Любопытное интервью с польским музыкантом, композитором, переводчиком и журналистом Константином Усенко. На вопрос журналиста издания, что российская «попса» кажется более пошлой, чем польская, панк — более анархистским, а в хип-хопе звучат нацистские мотивы, он отвечает, что это всего лишь стереотипы. Само интервью — признание некоторых достижений "российского пути" и традиционно шаблонная для западного менталитета критика российской действительности.

Newsweek Polska: Мне всегда было любопытно, какую музыку слушает типичный водитель «КамАЗа»?

Константин Усенко: «КамАЗов» становится сейчас все меньше, везде в основном ездят фуры, а локальные перевозчики в провинции пользуются, скорее, «Газелями». В кабинах таких машин чаще всего продолжает звучать русский шансон или, как его называют, «шансончик». Но даже шансон сейчас сдал позиции, уступив хип-хопу, который стал в России главным народным музыкальным жанром (и не только в панельных районах).

— Что такое шансон?

— Одна из разновидностей «попсы», уходящая корнями в тюремный фольклор, в которой хриплый вокал сочетается с тяжелым битом. Тексты там обязательно «о жизни»: о шашлыке, водке и закуске, проститутках, сокамерниках, воровском законе, тоске заключенного по матери. Этот жанр связан с так называемой блатной культурой, в которой присутствуют татуировки, православная символика. Такой поп-культурный сувенир из бандитских 90-х.

— Когда я ездила в Россию, в маршрутках крутили «попсу» в духе «о боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына».

— Эта одна из самых ужасных попсовых песен, такое сладкое пронаталистское произведение. Однажды один мобильный оператор поставил ее вместо сигнала ожидания ответа, и отключить эту услугу бесплатно было невозможно.

— Попсу сложно слушать.

— Это очень широкое понятие, в него входят и меланхоличные баллады о душе и осенних березах, и шлягеры, которые звучат в ресторанах, и евродиско в немецком стиле и слащавый ритм-энд-блюз в духе того, что поет Дима Билан — звезда «Евровидения». Слово «попса» придумали в 1980-х в андеграундных кругах, это было презрительное определение разного рода пошлого музыкального коммерческого мусора. Польская «попса» началась, например, с базарных лотков и песни «Белые розы» группы «Ласковый май», которую пели детдомовцы. Из этого родилась музыкальная сцена Белостока, которая позже сформировала вкусы польских масс.

— Российская «попса» кажется более пошлой, чем польская, панк — более анархистским, а в хип-хопе звучат нацистские мотивы. Россияне, судя по всему, любят крайности.

— Все не так однозначно. На российском портале «Трешкультура», который высмеивает разные культурные курьезы, одним из самых трешевых явлений в Европе называют польское диско. Неофашистский рэп — это тоже польская специальность. Россияне, конечно, любят крайности, но во многом это один из распространенных стереотипов, превратившихся в интернет-мемы на тему «Россия — это состояние души» или «Такое бывает только в России». Все это скучные клише, а мне хотелось бы рассказать людям о вещах, о которых они никогда не слышали. То, что Восток встречается в России с Западом, — это очередной трюизм. В российском гербе две головы орла смотрят в разные стороны и не видят друг друга.

— Голова, смотрящая на восток — это в том числе субкультура почвенников, то есть движения, которое обращается к культурным корням.

— В 2018 году к этой группе можно отнести людей, увлекающихся язычеством, шаманизмом, праславянской мифологией, рунами. Упрощая, теория возвращения к корням гласит, что все народы должны отказаться от потребительской культуры, политики международных корпораций и вернуться в прошлое. Все началось с Достоевского, славянофилов, вечного конфликта между восточными и западными идеями. К этому добавляется еще генетическая память: угро-финская, среднеазиатская. В культурном плане это, конечно, прекрасный и интересный феномен, жаль только, что эту сферу стараются присвоить себе ультраправые силы. Однако не стоит думать, что подобные явления непременно с ними связаны.

