Корреспондент Sveriges Radio Йеспер Линдау съездил в российский поселок Никель, расположенный всего в паре десятков километров от норвежского Киркенеса, чтобы пообщаться с теми, кто решил остаться жить в этом месте.

«Положение серьезное. Половина тех, кому есть куда переехать, уже начали продавать вещи и собирать чемоданы», — говорит Лена, раскладывая бутерброды на витрине продуктового магазина в центре Никеля.

«А кому некуда ехать, как мне, сидят и ждут своей участи с замиранием сердца», — говорит Лена.

Комбинат — единственный крупный работодатель поселка. Никель — так называемый моногород, в советское время такие строились вокруг крупных предприятий.

Когда комбинат закроют, некоторым сотрудникам дадут новую работу — при условии, если те согласятся переехать. Будущее же матерей-одиночек вроде Лены — без связи с предприятием и средств на переезд или новую квартиру — весьма туманно.

«Я воспитываю ребенка одна, а теперь мне придется еще и найти способ отсюда уехать. Выжить здесь невозможно», — рассуждает Лена.

Как и многие другие, она стремится в Москву — рассчитывая влиться в волну, благодаря которой столица и другие крупные города продолжают расти. Лена мечтает жить как в Москве.

«Живет только Москва, остальные выживают», — считает Лена.

Будущее комбината заботит всех жителей заполярного поселка. У прилавка с сыром стоят две пожилые дамы. Достаточно простого вопроса — и дискуссия вам обеспечена.

«Мы — пенсионерки, нам деньги не нужны, это молодым нужны деньги, у кого есть семьи», — говорит одна. Дальше они начинают обсуждать свои дела, словно не замечая камеру, и мы уходим.

На улице валит густой снег. Многие хотят из Никеля уехать, ничего нового в этом нет. Никелевый комбинат десятилетиями отравлял весь город и его окрестности, и область загрязнения достигает и Норвегии.

Местность вокруг завода похожа на бесплодную пустыню посреди Арктики.

У магазина мы встречаем Валентину с тремя подругами.

«Разрешения уехать с Севера я жду уже 20 лет», — говорит Валентина.

Она живет в Никеле уже 37 лет и очень любит город и его жителей. Но все годы, пока Путин у власти, Валентина стоит в очереди на квартиру — в другой части России. Безрезультатно.

Валентина хочет уехать южнее — во Владимирскую область, это рядом с Москвой. У нее там нет родственников, но Владимир — ее родной город.

Вокруг гигантского комбината в Никеле черные сугробы.

Несколько дней шел сильный снег, но окрестности завода все равно похожи на серо-черную пустыню. В морозном тумане видно, как из труб без остановки вылетает дым. Но поселок еще жив.

«Люди хотят учить иностранные языки, чтобы стать ближе к Норвегии, за дружбой между Норвегией и Россией будущее», — считает преподаватель Юлия Фроленкова. В том, что комбинат закроют, есть и хорошие стороны, полагает она.

«Экология улучшится, и сюда начнут приезжать люди ради заполярной природы», — считает Юлия. Она верит в Север, российские города близ побережья Северного ледовитого океана.

Надя работает в языковой школе бухгалтером.

«Люди ехали отсюда и до того, как узнали, что комбинат закрывается. Это из-за экологии», — считает она.

Она вспоминает, как росли ее дети.

«Пока дети были маленькие, я гуляла с коляской. Когда ветер надувал в город заводские выхлопы, листья желтели», — вспоминает Надя.

Сейчас зелени стало больше, но Надя с семьей собирается переехать как можно скорее. С тоской в сердце, сетует она. Несмотря на жизнь в тундре — а может, и благодаря ей — люди в Никеле добрые, считает она.

«Мы как большая семья», — говорит Надя.