Можно спорить о том, хорошо сносить памятники или плохо. Но трудно доказать, что массовые протесты совершенно бесполезны. Если уж на то пошло, они вызывают споры и привлекают внимание к неудобным темам, которые в противном случае было бы легче игнорировать.
Из-за недавних протестов всем пришлось вести непростые дискуссии о расе, классовых различиях, бедности и достижениях. Если серьезно изучить статистические данные, становится понятно, что мы довольно далеки от равенства, но эти данные также показывают, что ставить на одну доску совершенно разные группы неправильно и вредно. Зачастую во время этих дискуссий политики с вальяжным видом заявляют, что все люди из числа темнокожих, азиатов и этнических меньшинств одинаковы, и что все белые группы особые и обладают преимуществами. Но если посмотреть на эти данные здраво, можно увидеть не только то, что в группах темнокожих, азиатов и этнических меньшинств существуют поразительные различия, но и то, что самой неблагополучной из всех групп являются белые мальчики и юноши из числа представителей рабочего класса — игнорируемая социально-демографическая группа, оказавшаяся «на обочине».
Сравнение разных групп может показаться занятием спорным, но успехи и достижения в образовании и в жизни относительны, и если мы хотим помочь тем, кто находится в наихудшем положении, самым неблагополучным, мы должны знать, кто они такие. Мы должны помогать всем, кто нуждается в помощи, но очень важно уметь сравнивать группы, чтобы знать, кто отстает от представителей других групп. Например, британцы-бангладешцы зарабатывают в среднем на 20 процентов меньше, чем белые, а британцы индийского происхождения чаще зарабатывают на 12 процентов больше. Темнокожие британцы зарабатывают в среднем на 9 процентов меньше, а выходцы из Китая — на 30 процентов больше. Эти различия свидетельствуют о том, что работодатели систематически дискриминируют людей не по цвету кожи, и что причины неравенства следует искать в другом месте.
Уникальную возможность понять суть этих проблем предоставляет национальная служба приема в колледжи и университеты UCAS — это единственная организация в мире, которая собирает подробную информацию обо всех абитуриентах, включая их возраст, пол, район проживания и тип школы. Эту информацию собирают вместе с данными о том, кто и на какие специальности подал заявление, и кто был принят. Информация ежегодно обновляется с учетом всех подробностей.
Значительная часть данных указывает на предсказуемые результаты: существует различие между богатыми и бедными, как и следовало ожидать, в соответствии с государственной системой Великобритании, лучшие школы, как правило, расположены в самых дорогих районах. Но есть и неожиданные открытия — почти половина детей в центральном Лондоне, имеющих право на бесплатное школьное питание, продолжают получать его и в старших классах, но за пределами Лондона это в целом касается лишь 26 процентов школьников.
Британские дети из семей — выходцев из Черной Африки — добиваются лучших успехов, чем белые дети, а темнокожие дети из семей — выходцев из стран Карибского бассейна — как правило, учатся хуже. Девочки из бедных китайских семей (то есть те, кто имеет право на бесплатное школьное питание) учатся лучше, чем белые дети из богатых семей. Но, что интересно, этническая группа, представители которой реже других поступают в университет — это белые. Представителей всех этнических групп (за исключением цыган), которые учатся в университете, в процентном выражении больше, чем белых британцев. А из белых британцев, которые учатся в университете, большинство составляют представители среднего класса и 57 процентов — женщины. Группой, представители которой реже других получают высшее образование, являются белые юноши из бедных семей. Высшее образование получают только 13 процентов из них. Этот показатель ниже, чем у представителей любой группы темнокожих британцев или британцев-азиатов.
Эта тенденция прослеживается и в данных о результатах сдачи обязательных экзаменов об окончании средней школы (GCSE). Высокие баллы по английскому языку и математике получают только 17 процентов белых учащихся британских школ, имеющих право на бесплатное школьное питание. А среди учащихся, которые значатся как выходцы из Бангладеш, стран Черной Африки и Индии, таких в два раза больше. В 2007 году число чернокожих учащихся, которые продолжили обучение в государственных высших учебных заведениях, составляло 23 процента, а белых — 22 процента. То есть, число примерно такое же. Но по последним подсчетам, в 2018 году разрыв увеличился до 11 процентов (41 процент чернокожих и 30 процентов белых учащихся). Белые дети из рабочих семей отстают от своих сверстников из других групп, рискуя оказаться «на обочине».
Поступление в университет — это уже не тот золотой билет, которым оно было когда-то. Но надо быть крайне наивным, чтобы поверить, что семь из восьми белых юношей из семей с низким достатком трезво оценивают рентабельность высшего образования и вместо поступления в вуз решают открыть свой собственный бизнес. Как только они оканчивают школу, их «отрезвляет» неприглядная реальность, но перспективы для тех, кто едва умеет читать и писать, ужасны, и мы можем получить некоторое представление о последствиях, глядя на «обделенные вниманием» районы, где уровень безработицы, преступности и «смертность от отчаяния» значительно выше, чем в среднем по стране.
Ангус Дитон, (Angus Deaton) Нобелевский лауреат из Принстонского университета, придумал фразу «смертность от отчаяния», когда изучал демографические данные людей, страдающих алкоголизмом, депрессией и наркоманией. Он обнаружил, что число самоубийств среди белых растет, а люди, покончившие с собой, как правило, бедны и малообразованны. Недавно он опубликовал книгу на эту тему «Смертность от отчаяния и будущее капитализма» (Deaths of Despair and the Future of Capitalism), написанную в соавторстве с Энн Кейс (Anne Case). Она представляет собой ужасающий рассказ о том, что, по его словам, является «деградацией и падением уровня жизни белых представителей рабочего класса за последние полвека».
