Назначение на пост руководителя Министерства образования и науки Украины Сергея Шкарлета — ректора Черниговского технологического университета — вызвало в Украине волну возмущения. И дело не только в том, что сам Шкарлет обвиняется в научном плагиате, но и в том, что это назначение способно затормозить начатые в стране реформы образования.
В конце июня у Министерства образования и науки Украины появился новый руководитель — ректор Черниговского технологического университета Сергей Шкарлет. Назначение Шкарлета вызвало общественный резонанс и протесты. Спустя сутки после появления информации о его кандидатуре, активисты проверили его научные работы и выявили в них плагиат. Кроме того, в прошлом Сергей Шкарлет был членом «Партии регионов» и не скрывал свою симпатию к Виктору Януковичу. Поскольку профильный комитет парламента кандидатуру Шкарлета не поддержал, его назначили исполняющим обязанности министра — для этого не нужно больше половины голосов парламента.
Публично выступила против назначения Сергея Шкарлета и экс-министр образования Анна Новосад. По ее словам, отныне украинское образование и науку ждут атака на пост-Майданные изменения и возврат к риторике министра образования при Викторе Януковиче — Дмитрия Табачника.
Анна Новосад пришла работать в Министерство образования в 2017 году и возглавила директорат стратегического планирования и евроинтеграции. В августе 2019 года она стала министром образования и науки и пробыла на этой должности полгода — до отставки парламента Алексея Гончарука. Маргарита Тулуп поговорила с экс-министром о плагиате в украинской науке, коррупции, ректорском феодализме и будущем украинского образования в условиях карантина.
— Откуда и у кого взялось такое рвение назначить именно Сергея Шкарлета руководителем Министерства образования?
— Я придерживаюсь мнения, что кандидатуру Шкарлета предложила группа ректоров — их было больше 20 человек — на встрече с президентом. Очень интересно, что Министерство образования туда не пригласили, хотя в то время у него был профильный заместитель.
То, что встреча проходила в таком формате, для меня является свидетельством того, что она была организована именно для того, чтобы отдельные ректоры имели возможность пожаловаться. Ведь многие вещи, которые в последние годы инициировало Министерство образования, отдельным ректорам не нравятся: поступление в магистратуру через внешнее независимое оценивание, введение КРI, запрет на открытие филиалов крупных университетов в регионах, введение индикативной себестоимости — то есть, ограничение минимального уровня стоимости высшего образования (у нас оно стоит невероятно маленьких денег и в этом нет ничего позитивного — оно будет позорно низкого уровня).
Когда все начали говорить о том, что выдвижение кандидатуры Шкарлета — общая позиция ректоров, то ректор Украинского католического университета сказал, что это не так, вопрос не обсуждался и Шкарлета он не поддерживает. Это было лобби отдельной категории ректоров, которые очень хотят, чтобы изменения в высшем образовании были не настолько радикальными и хотят сохранить статус-кво.
«Плагиат можно приравнять к краже довольно большого масштаба»
— По словам президента, вам тоже предлагали снова возглавить Министерство, но вы отказались. Почему вы приняли такое решение?
— В последний раз я говорила с президентом в день своей отставки. Говорила, что мне важно знать, какие правила игры, какие приоритеты у нового правительства. На этот вопрос должен давать ответ не столько президент, сколько премьер, но с ним у меня разговора не состоялось. Когда я шла в правительство Гончарука, я знала, на что подписываюсь. Мы с президентом несколько часов обсуждали стратегию по образованию и науке: ключевые проблемы, зарплаты, сеть учреждений, продолжение концепции новой украинской школы. Когда меня за три часа до отставки спросили, есть ли у меня желание работать в правительстве, о котором я ничего не знаю, мне показалось это безответственным.
— В день назначения Шкарлета вы писали, что мы отныне «можем начинать отсчет полноценного наступления на пост-Майданные изменения в сфере образования и науки, возврата к риторике действий Табачника (министра образования при Викторе Януковиче, — ред.) и ко». В чем, по вашему мнению, это будет проявляться?
— Реформа высшего образования началась после Майдана. Она дала старт автономии университетов, новой системе обеспечения качества образования, узаконила понятие академической недобросовестности.
