Высокая дипломатия, мировые войны и большая любовь, замешанная на сливочном масле — все это составные части балтийского пути предков экс-депутата российской Госдумы, оперной певицы Марии Максаковой-Игенбергс. Биография самой Марии — не менее драматична: большая политика, криминальные развороты, любовные страсти и суровая знаменитая мама. Обо всем этом певица рассказала в интервью порталу Delfi накануне гастролей в Риге с программой «Балтийский путь».
Биография Марии Максаковой-Игенбергс c самого своего начала разительно отличалась от историй миллионов советских девочек. Внучка знаменитой оперной певицы Марии Максаковой, которой по слухам, благоволил Сталин, дочка звездной актрисы Людмилы Максаковой, появилась на свет в Мюнхене. По «праву крови» и «праву земли» получила сразу два гражданства Германии и СССР.
Мария солировала в Большом театре и Мариинском. Родила двух детей от бизнесмена Владимира Тюрина, которого называют главой одной из организованных преступных групп России. Максакова утверждает, что знать не знала об этом. Была депутатом Госдумы от «Единой России». В российском парламенте встретила большую любовь — будущего мужа Дениса Вороненкова, депутата Компартии, с которым у них родился общий сын Иван. Два года назад вместе с ним переехала жить в Киев. Ранее в России на Вороненкова было заведено уголовное дело по рейдерскому захвату здания. Сам экс-депутат объяснял свое бегство преследованием со стороны ФСБ.
23 марта 2017 года Вороненков был расстрелян в центре Киева. Организатором убийства украинское следствие назвало отца старших детей Марии — Владимира Тюрина. Недавно певица получила повод для сомнений в виновности Тюрина: в ее отсутствие в киевскую квартиру ворвались неизвестные люди, которые хотели выставить на улицу сына с няней.
На фоне этих страстей Мария Максакова продолжает успешно концертировать. В том числе 3 декабря на сцене Латвийской национального оперы начнет свой гастрольный тур «Балтийский путь», в рамках которого состоятся концерты в столицах Латвии, Литвы, Эстонии и Финляндии, отмечающих 100-летие независимости.
Балтийский путь. Мой папа — латыш по отцу, а его мама — наполовину эстонка
Delfi: Ваш рижский концерт называется «Балтийский путь». В истории региона за этим названием закреплено конкретное событие: в 1989 году жители трех балтийских стран выстроились в живую цепь, чтобы привлечь внимание к последствиям пакта Риббентропа-Молотова…
Мария Максакова: Безусловно, в той живой цепи принимали непосредственное участие мои друзья — акция жива и в моей памяти. По большому же счету, Балтийский путь начался с момента подписания Брестского мира в 1918 году. Три республики долго сдерживали все попытки узурпации со стороны Советского Союза. Да и в советские времена им удавалось сохранять совершенно отличный от других республик европейский дух. Рига, Вильнюс и Таллин разительно отличались от остального Союза. Единым пространством с СССР они никогда и не были.
Балтия — это значительная часть моей семейной истории. Мой папа — латыш по отцу, а его мама — наполовину эстонка. Так что можно смело сказать, что я — наполовину балтийка.
Мой дедушка Эрик был неординарной личностью. Он знал девять языков, окончил два курса Санкт-Петербургской консерватории, роскошно играл на рояле, но потом вернулся в Ригу и сменил вектор жизни — пошел по дипломатической линии. Перед Второй мировой войной он был назначен консулом Латвии в Праге, где познакомился с бабушкой Зинаидой.
Бабушка была невероятной красавицей с пепельными кудрями, к тому же очень одаренной. Знала семь языков, была сильна в точных науках (впоследствии до глубокой старости она помнила наизусть все телефонные номера и дни рождения). Ее отец, министр транспорта Эстонии, отправил дочь учиться статистике в Прагу. Заметив, что эстонское сливочное масло намного вкуснее чешского, бабушка решила наладить торговлю. В процессе оформления разрешений она обратилась в объединенное консульство балтийских государств в Праге — там и познакомилась с дедушкой. Это была любовь с первого взгляда.
— Так вот что значит выражение «жизнь как по маслу»!
— Именно. Вместе они прожили душа в душу больше 50 лет. Эрик боготворил Зинаиду, а когда ее не стало, первый год каждый день ездил на могилу, а потом — через день. Чтобы скрыть возраст своей жены (она должна была оставаться вечно молодой), он на надгробной плите не написал год ее рождения.
