По словам Асилбека Хонходжаева, университет на его родине в Узбекистане «не дает должного образования». Спустя год занятий в Гулистанском государственном университете он, заскучав и разочаровавшись в учебной программе, бросил учебу.
Хонходжаев хотел изучать бизнес в США, но ему пришлось отказаться от этой идеи из-за длительного процесса оформления визы и непомерных затрат. Американские вузы «просили 10 000, 20 000, а иногда и 35 тысяч долларов [в год], — вспоминает он. — Это безумные суммы для рядовых семей, таких как моя. На эти деньги в Узбекистане можно начать свое дело». Из-за схожести систем образования Россия и Казахстан не представляли особого интереса. Тогда отец напомнил ему узбекскую поговорку: «Стремись к знаниям, даже если за ними придется отправиться в Китай».
В 2018 году Хонходжаев приехал в Сиань при содействии консорциума China Campus Network (CCN), в состав которого входят 28 китайских университетов, предоставляющих иностранным студентам гранты на обучение в размере около 5 000 долларов в год. В первые несколько месяцев он изучал китайский язык до 12 часов в день. А затем он выиграл полную стипендию на обучение по четырехлетней программе бакалавриата в элитной бизнес-школе Alibaba, созданной миллиардером и основателем одноименного гиганта интернет-торговли Джеком Ма в своем родном городе Ханчжоу.
«Я никогда не думал, что окажусь в Китае», — сказал Хонходжаев. Китай, благодаря имеющимся ресурсам и технологиям, является «идеальным» местом для обучения тех, кто не боится работы, «кто усердно трудится, обладает высокой самодисциплиной и организованностью».
Он не единственный, кто считает, что качество образования в Китае выше, чем в Узбекистане. «Невозможно добиться высоких результатов [в Китае], если ты не посвящаешь учебе все свое время», — отметил другой учащийся в Шанхае узбекский студент, рассказывая о студентах в родном Узбекистане, которые рассчитывают «купить» хорошие отметки. «Здесь [в КНР] все зависит от ваших знаний», — сказал он.
Упущенные возможности
«Изучение китайского языка — это путь к построению будущего», — сказал Фахриддин Шамсиев, директор школы №59 — единственной государственной школы в Ташкенте, в которой преподают китайский язык. Школа №59 была основана еще в советское время как языковая спецшкола. В настоящее время все учащиеся, начиная с первого класса, обязаны посещать уроки китайского языка.
«Китай привлекает всех, кто мечтает построить успешный бизнес и разбогатеть. [Родители] задумываются об этом довольно рано», — говорит Шамсиев. Хотя школа №59 предназначена для детей из близлежащих районов, родители со всего города пытаются записать в нее своих детей.
Их заинтересованность легко объясняется стремительным развитием экономических отношений с Китаем. За последние пять лет Китай стал крупнейшим торговым партнером Узбекистана; с момента обретения независимости в стране было открыто более 1600 китайских предприятий.
При этом Шамсиеву трудно найти учителей, для которых китайский — родной язык. Они «не хотят приезжать, зная, что им будут мало платить», — посетовал он, добавив, что несмотря на постеры с улыбающимися китайцами и узбеками, пожимающими друг другу руки, школа не получает прямого финансирования из Китая (хотя, по сообщениям местных СМИ, в школу часто приезжают гости из КНР). — Английский и русский языки все еще пользуются большей популярностью, поэтому все [государственные] средства направляются на школы, преподающие на этих языках. […] На мой взгляд, мы упускаем возможности».
«Наша школа уже не та, что была раньше, — добавил Шамсиев, рассказывая о своих школьных годах, проведенных в стенах этой школы в конце 1960-х годов. — В советское время у нас были учителя из Китая. Сейчас их только один или два. Выучить язык таким образом очень сложно».
Люди насмехались над нами из-за изучения китайского языка
Финансовые вливания со стороны Пекина обостряют конкуренцию. Сегодня более 800 студентов ежегодно поступают в Ташкентский институт Конфуция, который был совместно основан в 2004 году Ланьчжоуским университетом и Ташкентским государственным институтом востоковедения. Будучи одним из самых первых институтов Конфуция, которые предлагают спонсируемую китайским правительством программу по изучению языка и культуры в зарубежных вузах, он выпустил 4000 студентов, изучавших китайский язык, историю и культуру.
