Редакция: Если бы Джиму Хопперу 27 сентября разрешили выступить с экспертным заключением на слушаниях сенатского юридического комитета по утверждению в должности судьи Кавано, он сказал бы следующее.
Неполные воспоминания о сексуальном насилии, включая те, где есть масса пробелов, будут вполне понятны, если мы изучим основные механизмы работы памяти и будем внимательно слушать пострадавших.
Пробелы в воспоминаниях ожидаемы. Это похоже на воспоминания солдат и полицейских о том, что они чувствовали на линии огня. Большой объем научных исследований на эту тему объясняет такую особенность памяти.
Я специалист по психологическим травмам, в том числе, от сексуального насилия, а также по травматическим воспоминаниям. Этой проблематикой я занимаюсь более четверти века. Я обучал военных и сотрудников полиции, прокуроров и прочих специалистов, в том числе командиров из Форт-Ливерворта и из Пентагона. Я также преподаю на эту тему на медицинском факультете Гарвардского университета, обучая психиатров.
В качестве судебного эксперта я смотрю видеозаписи и протоколы допросов. Это похоже на микроскоп, под которым ты рассматриваешь то, как люди вспоминают (или не вспоминают) насилие над ними. Я видел, как слабо подготовленные полицейские не только упускали из виду важнейшие детали, но и своими действиями усиливали пробелы в воспоминаниях и создавали нестыковки в показаниях.
Незнание того, как работает память, является важнейшей причиной, объясняющей, почему насильственные действия сексуального характера легко остаются безнаказанными, как в нашей стране, так и во всем мире.
Но когда я провожу занятия с военнослужащими и полицейскими, я как будто зажигаю лампочки у них в мозгу, помогая им найти связь между их собственными травматическими воспоминаниями и воспоминаниями жертв сексуальных нападений.
Военные и полицейские знают, что в болезненных воспоминаниях часто бывают огромные провалы. Им известно, что иногда трудно или даже невозможно вспомнить, в каком порядке происходили некоторые события. Они знают, что никогда не забудут детали боя где-нибудь в Рамади, в котором погиб их лучший друг, хотя многие подробности не остались у них в памяти, скажем, на каком месяце командировки это произошло, и в каком часу.
По этой причине солдаты и полицейские часто подходят ко мне после занятий и говорят: «Вы все поняли» или «Теперь я понимаю, что мало чем отличаюсь от тех, кто подвергался сексуальному насилию».
Короче говоря, то, о чем я веду речь сегодня, это не теории и не гипотезы, а реалии жизни, которые хорошо известны защитникам нашей страны и миллионам жертв сексуального насилия.
Наука помогает нам понять, почему воспоминания у людей бывают неполные и отрывочные. Она показывает, какие при этом задействуются структуры головного мозга, и какие включаются процессы. Она также показывает сложности, которые мы в противном случае не смогли бы обнаружить. Кроме того, наука вооружает нас концептуальными инструментами — умственными маячками, если хотите — которые помогают нам полнее и яснее увидеть реальность.
А теперь я вкратце использую свои научные знания и идеи, чтобы пролить свет на то, как работает память. Это нужно для того, чтобы вы лучше понимали показания других людей, которые будут выступать сегодня на слушаниях.
Ученые делят обработку воспоминаний на три этапа: кодирование, хранение и извлечение из памяти.
Кодированием называют временную регистрацию ощущений и мыслей в кратковременной (оперативной) памяти. Это своего рода буфер, или оперативное запоминающее устройство, способное хранить информацию до 30 секунд.
В ходе тех событий, которые мы переживаем, включая это, мы не запоминаем все детали. То, что кодирует наш мозг от одного момента до другого, это производное от того, на что мы обращаем внимание, и что имеет для нас эмоциональное значение. Эти подробности и детали называются центральными.
И напротив, то, на что мы не обращаем внимание, что в данный момент не имеет для нас никакого, или имеет минимальное значение, называется периферийными деталями. Эти детали фиксируются слабо или вообще не фиксируются.
Одно мгновение тому назад ваше внимание было сосредоточено на мне, на ком-то другом или на чем-то другом? Оказал ли заданный мною вопрос какое-то эмоциональное воздействие на вас? Эти факторы определяют то, что в данный момент кодируется в кратковременной памяти.
Вне зависимости от того, что случилось — взрыв самодельного взрывного устройства или сексуальное насилие — тот факт, что мы (или следователь, или жертва, вспоминающая потом произошедшее с ней) считаем некий аспект события центральной деталью, вовсе не означает, что в тот момент этот же самый аспект был такой же центральной деталью для мозга жертвы. Многие жертвы сексуального насилия не помнят, что конкретно насильник делал с их телом, потому что в тот момент их внимание было приковано к его холодному взгляду или к звукам машин на улице. Это ничего не говорит нам о том, насколько достоверны детали, которые они все-таки вспомнили, и ничего не говорит о их правдоподобности.
Следующий этап — хранение. Это преобразование закодированной информации, чтобы ее можно было сохранить в мозгу, и те процессы головного мозга, которые предотвращают потерю воспоминаний.
С самого начала хранение центральных деталей обеспечивается сильнее, нежели хранение периферийных деталей. Эти периферийные детали довольно быстро обесцвечиваются и блекнут, и если их не вспоминать и не кодировать заново, они в основном исчезают в течение дня. Нам всем известно следующее: то, на что мы обращаем внимание, и что для нас важно, мы, скорее всего, будем помнить долгое время.