— Неофашистская сцена находится в России под запретом?

— С тех пор, как возбуждение ненависти на национальной почве признали явлением, угрожающим целостности государства, да. Когда-то неонацисты, сеющие страх на улицах российских городов, служили удобным инструментом для силовых структур и свободно демонстрировали фашистскую символику. Потом они стали изображать обычных «патриотов». Знакомое явление, правда? Сейчас Центр «Э», который занимается борьбой с так называемым (реальным или воображаемым) экстремизмом, преследует как представителей правого, так и левого фланга.

В последнее время он превзошел самого себя и начал ловить в интернете простых подростков, фабрикуя уголовные дела на основе «лайков» или «твитов». В контексте этого нового бедствия некоторые стали говорить, что за декорациями луна-парка и ощущением вечного праздника скрывается тень 1937 года. В это сложно поверить, глядя на разнообразные хипстерские места, книжные магазины с политической литературой. Что касается рядовых националистов — они стали идеальным пушечным мясом для олигархов. Многие несколько лет назад отправились в Донбасс. Отнюдь не все воевали на стороне ДНР, многие поддерживают украинский «Правый сектор» (запрещенная в РФ организация, — прим.ред.), потому что им нравится устройство неофашистких украинских батальонов. Часто эти люди воюют на фронте друг против друга, так что все гораздо сложнее, чем кажется многим в Польше.

— Но ведь Путин говорил, что русских в Донбассе нет?

— Одержимые путиноманы не допускают мысли, что их Путин — это всего лишь образ на телеэкране, символ системы, механизмы функционирования которой скрыты от глаз. Я практически не упоминаю эту фамилию в своей книге и делаю это специально, чтобы отучить читателей от упрощенного мышления. Я посвящаю своих «Поющих» заложникам войны, жертвам геополитических сделок. Я очень плохо отношусь к геополитике, меня интересует общество, культура, процесс смены поколений. Донбасс — это кровоточащая рана, люди там оказались между молотом и наковальней, их поместили на линию огня. Из-за этого многие задумались о своей этнической принадлежности, на интернет-форумах начало появляться слово «дончане». Я не хочу верить какой-либо пропаганде и читаю разговоры обычных людей в сети, в разных независимых группах. Что касается наемников и добровольцев, в Донбассе находятся самые странные персонажи от каталонских антифашистов до норвежских поклонников Брейвика и чеченских фундаменталистов с бородами. Все они — пешки в руках корпораций, которые ведут борьбу за природные ресурсы.

— Многие россияне считают, что благодаря событиям в Крыму их народ встал с колен. Артисты с удовольствием выступают на полуострове с концертами.

— Насколько это распространенное явление?

— Так происходит все чаще. Казалось бы, все хотят только развлекаться, не думая о серьезных вопросах, но многие молодые люди не хотят жить в таком мире. Например, певица Монеточка, которую обожают подростки, демонстративно бойкотировала «Нашествие» и записала с популярным исполнителем Нойзом МС песню под названием «Люди с автоматами». «Ты о чем, какие люди с автоматами? /

Там на танцполе скачут телочки поддатые / Там в туалете делят грамм кредитными картами», — поется в ней. Заканчивается история тем, что тусовщики оказываются на полу лицом вниз, потому что в клубе появляются вооруженные люди в масках. Монеточка — реальная юная девушка с Урала, которая поет для своих ровесников, это сейчас одна из самых заметных фигур, звезда интернета, которую обожает «школота». Ее меланхоличные, а одновременно задорные песни звучат этим летом практически из каждого телефона, особенно в провинции. Она стала знаком того, что в России пробуждается сознание, которое можно назвать феминистским.

— У меня складывается впечатление, что все большую популярность приобретают, однако, консервативные и патриотические лозунги.