Но хотя белые мужчины из числа представителей рабочего класса являются наиболее неблагополучным и обездоленным меньшинством, их дело наименее привлекательно. В межгрупповой пирамиде виктимности белые мужчины находятся в самом низу, то есть, составляют самую многочисленную группу. Их видят в негативном свете, упрекая в «токсичной брутальности, бесчувственности, мачизма» и «принадлежности к привилегированной группе белых», несмотря на то, что в Британии самым важным показателем истинных привилегий всегда был класс. Поэтому беспокойство вызывает то, что любой, кто пытается «позитивно действовать» в интересах белых мальчиков и юношей из бедных семей, сталкивается с враждебной реакцией. В прошлом году колледжи Далвича и Винчестера отказались от завещательного дара на сумму более миллиона фунтов стерлингов, потому что донор, сэр Брайан Туэйтс (Sir Bryan Thwaites), хотел, чтобы деньги были выделены на стипендии для белых юношей из рабочих семей. Питер Лэмпл (Peter Lampl), основатель благотворительного фонда «Саттон Траст» (Sutton Trust), официальная миссия которого заключается в повышении социальной мобильности, назвал предложение Туэйтса «возмутительным».
Когда в начале этого года Бен Брэдли (Ben Bradley), консервативный депутат от Мэнсфилда, попытался поднять в парламенте вопрос «равенства» в отношении белых мальчиков и юношей из рабочих семей, специальный комитет отклонил его просьбу на том основании, что у представителей этой группы нет никаких «характеристик, подлежащих защите». Понятие «характеристик, подлежащих защите» было введено в британское законодательство десять лет назад «Законом о равенстве» Харриет Харман (Harriet Harman), и тори (консерваторы — прим. ред.), находившиеся тогда в оппозиции, сделали несвойственный им шаг, проголосовав за него. К девяти «характеристикам, подлежащим защите» относятся «раса», «пол» и «сексуальная ориентация». Однако многие (а не только члены комитета, отклонившие вопрос Бена Брэдли) считают, что эти характеристики подразумевают «небелых», «женщин» и «геев».
В соответствии с законом «О равенстве» явная, «позитивная дискриминация» по-прежнему является теоретически незаконной, но едва различимое понятие «позитивного действия» однозначно законно. Компании не могут устанавливать квоты, но они могут ставить цели. Работодатели не могут отказаться рассматривать заявления о приеме на работу от людей, у которых нет «характеристик, подлежащих защите». Но, указав, что «особенно приветствуются заявления» от кандидатов из числа темнокожих, азиатов и этнических меньшинств, от женщин или от представителей ЛБГТК+, они дают понять, что некоторые «могут не беспокоиться» и не подавать заявления.
В 2016 году в компании Би-би-си (BBC) пообещали, что к 2020 году половину ее сотрудников и членов руководства будут составлять женщины. И это несмотря на то, в Британии в числе штатных работников женщин менее 40 процентов. Компания также поставила цель довести число сотрудников из числа представителей ЛГБТ до 8%, хотя к сексуальным меньшинствам себя относят лишь около 2 процентов населения. Эти задачи с целевыми показателями были с легкостью перевыполнены, как и намеченные планы довести долю сотрудников из числа темнокожих, азиатов и этнических меньшинств до 15 процентов. На волне протестов, организованных в прошлом месяце движением «Жизнь чернокожих имеет значение» (Black Lives Matter), корпорация повысила этот показатель до 20 процентов.
Би-би-си признает, что среди ее сотрудников люди из «семей с низким и средним уровнем дохода» представлены недостаточно. Но как решается эта проблема? Ранее в этом месяце Оксфордский университет с гордостью сообщил, что он успешно и последовательно добивается того, чтобы «слои общества в его кампусах были представлены более широко». Из последнего набора британских студентов только 14 процентов были из беднейших 40 процентов семей.
Все по шаблону: в критический момент можно услышать признание существования проблемы «белого мужчины с низким достатком». Но дальше этого дело не заходит. Низкую успеваемость белых мальчиков и недостаточную эффективность труда белых мужчин не считают проблемой, которую надо решать. Когда появляются данные, указывающие на огромную разницу в успеваемости мальчиков и девочек, интерес к этой проблеме быстро исчезает. «Это редко попадало в заголовки, — говорит Мэри Кернок Кук (Mary Curnock Cook), бывший руководитель UCAS. — В правительстве при разработке политики это вообще никогда не получало никакой поддержки. Я уже думаю, что тема „белых мальчиков" просто слишком сложна для них, учитывая политизацию феминизма и равноправия женщин».
Когда я спросил одного учителя, почему белые ученики-мальчики из рабочих семей так сильно отстают, он ответил коротко: «Девочки лучше себя ведут, а родители-иммигранты более строгие». Это обобщение, но возникает вопрос: если проблема заключается в воспитании детей, то неясно, что может сделать правительство. Возможно, нежелание обсуждать эту тему связано с опасением, что в результате такой дискуссии возникнут непростые вопросы о составе семьи, качестве воспитания и — короче говоря — о культуре. Возможно, политики считают, что лучше оставить эту проблему. Пусть дети страдают, но все равно это лучше, чем рисковать и обсуждать эту проблему.
В прошлом месяце правительство объявило о том, что государственная комиссия по расовому неравенству будет рассматривать вопрос о низкой школьной успеваемости белых учеников-мальчиков из рабочих семей. Будет ли эта комиссия вникать в причины? Возможно, она изучит результаты недавних исследований, указывающие на то, что огромной частью этой проблемы является плохое владение навыками чтения в школах. И возможно, члены комиссии зададутся вопросом, не являются ли причиной отставания белых мальчиков и юношей из рабочих семей «позитивные действия», предпринимаемые ради этнического и социокультурного многообразия.
