Оригинал статьи опубликован в «Нью-Йорк таймс» 17 ноября 1963 года
«Дома я сильно выматываюсь, а на работе отдыхаю», — сказала полная советская учительница, ехавшая вместе с нами в купе поезда. Мы с мужем — русскоязычные американцы, а познакомились мы на американской выставке в Москве в 1959 году, где работали гидами. Мы возвращались из четырехнедельной поездки к моим русским бабушкам, дедушкам и другим родственникам. С нами был наш 10-месячный сын. Мы побывали в нескольких типичных московских семьях, а также в селе с населением 4 000 человек, которое находится северо-восточнее Москвы в пяти часах езды от столицы. Присутствие сына дало мне редкий шанс понаблюдать за отношением русских женщин к детям и к своим семьям. Мне надо было только слушать, что они рассказывают о своей работе. Я обнаружила, что среднестатистическая советская женщина семь часов в день трудится на работе (в субботу половину рабочего дня), а потом шесть часов занимается работой по дому.
Ребенок как проводник в мир советской реальности
Я подробно побеседовала примерно с 20 молодыми и пожилыми женщинами, и выяснила, что у всех у них есть какая-то профессия, либо они учатся, чтобы ее получить. Среди них были доктор наук и профессор древней истории, готовящаяся к выходу на пенсию; 40-летняя незамужняя редактор областной газеты; жизнерадостная и остроумная хирург-стоматолог; 20-летняя студентка фармацевтического вуза; бывшая учительница, а ныне пенсионерка; еще одна пенсионерка, работавшая экономистом на шляпной фабрике; 33-летняя инженер-мостостроитель; доктор медицинских наук, занимающаяся в Москве исследованиями туберкулеза; молодая мама четырехлетнего мальчика, которая рано вышла замуж, а теперь учится заочно, чтобы получить диплом учителя русской литературы; 25-летняя экскурсовод московского Исторического музея (у нее четырехлетний сын, и она изучала французскую историю в Московском государственном университете); инженер-землеустроитель 24 лет из Ленинграда, несколько колхозниц и работница чертежного бюро с московской железной дороги.
Эти женщины гордятся своим правом на труд. Они считают себя свободными от оков домашнего хозяйства. Благодаря учебе они получили образование, и теперь просто они не могут сидеть дома. Для них работа — это интересный вызов, возможность реализовать свои таланты и держать себя в форме.
А еще есть мощный экономический фактор. Советская женщина знает, что ее дополнительный доход позволяет обеспечивать семье не только самые насущные потребности, удовлетворяемые за счет зарплаты мужа, но и дает нечто большее. Если в США в семье обычно один кормилец, то в СССР работают и зарабатывают и муж, и жена. «Моей жене нравится ее работа инженера, — сказал один директор завода. — Но она также должна работать, чтобы семье легче жилось».
Стирка и сушка — штука потруднее производства
А еще советской женщине приходится упорно трудиться дома. Хотя во многом условия жизни в стране в последние годы серьезно улучшились, русская семья в городе живет так же, как и 30 лет назад, а в деревне — как 100 лет назад. Ни в одном из домов, где мы бывали, я не видела, например, посудомоечную машину, сушилку, пресс для отжимания белья и даже пылесос. Деревенские жители до сих пор сами делают веники и метлы. Швабры отсутствуют, а полы моют старыми тряпками.
В большинстве сел в европейской части России вообще нет водопровода. В стандартном московском многоквартирном доме старого образца вода в кранах только холодная, да и то лишь в общей ванной и кухне, но не в комнатах жильцов. На одну только стирку белья, включающую кипячение, саму стирку и полоскание, у семьи уходит два дня напряженного труда. Эту работу делают вечерами и в выходные дни. В деревне, где мы провели три недели, я каждый день стирала пеленки и подгузники своего ребенка в озере вместе со своими двоюродными сестрами. Стирать летом (и всего несколько недель) — это еще ничего, но деревенским жителям приходится заниматься такой стиркой круглый год.
В Москве напротив моей тетушки жила молодая мать с шестимесячным ребенком. Каждый день я видела ее в общей кухне в подвале, где эта усталая женщина стирала и кипятила белье своего младенца.
Но труднее всего сушить постиранное. Под трехметровыми потолками натянуты веревки, и это единственное место, где можно повесить белье сушиться. Это очень непростой процесс, в чем я убедилась на личном опыте, когда сушила детские пеленки и подгузники. Мне приходилось вставать на стул, а потом на высокий подоконник. Балансируя на нем с длинной палкой в руке, я вешала каждую вещь на веревку, до которой дотягивалась с большим трудом, а затем толкала ее вперед при помощи палки. «Нельзя, чтобы тряслись руки, когда вешаешь вещи, — предупреждала меня молодая мамаша. — Иногда у меня страшно кружится голова, когда я долго смотрю в потолок. А время от времени кто-то падает вниз от головокружения».
