Война одаривает странными союзниками. Мастер по части метафор Уинстон Черчилль (Winston Churchill) понимал это лучше, чем кто-либо другой. Не одно десятилетие он подвергал в политическом и словесном плане атакам коммунистов в Москве. Но когда 22 июня 1941 года Гитлер (Hitler) напал на Советский Союз, тут британский премьер начал искать дружеских отношений со Сталиным.
Слово война чаще всего употребляется среди американской общественности для того, чтобы дать понять значимость совершенных террористических актов. Историки спорят можно ли сравнивать преступления в Нью-Йорке и Вашингтоне по своему историческому значению с нападением японцев на Перл-Харбор. И люди, иначе, чем в Европе, воспринимают понятие «война» очень серьезно. Невидимый враг бросил вызов Америке и, тем самым, нанес удар по ценностям страны. А поскольку война одаривает неожиданными союзниками, США подчинили всю свою внешнюю политику антитеррористической войне. Они ревизовали союзы и договоры на предмет их пригодности для антитеррористической войны и задокументировали свою решимость мерить мир по этим новым меркам.
Таким образом, террористические акты, совершенные 11 сентября, существенно изменили картину, что касается союзов и альянсов. Они вызвали дискуссию по поводу политики безопасности в мировом сообществе, которая без 11 сентября заняла бы намного больше времени или бы не состоялась вообще. И они разрушили внешнеполитический консенсус, существовавший между различными политическими силами в США. Америка пытается определить новые стратегические ориентиры, и в эти дни, когда зреет решение относительно Ирака, результаты этого поиска становятся все более очевидными.
Появлению новых внешнеполитических ориентиров администрации Буша и широким кругам политической элиты в Вашингтоне способствовала обязательная программа выражения патриотизма, которую взяла на себя после террористических актов Америка, и без которой страна не сумела бы так быстро преодолеть состояние депрессии, вызванное массовым убийством. Противление этому, критика в адрес президента подавлялись: кто против, тот предатель.
Два шага президента являются символическими для этого нового курса: ультимативное требование ко всему миру, решить или в пользу террористов или Америки, и провозглашение оси зла. За этими двумя программными тезисами кроются империалистическое мышление, гегемонистские устремления, высокая доля скепсиса в отношении союзов и договорных обязательств вплоть до презрительного отношения к Европе, которая потеряла для США свое стратегическое значение и становится для них бременем.
Подобный образ мышления столкнулся с сопротивлением лишь в последнее время. Декан школы Кеннеди (Kennedy) в Гарварде Джоузеф Най (Joseph Nay) подготовил для оппозиционного лагеря библию. Книга называется «Парадоксы мощи Америки». В ней Най выступает за союзы и альянсы и их мощь. Люди, критикующие односторонние действия, приводят аргумент, что Америка может убеждать, только демонстрируя свои ценности, что она должна сохранять эти ценности, если хочет сохранить доминирующее положение в мире.
Несмотря на эти теоретические разногласия, политическая расстановка сил после событий 11 сентября существенно изменилась. В особой мере это была вынуждена заметить НАТО, которая впервые в своей истории объявила о наступлении случая нападения на одного из своих членов, а потом так и застыла с не расчехленным револьвером. Самый важный член самого мощного в мире военного союза обошелся с последним довольно грубо, когда администрация Буша с благодарностью приняла предложение о помощи, но предпочла вести войну в Афганистане в одиночку. Америке альянс был не нужен, в союзе она видела лишь новые политические оковы. Уже через несколько недель после совершения террористических актов заместитель министра обороны США, идеологический предтеча новой внешней политики США Пол Вулфовиц (Paul Wolfowitz) заявил, что Америка впредь хотела бы полагаться на спонтанно возникающие коалиции, а не на уж существующие союзы.
В качестве важнейшего стихийного союза на обломках, оставшихся от 11 сентября, возникла антитеррористическая коалиция - коалиция скорби, не являющаяся активным политическим союзом. Участия в ней не мог избежать ни один хоть сколь либо легитимный режим на Земле, но и действительно полезной она для мира не стала. Антитеррористическая коалиция не родила стратегии борьбы с террором, не одарила региональной безопасностью, не стала планом Маршалла (Marschall) для исламского мира. Впрочем ее значение заключалось в том, что некоторые страны, воспользовавшись возмущением по всему миру, и под прикрытием страха перед террором, смогли порвать прежние отношения. Мастерство при этом продемонстрировал российский президент Владимир Путин, который с невероятной быстротой вызволил свою страну из стратегической западни «холодной войны» и дал большой политический заем США: открыл южные регионы, допустил в кавказские республики. Путин катапультировал Россию своими значительными уступками при денонсации Договора по ПРО и в ходе расширения НАТО прямо в сердце прежде западного мира. Теперь он ожидает экономической помощи и разыгрывает карту своего политического влияния в Европе.