Мой папа родился в Праге в 1937 году. Паспорт гражданина Латвии ему выдало дипломатическое представительство Латвии в изгнании, которое находилось в Лондоне. С началом военных действий семья переехала во Францию, а позже перебралась в Германию. В дальнейшем у всей семьи было немецкое гражданство.
В Мюнхене бабушка Зинаида была председателем Общества дружбы СССР и ФРГ. Благодаря этому, мой папа и его брат Эдуард (он занимался космической физикой, у него более 19 патентов на изобретения) попали в первую делегацию физиков, отправившуюся в СССР. Второй раз он поехал в Москву уже как представитель компании Siemens — тогда и познакомился с моей мамой, и решил остаться жить в СССР. Когда папа сообщил о своем решении бабушке Зинаиде, та, хоть и была женщиной сильной, впервые в своей жизни упала в обморок.
— Когда Латвия и Эстония вернули независимость, отец не пытался вернуть недвижимость предков?
— Нет, он этим не занимался. К тому времени он уже был достаточно успешен, как бизнесмен. Ведь в СССР он приехал из Западной Германии, со сложившимся капиталистическим мировоззрением. Он первый на территории СССР зарегистрировал совместное предприятие, он повесил в Москве первый рекламный билборд Siemens в районе ВДНХ. Правда, впоследствии он не очень вписался в волну перемен, начавшуюся с периоде беспредела 90-х — отец слишком ратовал за легальное ведение бизнеса. Большей части активов его попросту лишили, но все равно он оставался достаточно состоятельным человеком.
Большая часть его бизнеса была и в Риге — он этот город очень любил и проводил там много времени. Папа прекрасно говорил на латышском. Он частично финансировал реставрационные работы Национальной оперы в Риге. Всю недвижимость он покупал на свои деньги — в Риге у него есть квартиры, которые, видимо, унаследует мама.
— Вы тоже проводили время с семьей в Латвии?
— Конечно! В Дубулты у мамы есть дом на улице Цериню, купленный еще в советское время. Там я проводила каждое лето под присмотром Ираиды Нагаевой — вокальной ученицы моей другой бабушки, тоже Марии Максаковой. Ираида Григорьевна — пианистка по первому образованию. За лето мы с ней разучивали программу на год вперед для Центральной музыкальной школы, которую я окончила с отличием.
Лет в семь мама купила мне аккордеон. Помню, как я сидела с ним на замечательной белом песчаном пляже, среди романтичных дюн, и пела песни на французском. Отдыхающие порывались кинуть мне копеечку, но мама их останавливала: не надо, мы не с этой целью.
Российский путь. Я была единственным депутатом Госдумы, кто не поддержал закон Димы Яковлева
— Ваша судьба складывается не менее головокружительно, чем у ваших предков. В ней есть все — любовь, страсти, криминал, кровь, деньги… И разворот на 180 градусов от России к Украине.
— Понимаете, встреча с Денисом Вороненковым со временем полностью изменила мою жизнь. Когда мы оказались в Украине, она стала мне очень близка. Я и раньше любила украинскую культуру, у меня всегда было много друзей-украинцев, мы вместе пели украинские песни, но гибель Дениса в Киеве меня породнила с этой землей. Куда я теперь уеду?
— На этот вопрос мне легко ответить. Работу в российском парламенте я всегда рассматривала как возможность что-то сделать для страны, внести нужные поправки в законодательство, оказать поддержку. Знаете, Россия так устроена, что даже простой депутатский запрос может многое решить в судьбе конкретного человека, и я много раз этим пользовалась.
Позволю себе напомнить, что я была единственным депутатом Госдумы России, который не поддержал так называемый «закон Димы Яковлева» — о запрете усыновления российских детей иностранными гражданами. Понятно, что единственный голос никак не мог повлиять на это, в итоге тысячи больных детей оказались обречены.
— Скажем, Закон о запрете пропаганды гомосексуализма в 2013 году вы поддержали, а через год предложили внести изменения. С чем связана перемена мнения?
— Когда этот закон принимался, меня не было ни на заседании, ни даже в стране. Российский парламент так устроен, что фракции голосуют даже за отсутствующих депутатов. Действительно, впоследствии я жестко критиковала этот бредовый закон, в том числе на заседаниях Госдумы. Все это отражено в интернете.