На домашние дела здесь уходит гораздо больше времени. Например, во всех тех семьях, где мы бывали, воду приходилось греть на плите.
Как быт пожирает время
Места в большинстве квартир очень мало, поэтому откладывать домашние дела нельзя. В квартире моей тети кухонный стол является единственным местом, где дети могут делать домашнее задание. Следовательно, со стола надо убирать после каждого приема пищи.
Во многих домах до сих пор нет даже холодильника, хотя ситуация в этом плане улучшается. В связи с этим в магазин приходится ходить как минимум ежедневно, а зачастую по два и по три раза в день, особенно летом. Мне приходилось покупать свежее молоко для ребенка каждый раз перед едой, а мясо тетя приносила дважды в день. Чтобы сделать покупки, надо посетить не один супермаркет, а несколько магазинов — овощной, мясной, молочный. О заказах по телефону и о доставке на дом здесь даже не слышали.
Еду обычно готовят на газовых плитах, которые хоть и находятся на общих кухнях, но очень похожи на наши. То, что на приготовление пищи здесь уходит намного больше времени, чем в Америке, это в основном дело привычки. «Моему мужу нравится, когда ужин приготовлен так, как это делала его мать, — рассказала мне одна женщина, работающая врачом. — Это значит, что когда я прихожу домой с работы в половине пятого, я провожу как минимум три часа на кухне, где варю суп из костей, пеку пироги и хлеб, и жарю мясо большими кусками».
В России начали появляться кое-какие полуфабрикаты, позволяющие экономить время и усилия, но большинство российских хозяек предпочитают готовить по старинке. Я часто видела в витринах и на прилавках замороженное мясо и овощи, но они в новинку, и люди покупают их редко.
Жизнь без памперсов — другая вселенная
Одна из проблем для советских хозяек заключается в том, что платная помощь по дому здесь исключена. Бесплатное образование создало большой дефицит в этой сфере. Об услугах нянь, сидящих с детьми, здесь никто ничего не знает. Мне рассказывала одна московская учительница, у которой двое детей: «Наши студенты ничем подобным не занимаются. Они слишком заняты учебой. Хотя идея хорошая. Я могу оставить детей на день в хороших руках, однако трудно найти кого-то посидеть с ними вечером, когда нам хочется сходить в театр. Иногда я прошу живущую рядом пожилую пенсионерку приглядеть за ними. Но она очень болезненная. Да, найти кого-то посидеть с ребенком — это большая проблема».
Те вещи, которые американская мать маленького ребенка воспринимает как должное, до России пока не дошли. Когда я показала живущей напротив молодой матери бумажные подгузники, которые привезла с собой, чтобы использовать в поезде, она не могла мне поверить. «Ты что, просто выбрасываешь их?— недоуменно спросила она. — Какая замечательная идея! Никогда об этом здесь не слышала».
Целлофановые трусики здесь тоже неизвестны. Я оставила ребенка со своей тетушкой на несколько часов, а когда вернулась, она просто сияла. «Он сходил, и ничего не испачкал, — взволнованно сказала она. — Какие же у вас есть замечательные вещи!»
В России ребенка вообще не пеленают на ночь. Он просто лежит голый между двумя чистыми простынями, а снизу кладут тяжелую клеенку. Если он намочит простыни, их сразу меняют. В результате появляются горы белья для стирки.
Государство предпринимает определенные шаги, чтобы помочь работающим матерям. Оно предоставляет им отпуска по беременности и уходу за ребенком, обеспечивает отличную медицинскую помощь, а также увеличивает количество яслей.
Есть у социализма и преимущества
Система отпусков по уходу за ребенком действует как в городах, так и в колхозах. За два месяца до родов будущая мать должна прекратить работу, но она продолжает получать зарплату в полном объеме, пока ребенку не исполнится два месяца. Медицинские услуги до родов, сами роды и пребывание в роддоме в течение 10 дней после родов бесплатны.
«Иногда врач держит роженицу больше 10 дней, — рассказала мне одна женщина, работающая инженером. — Они думают, что ты слишком бледная, что у тебя большая кровопотеря, что ребенок слишком маленький. Они очень осторожны, предпочитая подержать тебя в роддоме подольше, пока не будут уверены, что ты в порядке. Они не хотят выписывать рожениц слишком рано, чтобы потом не нужно было лечить их при возникновении непредвиденных осложнений».
