Если оркестры хотят стать отражениями тех сообществ, которым они служат, тогда в процессе отбора необходимо учитывать расу претендентов, их пол и другие факторы.

Бурным летом 1969 года двое чернокожих музыкантов обвинили Нью-Йоркский филармонический оркестр в дискриминации. Виолончелист Эрл Мэдисон (Earl Madison) и басист Артур Дэвис (J. Arthur Davis) заявили, что им не дали места в оркестре из-за их расы.

Комиссия по правам человека города Нью-Йорк не поддержала музыкантов, однако ее члены пришли к выводу, что некоторые аспекты системы приема музыкантов в оркестр — в первую очередь это касалось запасного состава — функционировали по принципу знакомств и были дискриминационными. Это решение комиссии помогло изменить ситуацию в американских оркестрах и начать борьбу с предубеждениями, из-за которых в них долгое время играли практически исключительно белые мужчины. Нью-Йоркский филармонический оркестр и другие оркестры внедрили практику слепых прослушиваний, чтобы такие факторы, как раса и пол, не могли повлиять на решение жюри.

Слепые прослушивания в значительной мере изменили ситуацию. Доля женщин в оркестрах, которая в 1970 году составляла менее 6%, выросла. Сегодня женщины составляют около трети музыкантов Бостонского симфонического оркестра и половину членов Нью-Йоркского филармонического оркестра. Слепые прослушивания изменили облик американских оркестров.

Но недостаточно сильно.

Американские оркестры остаются в числе тех американских институтов, для которых характерна наименьшая степень расового разнообразия — особенно если говорить о чернокожих и латиноамериканцах. Согласно результатам исследования, проведенного в 2014 году, только 1,8% музыкантов ведущих оркестров были чернокожими, и всего 2,5% — латиноамериканцами. В 1969 году, когда рассматривалось дело о дискриминации в Нью-Йоркском филармоническом оркестре, в нем был всего один чернокожий музыкант — скрипач Сэнфорд Аллен (Sanford Allen). Сегодня в городе, четверть жителей которого — чернокожие, только один музыкант основного состава этого оркестра (а это 106 человек) — чернокожий, и это главный кларнетист Энтони Макгилл (Anthony McGill).

Сложившийся статус кво не работает. Если мы хотим, чтобы ситуация изменилась, оркестрам необходимо принимать активные меры для того, чтобы бороться с ужасающим расовым дисбалансом в их рядах. Слепые прослушивания стали неприемлемыми.

Эта практика, в основе которой были благие намерения, в реальности препятствует принятию значимых мер, когда речь заходит о самом важном аспекте существования оркестра — о приеме музыкантов. Профсоюзы музыкантов, которые во многих отношениях добросовестно работали над тем, чтобы защитить права своих членов в этой экономически хрупкой индустрии, долгое время активно выступали в поддержку слепых прослушиваний, настаивая на том, что именно такие прослушивания могут гарантировать непредвзятость и справедливость.

Однако упорно настаивая на сохранении этой практики, эти профсоюзы, возможно, вредят сами себе, оркестрам и своему виду искусства в целом. Приверженность системе, которая препятствует разнообразию, становится особенно заметной сейчас, когда всю страну охватили протесты против жестокости полиции в отношении чернокожих американцев, — и когда оркестры, временно приостановившие свои выступления из-за пандемии коронавируса, изо всех сил пытаются найти ответ на вопросы, как можно привлечь больше слушателей и как можно решить проблему расового дисбаланса в своих составах.

Если музыканты, выходящие на сцену, хотят быть отражением тех сообществ, которым они служат, тогда процесс прослушивания необходимо изменить таким образом, чтобы он в полной мере учитывал происхождение и опыт музыкантов. Важнейшим шагом в данном случае станет отказ от экрана, мешающего рассмотреть, кто перед вами играет на прослушивании.

Практика слепых прослушиваний основана на весьма привлекательной идее о чистой мелитократии: оркестр должен состоять исключительно из лучших музыкантов, точка. Но, если вы поговорите с представителями этой области искусства, вы узнаете, что за минувшее столетие уровень профессиональной подготовки настолько сильно вырос, что сегодня разница между музыкантами высшего уровня практически незаметна. В игре на музыкальных инструментах присутствует некий спортивный компонент, и, как в случае со спринтерами, гимнастами и профессиональными теннисистами, базовый уровень исполнительского мастерства американских музыкантов-инструменталистов устойчиво растет. Обычно на прослушивания приходят десятки музыкантов, которых практически невозможно отличить друг от друга, основываясь лишь на их мастерстве и технике исполнения.