Текущий руководитель министерства может называть себя кем угодно, но только не человеком, который придерживается этих принципов. Возможно, для общества это пока не настолько важный факт, но плагиат можно приравнять к краже довольно большого масштаба. Было не так много программных докладов, но из того, что мы слышали на комитете образования и в его интервью, Шкарлет не против отменить внешнее независимое тестирование на заочное обучение. Я, например, не вижу большой разницы в том, поступаю ли я в вуз в 20 лет или в 40. Требования к поступающим должны быть одинаково высокими. Также он не раз высказывался, что неплохо было бы вернуть 10-летнее образование (сейчас закон определил, что с 2027 года начнется 12-летнее обучение). Ряд вещей, которые он озвучивал, созвучны с изменениями Табачника.
«Ученым стоит боятся не столько того, что к ним будет приходить СБУ, а того, что не будет никаких изменений в науке»
— 18 июня научные сотрудники провели у парламента митинг против назначения Шкарлета. Позже один из участников, старший научный сотрудник Института физики НАН Украины Антон Сененко, написал, что к нему приходил сотрудник СБУ «пообщаться» о митинге. Можно ли говорить о том, что такие визиты к тем, кто высказывает свою позицию, могут стать постоянными?
— Такой поворот был точно очень неожиданным. Те, кто вышел на мирный протест, делали это в полном соответствии с конституционными правами. Антон, например, взял в институте отпуск на день и формально ничего не нарушил. Для меня это аномальная ситуация.
Если так будет продолжаться и дальше не только по отношению к ученым, но и к общественным активистам из разных сфер, это будет говорить о возврате цензуры на собственное мнение и общественную позицию, которые легко могут перерасти в репрессии. Можно было бы пренебречь этим событием, но 30 известных украинский ученых обратились к президенту, главе СБУ, премьеру с письмом-осуждением прессинга ученых. Ученым стоит боятся не столько того, что к ним СБУ будет приходить, а того, что не будет никаких изменений в науке, что энергия власти будет идти на запугивание и прессинг.
- В рейтинге World University Ranking от Times Higher Education украинские университеты заняли позиции ниже 800-го. А в одном из самых престижных рейтингов мира Academic Ranking of World Universities (некогда — Шанхайский рейтинг) — Украина не фигурирует совсем. Больше половины оценок в этом рейтинге состоят из результатов научной работы. С этим в украинских университетах откровенная проблема: многие университетские публикации не обязательно являются плагиатом, они просто не дотягивают до академических стандартов научности. Скандал со Сергеем Шкарлетом, в монографии которого обнаружили плагиат — лишнее доказательство низкого качества публикаций. Как устроена процедура лишения научных званий и насколько ее сложно реализовать на практике? Скольких людей лишили званий во время вашего управления Министерством?
— В Украине финальное слово в присуждении научного звания стоит за Министерством образования. Для большинства других стран, где решение о присвоении степени принимают сами университеты, это не типичная практика. У нас защищаются в специализированном ученом совете, далее аттестационное дело попадает в Министерство образования, где его рассматривает аттестационная коллегия, которую возглавляет министр. Состав коллегии определяет Министерство, в нее входит несколько десятков человек. Мы их значительно обновили, оставили максимально добросовестных людей.
Есть члены коллегии, которые неделями сидят по ночам и читают сотни работ, и в части из них они находят плагиат. Но даже в таком случае коллегия не может вернуть работу. За мое время на посту было несколько таких случаев: я как министр не смогла принять решение о том, что научная работа никуда не годится. По процедуре, я должна была отправить ее на проверку в другой институт, университет, или экспертный совет. Но часто происходило так, что специалисты одной сферы — круговая порука. Они видели черное, но утверждали, что это — белое. Человеку просто невозможно было не дать научное звание — не было профессионального заключения о том, что его работа этого не достойна. Был и показательный случай: решением аттестационной коллегии мы лишили научного звания доктора Петра Ющенко (брата третьего президента Украины Виктора Ющенко, — прим. ред.).
«Специалисты одной сферы — круговая порука. Они видели черное, но утверждали, что это — белое»
С июня 2021 года присуждать звания будет Нацагентство обеспечения качества высшего образования. Оно должно разработать новый порядок, подать его в Министерство, а далее его должен принять Кабмин. Надеюсь, министр образования сделает это.
С 2014 до 2016 года случаев лишения научных званий было пять. С 2016 года, после внесенных в нормативные акты изменений, у Министерства образования больше нет полномочий отзывать ранее присвоенные звания. Это может сделать исключительно Нацагентство. Но инструкций отмены присвоенных званий на сегодня нет. Мы с Национальным агентством по обеспечению качества высшего образования разработали этот порядок, но в связи с отставкой правительства, он вернулся назад в Министерство. Очень интересна политика нового министра по этому вопросу, ведь в этом случае он будет принимать акт, который потенциально касается и его самого.
