Сегодня мы слышим неточный и неверно понимаемый термин «белый национализм» намного чаще, чем упоминания об «американском национализме». И каждый раз, когда в разговоре возникает термин «национализм», он быстро сводится к расизму. К примеру, на митинге 23 октября президент Дональд Трамп назвал себя националистом. Он использовал этот термин, чтобы противопоставить себя глобалисту — то есть, по его собственным словам, «человеку, который хочет, чтобы в мире все было хорошо, и которого благополучие нашей страны не слишком заботит». Многие комментаторы поспешили интерпретировать эти слова президента как сигнал, адресованный всем его единомышленникам, о том, что он искренне поддерживает идеи «белого национализма». И эти комментаторы в очередной раз подавили вполне оправданные споры о ценности американского национализма, настояв на том, что расистский «белый национализм» — это именно то, что мы сейчас должны обсуждать.

Термин «белый национализм» используется для описания небольшой прослойки американцев, которые убеждены, что национальность определяется цветом кожи. Эти группы людей продвигают такие идеи, которые имеют некоторое отношение к теории Дарвина и которые легли в основу немецкого нацизма: с их точки зрения, решающую роль играет «качество» генов. Поэтому люди должны уделять особое внимание цвету кожи и чертам лица — то есть тем характеристикам, которые показывают степень правильности генов.

Большинство американцев считают эти попытки свести национальность к расе отвратительными. Это объясняется тем, что расовая политика привела к истреблению миллионов европейцев, а в Америке породила рабство, гражданскую войну и недовольство — и время от времени даже насилие — которое не прошло до сих пор.

Кроме того, многие неверно понимают термин «белый национализм», потому что «белые» — это не нация. Мы знакомы с народами Англии, Голландии, Франции и Польши. Их можно определить по общему культурному наследию, по языку и религии, а также по узам взаимной верности, которые сформировались за много веков совместной борьбы. К примеру, польский народ известен своим польским языком, приверженностью католицизму и долгой, мучительной историей борьбы за независимость от Германии и России. Между тем, ни в одном историческом документе не было упоминаний о «белом народе». Нет таких понятий, как язык, религия и культурное наследие «белых». Идея «белой нации» — это всего лишь фантазия. Вместо того чтобы гордиться и укреплять свои связи с замечательными англо-американскими политическими и религиозными традициями, благодаря которым и возникли США, «белые националисты» проводят свои парады под странными новыми флагами, которые они сами для себя создали. Они предпочитают вытеснять аутентичные традиции американского национализма выдуманной новой расовой идентичностью, которая имеет с прошлым Америки столько же общего, сколько и нео-марксисткая революция, на которой настаивают левые.

Но если американский народ — это не раса, тогда что это? Сейчас часто говорят, что американский народ — это на самом деле «идея» — идея, что все люди созданы равными и что все полномочия правительства проистекают из согласия управляемых, о чем сказано в Декларации независимости. Однако эта идея не более убедительна, чем расизм альтернативных правых. В конце концов, если Америка — это всего лишь горстка абстрактных принципов, почерпнутых из философии Просвещения 18 века, то как нам относиться к американцам, которые отказываются соглашаться с этой философией — ссылаясь на Библию, Аристотеля, Берка или Юма? Действительно ли несогласие с философскими идеями означает, что вы не американец? Разумеется, нет. Кроме того, если тот или иной народ, живущий в другой стране, клянется в верности идеалам Декларации независимости, делает ли это их американцами? Нет, не делает.

Большинство американцев не привлекает политика белых расистов и расистская политика идентичности, предлагаемая левыми неомарксистами. Однако заявление о том, что Америка — это всего лишь «идея», тоже не нашла много сторонников. Большинство американцев остаются верными более традиционному пониманию своей нации — такому пониманию, которое мало кто сегодня четко формулирует.

Не так давно у американцев еще было интуитивное понимание национальной общности, источником которого была Библия. В Библии короля Иакова термины «нация» и «народ» упоминаются тысячи раз. Читая Священное писание, американцы — подобно своим английским, голландским и шотландским кузенам — видели, что Бог обещал Аврааму: «И Я произведу от тебя великий народ» (Книга Бытия 12:2); что Бог обещал Моисею: «А вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исход 19:6). Для многих поколений американцев, читавших Библию, древний Израиль был прототипом «нации».

В Библии «нации» не определяются расой. В Библии говорится, что многие египтяне присоединились к израильтянам и вместе прибыли на гору Синай, и что Царь Давид был потомком моавитянки Руфи, которая пришла к израильтянам и сказала: «Твой народ будет моим народом, и твой Бог — моим Богом» (Руфь 1:16). В Библии народы принимали к себе отдельных людей и даже целые племена.

Нации в Библии не определялись расой, и они не были всего лишь «идеей». Библейский Израиль состоит из множества разных племен, которые, тем не менее, связаны друг с другом общим языком и законом, а также преданностью друг другу, которая сформировалась в ходе совместной борьбы против врагов. Заметьте, когда Руфь приходит к израильтянам, она принимает и еврейский народ, и его Бога. То есть израильтянкой ее делает не только «идея» единого Бога. Она связывает себя с конкретными семьями и племенами этой нации, с их языком и их укладом жизни: «Твой народ будет моим народом».

Американские националисты воспринимали свою нацию именно так: ни как расу, ни как абстрактную «идею», а скорее как объединение множества племен, обладающих общим наследием и преданных друг другу в силу общей историей. Первые американские штаты, хотя они и были весьма разнородными, все же, как правило, говорили на английском языке, исповедовали протестантизм и следовали общему закону — а также вместе боролись с Великобританией. Та нация, которая обладала этими характеристиками, была настолько сильной, что постепенно она смогла принять в свои ряды и другие «племена» — католиков, евреев и со временем афроамериканцев, которые пережили эпохи рабства и сегрегации.