23 июня в «Публику» вышла статья за авторством министра иностранных дел Великобритании (тогда еще Бориса Джонсона), в которой излагалась точка зрения Лондона на ситуацию в области химического разоружения и в отношении Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО).

Я посчитал важным ознакомить португальских читателей с нашим собственным пониманием этого вопроса и поблагодарить «Публику» за предоставленную возможность это сделать.

1. Главная мысль британского министра о том, что «запрет на химическое оружие должен сохранять свою значимость», ни у кого не вызывает сомнений. Это в высшей степени точное и справедливое замечание и к тому же более чем очевидное.

Между тем другой вопрос заключается в том, какие практические шаги предлагает Великобритания для достижения этой цели. Они таковы: 26 и 27 июня была созвана специальная сессия Конференции государств-участников Конвенции о запрещении химического оружия (КЗХО), и в ходе ее было выдвинуто решение (которое целый ряд государств, включая Россию, считают незаконным) о том, чтобы наделить ОЗХО новой функцией, не предусмотренной в КЗХО, а именно предоставить ей полные полномочия по привлечению суверенных государств к ответственности за возможные нарушения Конвенции.

МИД России уже опубликовал официальное заявление, объясняющее методы, к которым прибегал Лондон для того, чтобы добиться этого результата. Я не собираюсь воспроизводить здесь эти оценки — лучше обратим внимание на конкретные аспекты рассматриваемого решения.

2. Следует отметить, что на упомянутом голосовании Конференция государств-участников, очевидно, превысила свои полномочия.

Стоит напомнить, что КЗХО является договором о контроле над вооружениями, цель которого — обеспечить воздержание от разработки, производства, приобретения, накопления, сохранения и применения химического оружия, а также поощрения или побуждения кого-либо к деятельности подобного рода.

В статье I Конвенции приведен исчерпывающий перечень методов реализации перечисленных обязательств: путём добросовестного осуществления ряда сугубо технических мероприятий, направленных на физическое уничтожение химоружия и объектов по его производству и хранению, и отказа от использования химсредств, применяемых для борьбы с беспорядками, в качестве средства ведения войны.

ОЗХО отведена сугубо прикладная роль по оказанию государствам-участникам технического и экспертного содействия в выполнении перечисленных задач и проведению верификационных процедур. Химконвенция не содержит никаких положений, которые подразумевали бы возможность создания специального механизма по установлению виновных в применении химического оружия. Наделение Техсекретариата ОЗХО подобными полномочиями без «вскрытия» текста Конвенции и внесения в неё поправок в порядке, предусмотренном статьей XV КЗХО, по определению невозможно.

Согласно международному праву, привлечение государств к ответственности является исключительно прерогативой либо международных судов, либо Совета Безопасности Организации Объединенных Наций (СБ ООН). ОЗХО, будучи чисто технической организацией, в соответствии с установленным КЗХО регламентом, не в состоянии вмешиваться в сферу политики. Не пристало ОЗХО или любой другой международной структуре (за исключением международных судов и СБ ООН) выносить приговор государствам и узаконивать введение против них санкций.

Также важно проанализировать результаты голосования на Конференции. Инициативу Лондона поддержали 82 страны, то есть менее половины государств-участников КЗХО (193). Таким образом, большинство стран фактически не присоединилось к этому решению. Мы являемся свидетелями злоупотребления процедурами голосования для достижения сомнительных целей без оглядки на принцип общего согласия.

3. В своей статье тогдашний глава британской дипломатии сетует на то, что «ОЗХО не наделена полномочиями для того, чтобы установить виновных в проведении химических атак в Сирии». Однако в статье не объясняются причины, по которым не был продлен мандат на проведение расследования ситуации в Сирии объединенными силами ОЗХО и ООН.

Россия всегда выступала за беспристрастное и независимое расследование фактов применения химического оружия. В частности именно наша страна приступила к созданию вышеупомянутого следственного механизма ООН-ОЗХО на основе резолюции 2235 СБ ООН, проголосовала за продление этого мандата в 2016 году (резолюция 2319 СБ ООН), в 2017 году вместе с Китаем и Боливией предложила меры по его улучшению в соответствии с высокими требованиями ОЗХО — однако именно западные государства в СБ ООН наложили на наше предложение вето.

Россия активно выступает за полную ликвидацию химического оружия. В сентябре 2017 года наша страна раньше установленного срока завершила программу по уничтожению своего химического арсенала. Этот факт был официально подтвержден на международном уровне экспертами самой ОЗХО. В то же время западные страны стараются не замечать того, что одна из них, вопреки своим обязательствам по Конвенции, продолжает хранить свой национальный арсенал химического оружия, медля с его полной ликвидацией.

Как отмечалось в коммюнике МИД России, о котором я уже говорил, «подрыв присущего глобальным механизмам разоружения и нераспространения духа консенсуса и пренебрежение к позиции всех других равноправных государств-участников КЗХО углубляет раскол в ОЗХО, ставит под угрозу целостность Конвенции и само сохранение глобального режима химического разоружения и нераспространения химоружия».

4. Подводя итоги. Мы обеспокоены тем, что группа государств вместо того, чтобы проводить совместную работу в рамках конструктивной повестки дня и в соответствии с подготовкой к четвертой Конференции по рассмотрению действия Конвенции и регулярной сессии Конференции государств-участников ОЗХО (которая состоится уже в ноябре), предпочла созвать специальную сессию, в ходе которой, воспользовавшись своими процедурными особенностями, приняла по сути меньшинством голосов крайне опасное решение.

В основе этих намерений мы видим чисто геополитические интересы, которые, к сожалению, весьма очевидны.