Представьте себе элитный колледж, куда приходят сотни абитуриентов с одинаково высокими баллами за тесты. Руководство этого колледжа может отложить в сторону оценки претендентов и, руководствуясь принципом разнообразия, набрать такой курс новичков, в котором найдут отражение не только их достижения, но и другие ценности. Если говорить об оркестрах, то к числу качеств идеального музыканта можно отнести его талант в качестве преподавателя, его интерес к необычному репертуару и готовность участвовать в необычных мероприятиях, а также его музыкальное мастерство. Американские оркестры должны активно продвигать эти ценности и набирать музыкантов разных рас и полов, вместо того чтобы пассивно ждать, когда экран для прослушиваний обеспечит им это разнообразие.

Некоторые ведущие деятели в области классической музыки считают, что проблема возникает не на прослушиваниях, а гораздо раньше. По их словам, расового разнообразия не хватает уже в так называемом «трубопроводе», который начинается с уроков игры на каком-то конкретном инструменте, проходит через летние образовательные программы и консерватории, а затем открывает доступ к работе в элитных оркестрах. Согласно этой точке зрения, именно из-за нехватки расового разнообразия на начальных этапах обучения на прослушивания в ведущие оркестры приходит так мало чернокожих и латиноамериканских музыкантов.

Однако Афа Дворкин (Afa S. Dworkin), президент организации Sphinx, которая продвигает принцип разнообразия в классической музыке, оказывая поддержку юным музыкантам, считает, что дело не в «трубопроводе» и что талантливые музыканты с другим цветом кожи уже готовы вступить в игру.

«Пока мы с вами разговариваем, — сказала она во время недавно состоявшейся онлайн-дискуссии с участием ведущих чернокожих музыкантов, — около 96 чернокожих студентов, отобранных из нескольких сотен претендентов для прохождения летних программ Sphinx, готовятся пройти интенсивные курсы музыкальной подготовки».

По ее словам, все эти молодые музыканты скоро будут готовы к поступлению в элитные консерватории, а спустя несколько лет — к прослушиваниям в ведущие оркестры страны.

Организация Sphinx приложила немало усилий для того, чтобы изменить характер прослушиваний. Два года назад вместе с престижным оркестром New World Symphony, а также с группой «Лига американских оркестров» (League of American Orchestras) организация Sphinx начала реализацию программы по подготовке музыкантов к прослушиваниям — музыканты получали наставников для консультаций, возможности выступить перед широкой аудиторией и даже стипендии для того, чтобы добраться до места проведения прослушивания. (Значительные денежные затраты, связанные с прохождением прослушиваний, зачастую негативно сказываются на карьерах цветных музыкантов: если у вас нет денег на покупку билета на самолет и оплату номера в отеле, то, как вы играете, уже не имеет значения.)

Но со своей стороны оркестры тоже должны приложить усилия, чтобы изменить ситуацию. В первую очередь необходимо избавиться от слепых прослушиваний.

Перспектива перемен может пугать. Могут ли женщины лишиться достигнутых успехов, если оркестры откажутся от слепых прослушиваний? Может ли вернуться прежняя практика, в рамках которой предпочтение отдавалось ученикам великих музыкантов? Оркестрам придется обеспечить полную прозрачность своих целей и процедур, если они хотят взять на вооружение новый подход к прослушиваниям — такой подход, при которым кроме музыкального дарования и опыта будут учитываться также раса и пол соискателя.

Я задал этот вопрос Макгиллу, который является ведущим кларнетистом Нью-Йоркского филармонического оркестра с 2014 года. Его отношение к слепым прослушиваниям оказалось двойственным.

«Я не знаю, каким здесь должен быть правильный ответ», — сказал он, добавив, что экран оказался эффективным средством для того, чтобы устранить личные симпатии, которые так или иначе проникают в процесс отбора музыкантов, когда члены жюри видят музыканта.

Но он также добавил, что «репрезентация имеет больше значения, чем многие думают». Он рассказал, какую важную роль в его становлении в качестве кларнетиста сыграл тот факт, что он был членом оркестра Chicago Teen Ensemble — небольшого оркестра, состоявшего из юных чернокожих музыкантов, который выступал с концертами по всему Чикаго. По словам Макгилла, это внушило ему чувство, что классическая музыка — это «очень даже нормально». То же самое чувство его присутствие в Нью-Йоркском филармоническом оркестре должно внушать любому молодому чернокожему зрителю.

«Являются ли медленные и постепенные изменения достаточно быстрыми?— спросил он. — Мир вокруг нас изменился».

Во время концертов Макгилл встает со своего места — не только чтобы сделать акцент на своей блестящей игре, но и чтобы стать своего рода ролевой моделью для тех, кто только начинает свой путь в музыке. Однако сейчас, как никогда прежде, вид единственного чернокожего музыканта на огромной сцене Линкольн-центра по-настоящему угнетает. Медленные и постепенные изменения перестали быть достаточно быстрыми.