Важно законодательно закрепить новые правила игры, но это сделать значительно проще, чем изменить десятилетиями закрепленные социальные нормы. Пока в самом академическом сообществе не будет отторжения плагиата и псевдонауки, научные звания будут появляться, как грибы после дождя.
— В этом году для борьбы с коронавирусом в пользу стабилизационного фонда у образования забрали почти 5 миллиардов гривен (около 185 миллионов долларов США — прим.ред.). Из созданного стабилизационного фонда образование и наука так и не получила денег на деятельность в условиях пандемии. При этом было выделено 2,7 миллиарда (около 100 миллионов долларов США — прим.ред.) на доплаты структурам МВД. Что для вас означает эта ситуация?
— Для меня это говорит только об одном: для правительства Шмыгаля образование стоит на последнем месте. В бюджете 2020 года на повышение квалификации учителей было заложено 360 миллионов гривен (около 13 миллионов долларов США — прим.ред.). Деньги забрали, их уже не вернут. Забрали также 159 миллионов (около 6 миллионов долларов США — прим.ред.), которые выделялись на закупку оборудования училищ и колледжей. Забрали миллиард гривен на ремонт школ. Когда у кого-то крыша будет протекать, это вопрос к господину Шмыгалю: почему впервые за долгое время имея в бюджете отдельные деньги на ремонт, их забрали.
Из стабилизационного фонда на образование пошло ноль. Я не против того, чтобы полицейские, Нацгвардия (желательно не те, которые насилуют людей) получали надбавки. Но для меня удивительно, почему инструкторы внешнего независимого тестирования, часто люди старшего возраста из группы повышенного риска, таких надбавок не получили. Цена вопроса была порядка 30-40 миллионов гривен. Ничего из фонда не дали на закупку масок, термометров, создание безопасных условий. Это закупали доноры международных стран. Близится 1 сентября. Исполняющий обязанности министра сказал, что обучение не будет дистанционным, но не уточнил, каким оно будет. Британские школы, например, разобьют классы. Для этого в бюджет добавили около 1 миллиард фунтов. Что добавляет правительство Шмыгаля учителям? Ничего. Это показательное отношение к образованию.
— Внешнее независимое оценивание (ВНО) — обязательные с 2008 года вступительные экзамены для поступления в вузы Украины. При этом существует и платное пробное тестирование, в ходе которого абитуриенты могут потренироваться, как проходить этот экзамен. В этом году пробное оценивание отменили за пару дней до назначенной даты его проведения. Это стало неожиданностью и для абитуриентов, и даже для Центра оценивания качества образования (учреждения-организатора). То есть решение принимало правительство. И хотя в этом году само тестирование еще проводилось, обсуждали и его полную отмену в будущем. По вашему мнению, насколько вероятна отмена ВНО, кто в этом заинтересован? Чувствовали ли вы в этом плане давление во время руководства Министерством?
— Никаких разговоров об отмене оценивания не было. Даже если бы они были, я категорична: это та реформа, которой больше всего доверяют со времен провозглашения независимости. В этом году позиция правительства в вопросе проведения тестирования внесла разногласия, но одновременно стало очевидно, что общество настроено его защищать.
Думаю, после такой реакции его трогать не будут. Но, кроме независимого оценивания после школы, ВНО обязательно также для ряда специальностей для поступления в магистратуру. Оно также обязательно для поступления в университеты после колледжей. Думаю, что именно внешнее независимое оценивание для выпускников магистратуры, колледжей и для медиков — под большим вопросом. Оно не нравится ректорам и отдельным студентам, которые не учатся. Руководители учреждений образования очень хорошо лоббируют этот интерес. И потому я за это переживаю.
«Нельзя человека, который на треть ставки работает без условий, реактивов и в холодных помещениях, попросить сделать вакцину»
- Правительство Украины недавно приняло закон об отмене внешнего независимого оценивания для абитуриентов из временно оккупированных территорий. Поддерживаете ли вы этот закон? Сколько людей в этом году сможет воспользоваться правом поступить в вузы на подконтрольной территории без внешнего оценивания?
