемены погоды, новых территорий и новых знаний.
Тот ноябрь 2016-го стал шагом в кроличью нору моей жизни — новое измерение для разума, иные чувства для нервной системы и новые декорации для глаз. Киев не был таким же очаровательным, как летом: серое небо сливалось с серыми домами, будто они были нарисованы одним широким и длинным мазком краски на холсте.
Но мне и не хотелось, чтобы все было прекрасно. Я не хотел идеальной погоды. Мне хотелось текстур, глубины и зернистости, и Украина предоставила все это, будто закаленный профессионал.
В первые 24 часа любое место порождает некое ощущение. Ирландия — выпивка. Бали — расслабление. Лас-Вегас — избыток. Нью-Йорк — толкотня. Украина — истинность.
У этой страны есть поразительная способность быть реальной. К этому привела целая череда факторов, и если современный мир в большинстве своем стремится казаться, то Украина — одно из тех мест, которые этого не делают. В каком-то смысле все здесь очень просто: люди улыбаются, лишь когда действительно вкладывают в это смысл. Здесь нет жестов «вежливости», лишь жесты, исходящие из истинных намерений — хороших или плохих.
И хотя звучит это не слишком уютно, и таким действительно не является, это очень освежает.
Так что я вступил в свою новую реальность с оптимизмом и широко открытыми глазами, а мой мозг фиксировал информацию о новой культуре. Культурные несоответствия и особенности поведения — одно из моих величайших увлечений. И вот что я отметил в свою первую неделю в Киеве.
Украинцы хоть и не самые общительные люди поначалу, но, как и в случае с любым хорошим вином, время действует на них благотворно. Мой многоквартирный дом охраняли «бабушки-мафиози», которые сменяли друг друга у входной двери. В ту первую неделю их взгляды были преимущественно тяжелыми, ястребиными. К концу недели две из них начали улыбаться. А теперь одна из них называет меня сыном.
В Америке меры безопасности высочайшие. Запретительный знак или предупреждение есть практически для всего. Украина — полная противоположность. Здесь нет ни предупреждений, ни запретительных знаков. Хорошо это или плохо, но все здесь кажется разрешенным. Однако всегда найдется рука, которая проведет вас через эмоции дискомфорта и неудобства.
В первую неделю я понял, что если умру на Украине, то, скорее всего, исчезнув в запущенном советском лифте, который либо станет моей тюрьмой, либо упадет вместе со мной и разобьется. Это по-прежнему мой главный страх в этой стране.
Простые вещи требуют здесь усилий и терпения. Мне хотелось кое-что записать, поэтому понадобился блокнот («блокнот» по-английски — notebook) — на его поиск ушло полдня. Блокноты не продавались в продуктовых магазинах, как у меня дома. Так что, послушавшись совета парня на улице, я пришел в компьютерный магазин, где и спросил о блокноте. Продавец привел меня в отдел ноутбуков («ноутбук» по-английски — laptop).
Хотя здесь гораздо реже говорят что-то вроде «привет, как дела?», тут гораздо чаще встречаешь глубокий взгляд, который спрашивает об этом без всяких слов.
Незнание языка — серьезная проблема, однако имеет свои положительные стороны. Все те маркетинговые сообщения, цель которых — похитить внимание, теряют свою эффективность.
Я немедленно почувствовал глубину этого места. Это ощущение невозможно объяснить, чтобы понять его — нужно приехать сюда самому. Америка — это ребенок, возраст которого измеряется тремя поколениями. Киев начал тысячи лет назад.
Праздное время здесь не обязательно заполнять болтовней. Люди тут в целом размышляют о жизни глубже, и продолжительное молчание — это нормально.
Общий темп жизни существенно медленней. В свои первые субботнее и воскресное утра я даже подумал, что объявлено чрезвычайное положение, ведь на улицах не было людей.
Метро чистое, удобное и более быстрое, чем в Нью-Йорке, и значительно опережает метро Сан-Франциско, ведь интервалы между поездами тут гораздо меньше.
В первую неделю мне пришлось нелегко в продуктовом магазине. Все нужно было взвешивать. Очередь позади меня росла, и я чувствовал давление, пока вспоминал правильное русское слово для «перца» и искал нужные буквы кириллицы, чтобы ввести их на экране весов.
Улицы казались более «нормальными». В сравнении с Сан-Франциско здесь было гораздо меньше сумасшедших и бездомных.
Решение покинуть зону комфорта и «рискнуть» переехать на Украину оказалось одним из лучших опытов моей жизни. Теперь это и есть моя жизнь. Это больше не заоблачная мечта, но мой «привычный мир» на земле. И все только начинается.