В селе, где я жила, была собственная больница и отдельный роддом на 10 коек. Соседняя деревня, где я побывала, была еще меньше, но и там тоже имелось родильное отделение на семь коек.
Когда ребенку исполняется два месяца, мать может вернуться на работу, отдав его в ясли, оставив его с бабушкой или с кем-то из близких родственников. Кормление грудью всячески поощряется, и пока мать кормит, ей дают достаточно времени, чтобы она сходила домой, покормила ребенка и вернулась на работу.
Если мать не хочет выходить на работу сразу, потому что, например, у нее нет близких родственников, чтобы сидеть с ребенком, она может еще шесть месяцев сидеть дома, имея полную гарантию, что сможет вернуться на старую работу.
Если она решит сидеть с ребенком дольше шести месяцев, работодатель все равно обязан взять ее на работу в том или ном качестве, пока ребенку не исполнится год. Столь длительный и материально обеспеченный отпуск по уходу за ребенком дает женщине уверенность в том, что она может рожать детей, сохраняя работу и профессию. В США такой уверенности нет.
Бесплатные сады и ясли — вот где СССР обогнал Америку
Работающая мать может отдать своего ребенка в возрасте от шести месяцев до трех лет в ясли, где он будет проводить целый день. Дети в возрасте от трех до семи лет посещают детский сад. Эти дошкольные учреждения бесплатные, если они связаны с местом работы матери. А если нет, они все равно очень дешевы. Одна женщина рассказала мне, что платит за своего ребенка по 50 центов в день. В семилетнем возрасте дети идут в школу, где они занимаются, пока их матери работают.
Я побывала в детском саду в одном из колхозов. Пришла я туда около часа дня, когда дети спали. Меня провели в большую, светлую, хорошо проветренную комнату в деревянном доме, похожем на все прочие дома в этом селе. Там мирно спали 33 ребенка, каждый в своей кроватке под теплым одеялом.
Симпатичная 25-летняя заведующая руководила детским садом при помощи двух воспитательниц, имеющих соответствующее образование. Она показала мне тетрадки, в которых малыши пытаются писать буквы, а также двух ежей, ставших детскими любимцами. Снаружи был большой сад с газоном, наполовину вытоптанным многочисленными детскими ножками. В углу сада я увидела игровую площадку с горкой, тремя качелями и песочницей.
«В будущем году мы построим новый детский сад, — сказал мне председатель колхоза. — Это будет наше первое здание с центральным отоплением, водопроводом и канализацией. Но нам важно освободить женщин, чтобы они могли работать».
Все эти детские учреждения хорошо организованы, но их просто не хватает. У туберкулезного НИИ, где работала врачом моя знакомая, имелись собственные бесплатные ясли и детсад. «Но очередь туда слишком длинная, — сказала она мне. — Прежде всех остальных туда берут детей, которых матерям не с кем оставить. А у меня мама живет в деревне неподалеку, у нее там много места, и ей нравится компания малышей. Да и детям лучше в деревне. Но я очень скучаю по ним, и очень за них волнуюсь».
Между работой и детьми
Когда я спросила, почему она не оставит работу, чтобы целый день проводить с детьми и ухаживать за ними, женщина ответила: «Я взяла отпуск на восемь месяцев, когда рожала второго ребенка, и к тому времени как девочке исполнилось пять месяцев, мне уже не терпелось вернуться на работу. Знаете, день проходит, ты устаешь от домашней работы, но не делаешь ничего интересного, сложного, созидательного, вдохновляющего. Теперь, когда мои дети далеко, я езжу к ним раз в месяц, или мама иногда привозит их сюда на несколько недель».
«Но ситуация далеко не идеальная. В будущем году, когда у нашего института появятся новые детские учреждения, я смогу привезти их, они будут все время со мной, и в то же время я смогу работать. Это оптимальное решение».
С такими проблемами сталкивались многие мои русские собеседницы. Они разрывались между желанием трудиться и реализовывать свой потенциал, и не менее сильным желанием проводить время с детьми в условиях нехватки мест в садах и яслях. Большинство выбирает работу, временно оставляя детей со своими родителями с пониманием того, что это ненадолго. Многие женщины рассказывали мне, что из-за таких трудностей они не хотят иметь много детей: два ребенка, максимум три.