— Хейтерство по отношению к детям, которые проживают на неподконтрольных территориях Луганской и Донецкой области, напомнило мне Новые Санжары: украинцы в едином порыве решили показать все, что они думают о своих согражданах. Я считаю, что эти дети — граждане Украины, они должны получить шанс выбраться оттуда. Такое отношение должно быть единой гуманитарной политикой государства по отношению к этим территориям. Но ситуация обрастает фейками.
На самом деле, чтобы поступить в украинский вуз, абитуриенты тоже должны сделать ряд вещей. Например, несмотря на отсутствие доступа к украинским программам, они должны получить украинский аттестат — сдать украинский язык и историю на подконтрольной территории, а затем пройти вступительные экзамены в университетах. В этом году 1000 детей зарегистрировались на ВНО: то есть именно столько человек хочет учиться на подконтрольной Украине территории. Трудно представить, в каком эмоциональном состоянии они находятся. Нужно этим детям обеспечить адаптационный период, чтобы привыкнуть к среде, программам, возможно, подтянуть украинский. Это то, что государство тоже должно финансово поддержать.
— В Украине в 2018 году появилась институция, которая предоставляет гранты для проведения научных исследований и разработок в условиях открытых конкурсов — Национальный фонд исследований. В этом году впервые проводится конкурс научных проектов, при этом финансирование на него сократили в пользу фонда борьбы с коронавирусом. Как вам кажется, понимает ли теперешнее руководство страны необходимость поддерживать фонд?
— Ситуация с бюджетом многое проявила. Когда в марте правительство сказало, что даст миллион долларов ученым, которые изобретут вакцину — это звучало очень забавно. Нельзя человека, который на треть ставки работает без условий, реактивов и в холодных помещениях, попросить сделать вакцину. Для этого нужно десятки лет инвестировать в науку. При этом из бюджета Нацфонда другой рукой забрали 200 миллионов гривен (около 7.4 миллиона долларов США — прим.ред.), которые были заложены на 2020 год (а это — половина их годового бюджета). Нацфонд — это первая в истории Украины попытка финансировать науку на грантовых началах на госуровне, а не делить деньги по ведомственному принципу. Для ученых — это надежда на прозрачные условия. Важно, чтобы в следующем году фонд стал отдельным распределителем денег и не зависел от министерства. Важно, чтобы он имел 700-800 миллионов гривен (около 26 миллионов долларов США — прим.ред.) бюджета на год.
— В январе запустилась новая система финансирования университетов на основе их образовательной, научной и международной деятельности, а не количества студентов и штатного расписания. В итоге некоторые вузы получили увеличенный бюджет. Ректор Черниговского технологического университета, а теперь руководитель Министерства образования, купил на эти деньги машину за 60 тысяч долларов. Это не первая подобная трата в украинских вузах. Могут ли такие случаи заинтересовать правоохранительные органы, может ли это стать причиной расторжения контракта с ректором?
— Когда новая формула финансирования университетов заработала впервые, мы пересчитали их бюджет и оказалось, что многие получили больше денег. Тогда же мы попросили ректоров направить эти деньги на надбавки преподавателям, потому как именно они эти деньги университету и принесли. Сама покупка авто — не основание для проверки правоохранительных органов. Ректор имел право это делать, но это — этическое недоразумение. Если вам нужен грузовик, то, наверняка, есть вариант дешевле. Да и мне кажется, что такие вещи стоит покупать, когда закрыты базовые потребности — созданы достойные условия труда для преподавателей.
Случившееся также не основание для расторжения контракта с ректором. По нынешнему порядку разорвать контракт довольно сложно. В законе о высшем образовании сказано, что это можно сделать только если ректор нарушает законодательство о труде, условия контракта или устав университета. До последнего времени контракты с ректорами прописывались в таких общих чертах, что их в принципе трудно нарушить. Потому мы ввели KPI для ректоров и утвердили типичную форму контракта с ними. Мораль такова: если у тебя есть дополнительные деньги, не беги сразу в автосалон, поддержи преподавателей.
«Если у тебя есть дополнительные деньги, не беги сразу в автосалон, поддержи преподавателей»
— В 2019 году из бюджета дополнительно выделили деньги на подключение интернета в школах и закупку компьютеров. В связи с переходом на дистанционное образование, сейчас это очень актуально. Очень многие родители жалуются на некачественное дистанционное обучение. По вашему мнению, проблема в отсутствии самой возможности учиться удаленно (отсутствие интернета, компьютеров), либо в неумении и нежелании качественно организовать процесс?
