Станцию метро Mohrenstraße (название переводится как «Улица мавров» — прим. перев.) в Берлине вскоре должны переименовать в Glinkastraße («Улица Глинки») в честь композитора Михаила Глинки, который, между прочим, был убежденным антисемитом.

Речь не о том, чтобы осуждать за это Глинку. Но бессмысленно преподносить таблички с названиями улиц как символ нашей нынешней «прогрессивности».

Может быть, название станции Mohrenstraße все-таки останется прежним? Сенат Берлина пока велел городскому департаменту транспорта воздержаться от излишне резких движений. Тот уже успел принять решение по переименованию станции и предложил альтернативное название: Glinkastraße. Однако кто этот человек, чье имя, возможно, будет носить станция? Михаил Иванович Глинка (1804-1857) — российский композитор. Он был убежденным националистом. И антисемитом.

Глинка родился в Смоленской губернии, в дворянской семье. Как и многие представители искусства XIX века, он восхищался народной культурой и национальным наследием. Он много путешествовал по Европе, был лично знаком с Винченцо Беллини (Vincenzo Bellini), Гаэтано Доницетти (Gaetano Donizetti), Феликсом Мендельсоном Бартольди (Felix Mendelssohn Bartholdy) и Гектором Берлиозом (Hector Berlioz) и восхищался их произведениями.

Однако его настоящей целью было создание оригинальной русской музыки. В 1836 году Глинка написал партитуру первой русской оперы «Иван Сусанин». Главный герой — русский крестьянин, живший в начале XVII века. Героем он стал потому, что умышленно завел польских захватчиков в болото, чтобы спасти русского царя. За это он поплатился собственной жизнью, но и поляки не смогли выбраться из топи и погибли.

Опера и еврейский заговор

Опера Глинки преисполнена враждебности по отношению к Польше. Изначально автор назвал ее «Жизнь за царя», чтобы заставить верхние слои российского общества признать, что героем может стать и простой крестьянин. Через все произведение красной нитью проходит идея о мифическом «блаженстве» русского народа.

Но, как это нередко бывало в XIX веке, от подобных идей буквально рукой подать до антисемитизма. Другая опера Глинки под названием «Князь Холмский» посвящена военному походу русского князя Даниила Дмитриевича Холмского в 1472 году из Пскова на территорию нынешней Эстонии против рыцарей Ливонского ордена. Поход завершился заключением мирного договора, гарантировавшего русским купцам свободу торговли в Прибалтике.

Исторические личности и вредный дух того времени

То, что антисемитизм, переполняющий эту оперу, не был единичным случаем или неким художественным приемом, подтверждают и многие личные высказывания Глинки. Он неоднократно выступал с нападками на других композиторов, например, на Модеста Петровича Мусоргского, за то, что те якобы были «слишком немцами» или «слишком евреями». А пианиста и композитора Антона Рубинштейна он называл «наглым жидом».

В российском руководстве, будь то в царские, советские или путинские времена, Глинку, умершего в 1857 году в Берлине, всегда считали признанным композитором, оставившим после себя большое наследие. Его неприкрытый русский национализм вполне подходил любому правящему режиму, и при этом власти легко закрывали глаза на его антисемитизм.

В 1951 году, то есть во времена Социалистической единой партии Германии (правящей партии в ГДР — прим. перев.) тогдашняя улица Канонирштрассе (Kanonierstraße, «Канонирская улица») была переименована в улицу Глинки — как дружественный жест в адрес «братского народа», чье шикарное посольство располагалось буквально за углом.

Сегодня речь не идет о том, чтобы осуждать Глинку. Как и многие писатели, философы и представители интеллигенции XIX века (Гёррес, Кляйст или Арндт), он тоже был одержим идеями национализма, направленными против многих народов, считавшихся «врагами». Но в то же время нельзя не признать, что выбор названий улиц, площадей, вокзалов или зданий в честь исторических личностей — дело непростое. Ведь большинство из них не соответствуют нынешним критериям оценки заслуг — и уже никогда не будут им соответствовать. Но, как бы то ни было, они были носителями духа (зачастую вредного) своего времени.

А еще нельзя не заметить, что они — в хорошем или плохом смысле — не являются нашими современниками. Бессмысленно сейчас пытаться оформлять таблички с названиями улиц, мимо которых мы ходим каждый день, так, словно мы проходим мимо самих себя и собственной «прогрессивности».

Берлинский департамент транспорта относительно запланированного переименования станции метро с гордостью заявил, что сделает это, потому что, «будучи открытым для всего мира предприятием, отвергает любые формы расизма и другой дискриминации». Вот только глупо получается: человек, в честь которого станция, возможно, будет переименована, был убежденным антисемитом.