— Тот же вопрос — про поддержку политики Путина по Крыму: вы сперва проголосовали «за», а потом извинялись перед Украиной — почему?
— Все было так же. Я в тот день была с детьми не в России. Специально сохранила фотографии, если кому-то станет интересно. Однако, это очень серьезный вопрос, поэтому я уже публично извинилась, что в это время была членом фракции и невольно имею к этому отношение.
Украинский путь. В Киеве жить не страшно — квартира освобождена от захватчиков
— Собираетесь ли вы идти в украинскую политику?
— Сегодня в Украине я занимаюсь творчеством — своим любимым делом. Тут я певица и педагог по вокалу. Еще в России я очень полюбила преподавание, поняла, что многим могу помочь — и своим ученикам, и самой себе во время занятий. Хотя, если мой политический опыт будет нужен Украине, я с радостью буду работать и по этой линии.
— Как при всей невероятной насыщенности жизни вы еще успеваете выпускать премьеры?!
— Пока я успеваю разучивать новые партии и дебютировать в них. 13 октября спела в Харьковской опере «Тоску» — абсолютно счастлива. Сейчас готовлю Татьяну — 28 октября у меня премьера в «Евгении Онегине».
— На аккаунте в Фейсбуке вы по-прежнему «солистка Мариинки». А на самом деле?
— На самом деле я пою везде! Приглашений очень много. Другое дело, что в силу обстоятельств я несколько изменила свою тесситуру (высота исполняемых произведений — прим. ред.) Пока я жила и работала в России, судьба не посылала мне таких вызовов, чтобы надо было петь на пределе возможностей — я выбирала комфортные партии лирического меццо-сопрано, которые не требовали особых усилий. Не утруждалась, в общем. Сейчас пришлось работать на всю катушку, по максимуму — берусь за самые сложные партии мирового репертуара. Природа дала мне драматическое сопрано — теперь я его использую.
Какое-то время после трагических обстоятельств, связанных со смертью Дениса, я петь совсем не могла. Но потом, начиная с выступления на Майдане Незалежности (в День независимости Украины 24 августа Максакова исполнила на Майдане ораторию Ивана Тараненко «Слався, Вкраїно!», — прим. Ред.), начала разрабатывать новую тесситуру. Я отказалась от части контракта для более низкого голоса, и сейчас начинаю свою главную карьеру.
— Что вы считаете своим домом?
— Киев.
— Даже несмотря на то, что украинские националисты угрозами требовали, чтобы вы покинули страну, а позже вашу киевскую квартиру, где находился сын с няней, захватили некие вооруженные люди? Не страшно жить?
— Не страшно. Сейчас квартира освобождена от захватчиков. У меня все хорошо с охраной. Никакой реальной угрозы не чувствую. Я осознаю, что времена сейчас не простые, но не мы их выбираем. Моя личная история хорошо иллюстрирует, насколько сложно жить простому человеку в условиях военного времени. Но что есть, то и есть!
— Гражданство у вас сейчас какое?
— Как всегда — Германия и Россия.
— Украинское не планируете?
— Должны определенные сроки пройти. Сейчас у меня постоянный вид на жительство в Украине, а через пять лет появится возможность приобретения гражданства. Я счастлива жить в Украине — тут я нашла друзей, чувствую себя частью жизненного и культурного континуума. Рада, что могу многое дать своим ученикам, украинским певицам, тут могу украсить своим участием местные постановки — я полностью востребована и занимаюсь любимым делом.
— По России нет ностальгии?
— Сложный вопрос. Той России, по которой я скучаю, уже и не существует. Ушли из жизни большинство моих людей. В первую очередь — папа (Петер Игенбергс скончался в январе этого года, — прим. ред.), мои любимые педагоги. Я скучаю по местам Москвы, которых уже нет — город теперь выглядит совершенно иначе. Вся моя ностальгия по России — это экскурс в мое прошлое, в мою память. Даже если я физически перемещусь в Москву, там я всего этого уже не найду.
Чувствую себе немного… белоэмигранткой. Сейчас в России такие сложные времена, что я там никак не могу находиться. У меня вольная натура, привыкла говорить то, что думаю, без ограничений, поэтому никак не вписалась бы в сегодняшний исторический контекст.
— И все же ваши старшие дети живут в России с отцом… Вы не можете к ним туда поехать?