— Проблема комплексная. То, что в прошлом году мы закупали компьютеры и проводили интернет в школах, не очень помогает сидящим теперь дома детям. Безусловно, много учителей не были к такому готовы. Министерство не было готово к тому, что придется так быстро всех перевести в онлайн: не было достаточно разработанного онлайн-контента, методических рекомендаций по онлайн-образованию, а потому, мне кажется, Всеукраинская школа онлайн по телевизору была правильным шагом.
Теперь важно думать, что будет 1 сентября. Время от начала карантина важно было потратить на то, чтобы запустить Национальную онлайн платформу. Ее закупили еще раньше, но некоторое время она была арестована МВД. Этот продукт нужно доделывать и вводить в работу. Нужны четкие рекомендации с возможными вариантами развития событий с сентября. Но пока все живут в неопределенности. Будут ли доплаты учителям? Сейчас никакого движения в этом направлении я не вижу. Также нужно приобщать частный сектор, бизнес и доноров, чтобы закупить недорогие планшеты для малообеспеченных и многодетных семей. Украина не готова к полномасштабному дистанционному образованию, но нужно поблагодарить многих учителей, которые самоотверженно с этим заданием быстро справились.
— В прошлом году отдельная субвенция также выделялась на ремонт школьных туалетов, например. Были ли неожиданные результаты использования субвенций? В каком из направлений осталось больше всего неиспользованных денег, которые в итоге вернулись в бюджет?
— Субвенция — это деньги, которые Министерство спускает на области и дальше местная власть решает, как их тратить. Они запустили рынок образовательных продуктов и оборудования. Субвенции были большим плюсом, но всегда была головная боль с их использованием. Туалеты на улицах в школах — это большая проблема для Украины, средневековье в XXI веке. Закарпатью мы дали несколько десятков миллионов гривен на теплые уборные, но использовали они эти деньги всего на 12%. Думаю, это халатность местной власти: важно уметь на местах быстро организовывать тендерные процедуры.
«Важно законодательно закрепить новые правила игры, но это сделать значительно проще, чем изменить десятилетиями закрепленные социальные нормы»
Субвенция на новую украинскую школу (НУШ — образовательная концепция, подразумевающая не столько овладение знаниями по предметам, сколько приобретение так называемых компетенций, в младшей школе — в игровой форме — прим.ред.) хорошо использовалась — на 93%. Но есть другая проблема — качество закупок. Полтавская область для предмета начальной школы «Я исследую мир» закупила набор, в котором был черный чай на более 10 миллионов гривен. Это то, что должно быть предметом расследования Счетной палаты и правоохранительных органов. Местная власть не умеет слушать каждую школу: области часто закупают по общему принципу. Когда деньги есть — это хорошо, но нужно уметь их тратить. Министерство со своей стороны должно мониторить использование денег и по каждой области вести детальное исследование качества закупок. К сожалению, до сих пор это не происходит.
— Есть ли вещи которые вам не удались на посту, и в дальнейшей реализации которых Министерством вы сомневаетесь?
— У нас была почти абсолютная политическая поддержка, в том числе со стороны Оксаны Маркаровой (экс-министра финансов Украины, — ред.), без которой ничего бы не удалось. Изменения принципов финансирования, индикативная себестоимость, закон о высшем образовании — эти инструменты не будут работать без финансовой поддержки. Мы разработали целый пакет изменений в законы, кодексы, чтобы университеты становились свободными финансово. Теперь Министерство должно это лоббировать перед комитетом и продвигать это парламенту.
Также я считаю, что профессиональное образование — несправедливо униженная сфера с большим потенциалом для студентов и экономики. Чтобы ее возродить, нам нужен новый закон. Мы с комитетом образования разработали проект закона о профессиональном образовании. Мы хотели создать единую сеть колледжей, дать им финансирование, и, как о страшном сне, забыть о негативных стереотипах ПТУ. Я не знаю, захочет ли министр теперь этот закон продвигать, потому, что политически он будет непростым.
Также мы разработали качественный госстандарт Новой украинской школы для 5-9 классов, но правительство не успело его принять. У нас есть 140 школ, которые пилотируют НУШ и ее ученики через год пойдут в 5-й класс, а продолжения концепции еще нет. Медлить нельзя, этот поезд движется независимо от того, кто в стране министр образования. Очень хочу верить, что, в том числе с помощью комитета образования, все наши наработки не пропадут.