— Если взглянуть на ситуацию с точки зрения статистики, возможно, так и есть, но это общемировая тенденция. Ультраправая идеология — удочка, на которую легко поймать самых бедных. Россия не находится на другой планете, социальное неравенство там очень велико. Музыка, которая лучше всего описывает мир аутсайдеров — это, как и везде, уличный рэп. Например, рэпер Хаски из столицы Бурятии Улан-Удэ поет о том, что одни заканчивают университет в Москве, а потом ютятся на окраине столицы, снимая угол за 10 тысяч рублей, а другие сдают пять квартир и уезжают в Таиланд, значит, в России не все в порядке.

— Как в такой консервативной стране, как Россия, могла добиться успеха «лесбийская» группа «Тату»?

— «Тату» — это явление предыдущей эпохи, времен, предварявших консервативный разворот, который стал очевиден после того, как за перформанс в храме осудили участниц группы «Пусси Райот». До этого Церковь не оказывала такого сильного влияния на политику. ЛГБТ-сообщество никого не интересовало, простым людям было на него наплевать. Известно, что «гомосексуальность» участниц «Тату» была просто маркетинговым ходом, но этот образ вдохновил девочек-подростков во многих провинциальных городах. Держащиеся за руки и целующиеся девушки десять лет назад никого не удивляли. Люди в российской провинции видели и не такое. Сейчас гомосексуальным подросткам приходится бороться за элементарное уважение.

— Сейчас мальчиков, держащихся на улице за руку, просто бы избили.

— Хотя в обществе процветает гомофобия, гей-сцена существует, а в крупных городах она даже активно функционирует. В Москве и Петербурге до сих пор работает много гей-клубов. В своей новой книге я отдаю дань уважения организации «Дети 404», которая помогает гомосексуальным подросткам в провинции. Сейчас из-за закона, запрещающего пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних, они подвергаются травле в своих городках и школах. Мне хочется верить, что благодаря таким людям, как основатели этой организации, сознание будет постепенно меняться. В последние годы в СМИ начал проникать феминистский дискурс, а в плане менталитета подростки на световые годы опережают представителей предыдущих поколений.

— «Пусси Райот» тоже внесли свою лепту в развитие российского феминизма.

— Да, определенно: после их истории в России начали обсуждать эти темы. Неизвестно только, помог ли такой акционизм делу или, скорее, навредил. Вместо того чтобы отталкивать от себя простых верующих людей, лучше заниматься просвещением, учить основам феминизма с нуля. На этом деле «сделали карьеру», скорее, Церковь и депутаты-консерваторы вроде Милонова или Мизулиной, которые запустили кампанию по внедрению разных драконовских законов для регулирования морально-этической сферы жизни общества.

— В СМИ «Пусси Райот» часто называют панк-группой.

— Это самый известный за границей контркультурный российский проект. О нем часто пишут люди, которые не разбираются в музыке и контркультуре. Последняя акция группы на финале футбольного чемпионата мира (участницы, одетые в полицейскую форму, выбежали на поле во время матча, — прим. Newsweek Polska) была выдержана в другой стилистике, ее адресатами выступали, скорее, современные подростки.

— А первой акцией «Пусси Райот» был, о ужас, иконоборческий танец у алтаря храма.

— Я люблю сравнивать Россию и Польшу. Интересно, что подумали бы поляки, если бы у нас какая-то группа устроила акцию против педофилов в польской Католической церкви у алтаря собора в Лихене? Я мог бы отнестись к ней положительно, но от простых людей мы бы услышали только проклятья. При этом с просветительской деятельностью это не имело бы ничего общего.

Польское и российское общество во многом похожи, это касается и положительных, и отрицательных аспектов. «Поющих в борщевике» я написал не только для поляков, но и для россиян. Тех, кого возмущают акции «Пусси Райот», я хотел бы спросить, знают ли они, какую огромную реальную помощь оказывает людям, оказавшимся в сложной ситуации, проект «Медиазона», который создали участницы группы? «Медиазона» рассказывает о пытках в тюрьмах, поддерживает семьи арестованных, находит адвокатов для ведения безнадежных дел. А сейчас в тюрьму может попасть случайный подросток, которого задержали в ходе облавы в интернете!