Даже когда мы спим, наш мозг фильтрует сохраненные детали и расставляет приоритеты по сохранению воспоминаний, оставляя только часть из них, прежде всего, центральные детали. Вот почему все воспоминания у нас неполные и фрагментарные. По этой же причине в них не хватает деталей, которые были изначально закодированы, причем даже тех, которые потом хранились какое-то время.
Есть еще один фактор, влияющий на сохранение воспоминаний. Речь о том, является ли эмоциональная значимость той или иной детали негативной или позитивной для нас. Эволюция отобрала те мозги, которые пристрастны и лучше кодируют негативные детали. Это помогает выжить в мире, где есть хищники и прочие смертельные опасности.
Если вы в воскресенье примете участие в утреннем шоу, что из сказанного вами лучше запомнят зрители? Какие президентские твиты больше запоминаются? Пристрастие к негативу это то, что влияет на наш мозг, когда он выбирает, что сохранить, а что выбросить из наших воспоминаний.
Когда решается вопрос о том, что останется на хранение в нашем мозгу, самое важное состоит в следующем: насколько мы в этот момент были напуганы, напряжены или эмоционально возбуждены. Многолетние исследования указывают на то, что стресс и эмоциональная травма повышают дифференцированность хранения центральных и периферийных деталей.
Солдаты знают, что во время боя может возникнуть неадекватное восприятие действительности вследствие сужения зрительного восприятия, которое влияет на их воспоминания и на то, что они докладывают командиру после боевых действий. Поэтому они доводят до автоматизма привычку поворачивать голову и все тело из стороны в сторону, чтобы выйти из этого зрительного тоннеля.
Когда человек попадает в засаду или подвергается сексуальному насилию в спальне, его мозг регистрирует и поэтапно сохраняет в памяти центральные (для него) детали этих нападений в их последовательности. Солдат запоминает, как внезапно появляется противник и открывает огонь с расстояния 10 метров, а он боится, что погибнет. Женщине трудно дышать, потому что насильник закрыл ей рот, и она боится, что умрет. Солдат видит лицо врага, когда пули пробивают ему грудную клетку. Ребенок видит лицо подростка из соседнего двора, который прижимает его к земле и обыскивает карманы. Такие детали врезаются в память и остаются там на всю жизнь.
Большинство других деталей будет забыто, и это относится даже ко многим центральным деталям. По крайней мере, если их не вспоминать, а потом снова не кодировать.
Теперь мы подходим к третьему этапу, который называется извлечением из памяти. У меня осталось мало времени, и я отмечу лишь несколько важных моментов.
Да, воспоминания, в общем и целом, постепенно изглаживаются из памяти. То, что вначале является конкретным и подробным воспоминанием, со временем становится абстрактным. Мы запоминаем суть произошедшего и несколько самых важных деталей. Когда мы вспоминаем тот или иной случай из прошлого и пытаемся его рассказать, наш мозг буквально на лету собирает эти воспоминания по кусочкам.
По этой причине, как любят говорить ученые, память не очень похожа на видеозапись. Иногда мы путаемся. Иногда другие люди или даже увиденные нами фильмы добавляют неточные подробности, которые самопроизвольно кодируются в нашей памяти.
Но воспоминания, связанные с сильным стрессом или с эмоциональными травмами, со временем не изглаживаются из памяти, по крайней мере, самые важные детали. И если люди порой рассказывают себе и другим довольно необстоятельные и абстрактные истории о самых страшных психологических травмах, то это не потому, что самые ужасные подробности они забыли. Зачастую это связано с тем, что они не хотят их вспоминать, считая это небезопасным.
Что бывает, когда вернувшемуся домой солдату старый друг задает вопрос: «А ты когда-нибудь убивал в Ираке человека с близкого расстояния»? Если солдат не проигнорирует этот вопрос, он может просто сказать: «Да, как-то раз какой-то парень выскочил прямо передо мной и начал стрелять, но я его прикончил». При этом он не станет описывать выражение лица этого человека в момент его гибели. И возможно, ему удастся уйти от этих воспоминаний, по крайней мере, в этот раз.
То же самое можно сказать о многих жертвах сексуального насилия. У них безликие и абстрактные воспоминания о тех событиях, которыми они делятся с собой и остальными, скажем, о муже в самом начале брака. Уже потом они чувствуют себя в достаточной безопасности, чтобы поделиться болезненными деталями. И делятся они ими порой по другим причинам. Они могли не извлекать из памяти ужасающие важные детали на протяжении многих месяцев или лет. Но это не значит, что эти яркие ощущения и душераздирающие эмоции исчезли. Они не исчезнут никогда, и их всегда можно восстановить в памяти при соответствующих обстоятельствах.
Однако периферийные и центральные детали можно исказить гораздо легче, чем многие себе представляют. Тем не менее, многолетние исследования показывают, что самые главные детали исказить непросто, и что для этого обычно требуются неоднократные наводящие вопросы, которые задают люди властные и авторитетные, либо нужна очень сильная внутренняя мотивация.
Но без убедительных доказательств такого влияния не может быть научных и рациональных оснований предполагать, что такие искажения имели место, особенно что касается самых главных и ужасных деталей, которые мучают человека, и которых он старается избегать годами и даже десятилетиями — иногда успешно, а иногда нет.
Спасибо за внимание, я буду рад ответить на любые вопросы о том, как наука о памяти помогает нам понять и оценить воспоминания, о которых сообщают люди.
Изложенные в статье взгляды принадлежат автору, и могут не отражать точку зрения издания «Сайнтифик Американ».
Доктор наук Джим Хоппер работает независимым консультантом и преподает психологию на медицинском факультете Гарвардского университета, являясь признанным экспертом по психологическим травмам. Он также пишет статьи для блога под названием «Сексуальное насилие и мозг».
