В сфере социального обеспечения происходит нечто существенное: люди уходят на пенсию и получают свои социальные компенсации позже. Эти тенденции, по крайней мере, частично являются следствием изменения социальной политики в начале 1980-х годов, осуществление которой было специально отложено.
Посмотрите на следующие данные: в 1997 году возраст 57% мужчин, претендующих на получение пенсионного пособия в рамках социального обеспечения, составлял 62 года — самый ранний возраст, когда это можно было сделать. К 2017 году этот показатель снизился до 34%, поскольку выросло число тех, кто решил отодвинуть срок выхода на пенсию. В результате средний возраст мужчины-бенефициара вырос на полный год (эти данные не включают людей с ограниченными возможностями; существуют и другие способы выполнения вычислений, но все они ведут к сходным результатам — прим. автора).
Неудивительно, что отсроченное использование пособий по социальному обеспечению связано с задержкой выхода на пенсию. Согласно данным опроса занятого населения, проведенного Кортни Койллом из колледжа Уэлсли, в 1990 году 38% людей в возрасте от 62 до 64 лет продолжали работать. К 2017 году эта доля выросла до 53%.
Почему люди откладывают выход на пенсию и получают льготы по социальному обеспечению позже? Одним из объяснений является увеличение продолжительности жизни и улучшение состояния здоровья. Однако, это, вероятно, не единственное объяснение, хотя бы потому, что цифры ожидаемой продолжительности жизни менялись очень неравномерно, как и показатели состояния здоровья. Второй фактор заключается в том, что система персональных пенсий перешла с программ с фиксированным пособие к программам с установленным размером взносов, а это в меньшей степени побуждает к раннему выходу на пенсию.
Еще одна важная причина — изменения, внесенные еще в 1983 году, когда после рекомендаций комиссии Гринспена в ходе реформы социального обеспечения постепенно повысили полный пенсионный возраст с 65 до 67 лет. Повышение пенсионного возраста откладывали почти двадцать лет, чтобы не слишком сильно нарушать планы выхода на пенсию. Нынешнее изменение пенсионного возраста привлекло очень мало внимания общественности, хотя первый этап роста до 66 лет уже пройден, и мы почти на полпути перехода к 67 годам, который будет завершен к 2022 году.
Рост полного пенсионного возраста имеет два типа последствий в ситуации, когда люди намерены использовать свои льготы. Во-первых, это уменьшает размер ежемесячных выплат, получаемых в конкретном возрасте. Например, когда полный возраст выхода на пенсию составляет 67 лет, те, кто решил воспользоваться своим правом в 62 года, могут сделать это, только согласившись на 30-процентное снижение ежемесячной суммы от «полной» выплаты. Когда полный пенсионный возраст составлял 65 лет, снижение было 20% (цель этих корректировок заключается в том, чтобы в среднем компенсировать более длительное время, когда пенсию получают те, кто реализует свое право раньше; однако большинство данных свидетельствует о том, что многие люди слишком рано заявляют о своем желании получать пенсию и, как ожидается, будет лучше, если они подождут с этим решением — прим. автора).
Вторым и более важным следствием становилось то, что полный возраст выхода на пенсию создает социальную норму, влияющую на то, когда люди уходят на пенсию, а также получают свои льготы. Людей можно привлечь делать это в возрасте, когда выгоды называются «полными», хотя в этом возрасте нет ничего особенного. Поэтому, когда повышают полный пенсионный возраст, люди выступают против.
Статистические данные свидетельствуют о том, что увеличение полного пенсионного возраста действительно отсрочило начало получения пособий, скорее всего, из-за данного сдерживающего эффекта.
Таким образом, реформы, принятые в 1983 году, влияют на то, как сегодня ведут себя люди, готовящиеся к выходу на пенсию. Из этого следует три вывода:
Во-первых, отсроченная реализация в несколько постепенно преодолеваемых этапов укрепляет политику реформ. Продолжающийся рост полного пенсионного возраста в настоящее время практически не вызывает политической реакции, поскольку он не требует нового голосования в Конгрессе, и потому что это происходит постепенно. Это может стать поводом для других политических изменений, которые повышают доходы или уменьшают расходы.
Во-вторых, проблема с задержкой внедрения заключается в том, что между моментами принятия и окончательной реализации решения мир может меняться. Например, политическая верхушка в 1983 году, вероятно, не предвидели, что ожидаемая продолжительность жизни работников с низким и средним уровнем дохода будет не будет расти. Растущий разрыв в ожидаемой продолжительности жизни вызывает серьезные вопросы о дальнейшем увеличении полного пенсионного возраста, поскольку средние значения становятся все более вводящими в заблуждение, когда речь идет о чем-либо, связанном со смертностью.
Наконец, ключевую роль, которую полный пенсионный возраст играет в принятии решений — намного превосходящую то, что предлагает Модель экономики 101 — подчеркивает необходимость принятия более глубоких политических решений, учитывающих поведенческую экономику. За последнее десятилетие правительства во всем мире начали изучать способы использования различных норм и приемов подталкивания людей к принятию определенных решений (Ричард Талер получил Нобелевскую премию по экономике за работу в этой области — прим. автора). Впрочем, хотя имели место некоторые ограниченные успехи, широкий потенциал для более глубокого использования психологии в государственной политике еще предстоит использовать.
