Это отрывок из книги «Сцены из сердца», недавно опубликованной издательством «Lumen». В ней мать Греты Тунберг рассказывает о состоянии, в которое впала ее дочь, посмотрев документальный фильм об изменении климата. У 16-летней Греты синдром Аспергера, аутизм и обсессивно-компульсивное расстройство, поэтому она и ее семья решили обратить страдания девочки на благо планеты. Авторами книги стали молодая шведская активистка, ее родители и сестра, но рассказана она от имени матери, Малены Эрнман, оперной певицы.
Сцена 8. В детской больнице
Как бы мне ни бывало плохо, я всегда хорошо себя чувствовала на сцене. Это мое убежище. Но теперь я, видимо, перешла какую-то границу, потому что с каждым новым выступлением в опере «Ксеркс» я чувствую всё большее отвращение. Я не хочу там находиться. Не хочу. Я хочу быть дома, с дочерьми. Хочу быть где угодно кроме этого чертова Артипелага (Artipelag).
А больше всего я хочу ответить на вопрос Греты: «Когда мне станет лучше?» У меня нет ответа. Ни у кого нет, потому что сначала мы должны узнать, что с ней происходит, о каком заболевании идет речь.
Всё началось со звонка из центра здоровья, где-то через полтора месяца после начала осенней четверти. Прошло пару недель, прежде чем мы стали замечать, что что-то шло не так, и несколько дней, с тех пор как у Греты взяли анализы. Нам позвонила молодая врач.
— Результаты не совсем хорошие, — говорит она и рекомендует поехать в детскую больницу имени Астрид Линдгрен, чтобы провести новые исследования.
— Нам записаться?— спрашивает Сванте.
— Нет, — отвечает врач. — Лучше поезжайте прямо сейчас.
Через пятнадцать минут мы забрали Грету из школы и отправились в приемное отделение. Там снова взяли анализы, а затем опять ожидание.
Мы сели и стали ждать, чувствуя, как внутри растут напряжение и волнение. (…)
Сцена 12. Реванш невидимых девушек
По данным Центра нарушений пищевого поведения, пульс Греты учащается, и наконец, она достигла нужных показателей веса для проведения нейропсихиатрического обследования. У нашей дочери синдром Аспергера, высокофункциональный аутизм и ОКР, обсессивно-компульсивное расстройство.
— Также к диагнозу можно добавить селективный мутизм, но со временем он зачастую исчезает.
Неудивительно. Примерно к такому же заключению мы пришли уже много месяцев назад.
Школьный психолог была с нами, когда в Детской и молодежной психиатрической службе нам сообщили диагноз. Мы очень благодарны ей за то, что она с самого начала говорила нам правду.
Когда мы вышли, нам позвонила Беата: она останется на ужин у подруги. Меня мучает совесть, впервые за долгое время ей не придется ужинать одной. «Скоро мы позаботимся и о тебе, милая, я тебе обещаю, я обещаю себе, но сначала Грете должно стать лучше».
Вот-вот наступит лето, и мы возвращаемся домой пешком. И нам уже почти не нужно рассчитывать потребление калорий.
Сцена 13. Гигантская и невидимая свалка
Мы живем в исторический момент небывалого изобилия, у нас есть то, о чём мы даже помыслить не могли, но у нас нет способов помочь людям, бегущим от войны и страха, таким людям, как ты и я, потерявшим всё.
В школе класс Греты смотрел документальный фильм о загрязнении океанов. Мусорный остров по размерам больше Мексики плавает в южной части Тихого океана. Весь документальный фильм Грета плакала. Ее одноклассники тоже были потрясены. В конце урока учительница сказала, что в понедельник будет замена, потому что она уезжает на свадьбу в штат Коннектикут, который находится недалеко от Нью-Йорка.
— Ура! Вот повезло! — восклицают ученики.
Выйдя в коридор, они уже забыли о мусорном острове, который плавает у берегов Чили. Из карманов курток с кожаными воротниками они достают новые айфоны, и все, кто был в Нью-Йорке, рассказывают о том, какой это классный город, что там куча магазинов и что Барселона — идеальный выбор для поездки за покупками, и что в Таиланде всё очень дешево, и что кто-то поедет с мамой во Вьетнам на Страстную неделю… А у Греты ничего не сходится.
На полдник дают гамбургеры, но она не может к ним притронуться.
Школьная столовая переполнена, и в ней жарко. Шум невыносим, и вдруг жирный кусок мяса на тарелке перестает быть едой и превращается в разрезанную на куски часть живого существа с чувствами, сознанием и душой. У нее перед глазами — мусорный остров.
Она начинает плакать и хочет вернуться домой, но не может, потому что там, в школьной столовой, нужно есть мертвых животных и говорить о брендовой одежде, косметике и мобильных телефонах.
Надо заполнить тарелку до краев, сказать, что еда отвратительная и некоторое время повертеть в руках вилку, прежде чем выбросить всё это в мусорное ведро, при этом никак не проявляя признаков аутизма или анорексии или чего-либо ещё, что могло бы привести к неприятностям.
Грете поставили диагноз, но это не исключает того, что именно она права, а мы, все остальные, совершенно заблуждаемся.
Как бы она ни пыталась, у нее так и не вышло решить уравнение, с которым все остальные уже справились. Уравнение, которое может стать билетом в жизнь, где каждый день мы просто выполняем определенные функции. Потому что она увидела то, что другие не хотели видеть.
Грета принадлежит к небольшому числу людей, которые без труда могут заметить углекислый газ. Увидеть невидимое. Увидеть эту бесцветную и тихую пучину без запаха, которую наше поколение решило не замечать. Она увидела всё это, не в буквальном смысле, конечно. А ещё она увидела парниковые газы, которые клубами валят из наших дымовых труб и поднимаются с ветрами, превращая атмосферу в гигантскую и невидимую свалку.
Она была маленьким мальчиком из сказки, а мы были королем. И все мы были голыми.