«После войны мы отчаянно хотим мира»
Поскольку очень много мужчин погибло на войне, в России немало 40-летних женщин, которые так и не вышли замуж. Отсутствие семьи они стараются компенсировать самоотверженным трудом по специальности. Такой незамужней женщиной была редактор областной газеты. Эта привлекательная и интеллигентная женщина источала тепло, когда играла с маленькими детьми. «Она очень хотела бы выйти замуж, — сказала мне моя кузина, — но она просто уже слишком старая. Мужчин ее возраста уже не осталось». Другие женщины из числа моих знакомых по тем же самым причинам вышли замуж после 35 лет и рожали детей поздно. Я повсюду встречала вдов. «После того, что мы пережили во время войны, нет ничего удивительного в том, что мы отчаянно хотим мира», — рассказывали мне женщины постарше.
Возвращение к забытой женственности
Несмотря на тяжелую работу, женщины, с которыми я беседовала, все до одной очень интересовались женственностью и модой. Ушел в прошлое идеал тридцатых годов, когда женщины-рабочие и женщины-солдаты не должны были ничем отличаться от своих коллег мужского пола. Русским женщинам сегодня нравятся красивые вещи, и они хотят их. Одна женщина-инженер, помогавшая мне стирать белье в озере, посмотрела на кружевные трусики и яркую детскую одежду и сказала: «Да, у вас прекрасные вещи, но и у нас они скоро тоже появятся. Мы имеем право быть привлекательными и при коммунизме, но сначала нам надо сконцентрироваться на развитии экономики».
Легко можно понять, что интерес к моде появился совсем недавно. Я остро осознавала общую безвкусицу. С косметикой женщины часто перебарщивали или делали все неаккуратно, а пошитая дома одежда была плохо пригнана и казалась неряшливой. Но русские женщины полны желания учиться. «Вы только посмотрите на эту старую рванину, — сказала мне молодая школьная учительница. — У меня хорошая портниха, но она просто не знает, как кроить и шить по моде, а я ей ничего не могу объяснить, потому что сама не знаю!» А потом она начала подробно расспрашивать меня о новых направлениях в западной моде и о материалах.
Тем не менее, и в Москве, и в деревне я видела немало молодых женщин в модных платьях и юбках плиссе, часто сшитых дома. На пляжах в моду вошли цветастые бикини кустарного производства. Современные пышные прически, яркая помада и подведенные карандашом веки стали там обычным явлением.
Среди женщин помоложе много стройных и поразительно красивых. Да и те, кто постарше, говорят о необходимости сбросить вес. Одна деревенская пенсионерка и бывшая школьная учительница рассказала мне: «В наше время нам не нравились худые женщины, потому что было очень много тяжелой работы, а нам было неудобно требовать, чтобы ее выполняла худая и болезненная женщина. Мы всегда были рады женщинам крепким и выносливым, которые действительно могли помочь. Но сегодня молодежи легче, работа не такая тяжелая, мода изменилась, и я даже думаю, что женщина в весе больше похожа на корову, а не на женщину».
Мечта о «коллективизации» уборки и стирки
Глядя в будущее, советские женщины надеются на то, что работа по дому станет легче. «Наша цель не в том, чтобы у каждого был свой собственный пылесос, холодильник и стиральная машина, — подробно объяснила мне одна молодая журналистка, — а в том, чтобы каждый мог как можно скорее воспользоваться всеми этими вещами. Поэтому мы хотим создать пункты проката в деревнях и селах, а также в больших городах».
«Например, недалеко отсюда есть новый центр бытовых услуг. Там есть стиральные машины с оплатой монетами, срочная химчистка, штатные портные и гладильные доски. Люди несут туда свою одежду постирать, почистить, погладить, отдать в переделку, в ремонт, и все это можно сделать сразу. Конечно, таких центров у нас пока мало, но мы строим их быстро».
«А еще мы начинаем создавать центры, где все эти предметы домашнего обихода можно взять в прокат. В конце концов, сколько раз в неделю вы пользуетесь своим пылесосом? Постоянно им никто не пользуется, и наша идея заключается в том, чтобы все пылесосы были общего пользования и использовались постоянно. Это соответствует нашей концепции коллективного сознания, и так все смогут воспользоваться плодами автоматизации намного быстрее, чем если бы мы стали обеспечивать бытовой техникой каждую семью в отдельности».
Советские женщины интересуются не только современной бытовой техникой, которая облегчает жизнь. Им очень хочется, чтобы детских садов и яслей стало больше, чтобы они стали лучше, и чтобы вне зависимости от характера своей работы женщина могла спокойно оставить там своих детей на день, а возвращаясь домой, забрать их. Они с нетерпением ждут того времени, когда смогут модно и изысканно одеваться, когда их одежда будет женственна, хорошо скроена, пошита, когда они смогут сделать стильную прическу и умело нанести макияж. И что самое важное, женщины надеются на то, что смогут самореализоваться в своей карьере.