— У меня в этом смысле пока сложная ситуация — трудно их пригласить к себе. Надеюсь, что скоро они поедут учиться за границу, и у нас будет возможность чаще встречаться. У меня нет юридических проблем со въездом в Россию, но для встреч с детьми есть более подходящие места на земном шаре.
Дела семейные. В целом, мама меня никогда особо не любила, а сейчас все обострилось
— На какой стадии сейчас находится дело по убийству вашего мужа? Недавно вы сами усомнились, что в нем виноват предыдущий гражданский муж, и выдвинули другую версию…
— На сегодня главная версия (с Тюриным, — прим.ред.) украинского следствия выглядит достаточно убедительно. Я дала по ней все необходимые показания. Но есть и новая линия (связанная с мошенничеством вокруг квартир в Москве и Киеве, — прим. ред), которая, на мой взгляд, не была достаточно исследована, хоть я и по ней дала все показания. Возможно, она недостаточно развивается, потому что у следствия до сих пор не было возможности этого Дениса Панаитова допросить — в Украину он больше не приезжает. Во всяком случае, в России я тоже признана потерпевшей по убийству Дениса (Вороненкова), поэтому буду настаивать, чтобы Панаитов был допрошен.
— А пока вы остались без прав на обе квартиры — московскую и киевскую?
— Не волнуйтесь, без крыши над головой я не останусь. Я много работаю и достаточно зарабатываю. А этот человек (Денис Панаитов) — настоящий мошенник. Он думал, что только меня обманывает, но выяснилось, что он обманывает и все следствие. Панаитову удается уходить от ответственности именно благодаря тому, что политическая ситуация между странами затрудняет и решение правовых проблем международного характера. Несмотря на существование Минской конвенции, по которой правовая помощь должна оказываться, международные поручения на сегодня остаются без должного внимания в силу политических причин.
— На пресс-конференции в Риге по случаю гастролей спектакля «Царь Эдип» ваша мама Людмила Максакова выступила с горькой речью, в которой призналась, что «до того, как зашла в интернет, не думала, что люди такие злые и страшные»…
— Думаю, ее видение мира — это ее отражение в зеркале. В людях, которые ей так не нравятся, она видит саму себя.
— У вас так и не наладились с ней отношения?
— Это сложно сделать. Безусловно, я не сторонница конфликта с мамой, но она сама выбрала свой путь. Я пробовала поздравить ее с днем рождения, позвонила ей — она трубку бросила. Насильно мил не будешь. Надо признать, иногда ей было приятно побыть в роли моей мамы, но в целом, она меня никогда особо не любила, а сейчас, видимо, все обострилось.
— В прошлом году Киевский патриархат Украинской православной церкви вручил вам Орден святой Великомученицы Варвары. Как вы относитесь к происходящему сейчас церковному расколу в православии?
— Никакого раскола нет. Украина получает автокефалию — свою настоящую церковь, в которой люди молились триста с лишним лет. Ну а можно ли представить, чтобы события развивались по-иному? Это было бы дико и странно в условиях военных действий России на территории Украины. На мой взгляд, это решение никоим образом не ведет к возможным конфликтам на религиозной почве, как некоторые говорят, а, наоборот, помогает их предотвратить… А в Латвии разве не такая же ситуация?
— Наша православная церковь входит в состав РПЦ. А вот эстонская разделилась, часть приходов отошла к Константинополю.
— Думаю, и вы уже на пути туда! Добавлю, что свой орден я получила как раз из рук патриарха Филарета, чем невероятно горжусь. И моя особая личная радость — то, что патриарх Филарет лично крестил моего сына Ваню. И он меня очень поддержал после смерти Дениса. Я часто пою в хоре Владимирского собора, где Филарет служит — это фантастической красоты храм со сказочной росписью Васнецова, такой славянский аналог Собора св. Петра.
— Какой программы ждать зрителям от вашего «Балтийского пути» в Риге?
— Мы долго выбирали лучшее для этой программы. Я хотела и что-то посерьезнее, и что-то из популярной классики. В итоге все уравновесилось. Сначала будут большие и серьезные арии, а ближе к финалу — все больше узнаваемых мелодий.
— На латышском языке споете?
— Да, спою.
— Что?
— Пусть это останется сюрпризом для зрителей, коронным номером моего возвращения на родину дедушки.