«Многих [наших студентов] связывают деловые отношения с Китаем, а кто-то из них становится переводчиком», — говорит помощник декана Озодбек Мардиев.
«Влияние Китая чувствуется повсеместно в городе, и особенно на рынках, — сказал Мардиев, намекая на поставки в Узбекистан китайских товаров, общая стоимость которых составляет почти 5 млрд. долларов в год. — Спрос [на китайский язык] огромен».
В результате таким же огромным стал конкурс за возможность поехать учиться в КНР. «Когда я был студентом в 1990-х годах, мы все ездили в Китай по грантам. […] Люди даже насмехались над нами, когда мы говорили, что изучаем китайский язык, — вспоминает Мардиев. — В начале 2000-х годов ситуация в корне изменилась. Сейчас спрос настолько высок, что мы можем отправить только около 20 [студентов по грантам в год]».
Существуют и другие возможности получения стипендий, часто напрямую от китайских университетов. «Китай стремится создать образ влиятельной страны, — сказал Мардиев. — [Китай] всегда добивается своего благодаря экономическим преимуществам и несравнимо низким ценам [на свои товары]».
Но Мардиев адекватно оценивает ограниченные возможности узбеков в Китае и говорит своим ученикам: «Вы не можете конкурировать в Китае с китайцами». «Некоторые наши выпускники становятся переводчиками и остаются жить [в Китае], — сказал он. — Но построить узбеку что-либо с нуля практически невозможно».
Английский в помощь
Хотя официальная статистика по обучающимся в Китае узбекским студентам отсутствует, по оценкам третьих сторон, предоставляющих услуги по оформлению виз, их число составляет примерно 5 тысяч человек, из них около 30 процентов получают стипендии или гранты, предлагаемые китайскими университетами.
Будущие студенты чаще всего узнают о возможностях посредством YouTube, где инфлюенсеры, которым иногда за это платит вуз, обращаются к проживающим на родине соотечественникам. (Несмотря на то, что многие социальные сети, такие как YouTube, заблокированы в Китае, население широко использует VPN-приложения).
Обучающийся в бизнес-школе Alibaba Хонходжаев разместил видеоролики на узбекском языке, в которых он рассказывает обо всем, включая поиск ресторанов с мусульманской кухней в Китае и покупки через интернет, тем самым предлагая узбекам поглубже взглянуть на свою жизнь там.
Другой узбекский видеоблогер Нодирбек Эркинов имеет более 5000 подписчиков и регулярно делится видео из своей жизни в Чэнду в качестве студента и учителя английского языка. Когда один из комментаторов под видео спросил, почему, владея английским языком, он не выбрал Европу или Америку, он ответил так же, как и Хонходжаев. «Попасть в Китай относительно дешевле. Европа всегда была дороже», — ответил он.
Узбекская влогерша Насиба Аюбханова, обучающаяся в Цзянсу, отметила, что китайское правительство щедро выделяет гранты иностранным студентам. «Есть частичные, полные или смешанные гранты, которые […] покрывают арендную плату, обучение или предполагают выплату стипендий», — сказала она в одном из видео, рассказывающем о своей студенческой жизни.
Аюбханова впервые приехала в Китай благодаря гранту, имея при себе сертификат, подтверждающий знание английского языка. Она и Еркимов настаивают на том, что знание английского или китайского языка необходимо для поездки в Китай. «Вам нужно знать эти языки и иметь подтверждающие это документы», — поделилась она опытом со своими подписчиками. Она также рассказала о том, какие тесты требуются для прохождения экзаменов в китайские университеты и сколько баллов нужно набрать для получения финансовой помощи.
Цена, которую придется заплатить
Нет ничего нового в том, что узбеки уезжают за границу с целью получения образования, говорит Тимур Коджаоглу, американец узбекского происхождения, преподающий международные отношения в Мичиганском государственном университете. Коджаоглу сравнивает сегодняшних студентов с джадидами (реформистами) начала XX века, которые придавали особое значение образованию как способу модернизации мусульманского мира.
Но Коджаоглу опасается, что взамен Пекин может ожидать, что получатели должны будут лечь в его «идеологический фарватер». «Привлекательным Китай делают его огромные финансовые возможности, благодаря которым он может выделять стипендии и гранты, — сказал он. — Но, как и в случае с долгосрочными кредитами, которые Китай предоставляет странам Средней Азии, он им их не дарит. За них придется заплатить тем или иным способом».
