В сентябре 2008 года, как раз тогда, когда финансовый кризис на Западе начал привлекать внимание мировой общественности, китайский премьер Вэнь Цзябао дал очень необычное интервью корреспонденту CNN Фариду Закарии (Fareed Zakaria). Во время беседы Вэнь Цзябао произнес слова, которые можно назвать идеально сформулированным определением государственного капитализма по-китайски:

Исчерпывающая формулировка нашей экономической политики — это максимальное применение основной роли рыночных сил при распределении ресурсов под макроэкономическим управлением и руководством государства. Из опыта последних тридцати лет мы извлекли кое-что очень важное: обеспечить максимальное применение и видимой, и невидимой руки при регулировании рыночных сил.

Представьте, что вы — один из главных управляющих группы X5, крупнейшей розничной сети в России. Вы усердно трудитесь в своем кабинете, и вдруг вам сообщают, что премьер-министр Владимир Путин неизвестно почему хочет поговорить с вами. И вот, пока телевизионные камеры фиксируют каждый ваш жест, вы шагаете бок о бок с самым могущественным человеком в России, проводя внезапную инспекцию мясного отдела в одном из принадлежащих вам супермаркетов, и тут Путин говорит, что у вас в магазине слишком высокие цены на свинину. Вы заверяете его, что цены скоро будут снижены. Но Путин не реагирует и идет в сторону молочного отдела. Именно такая судьба ждала Юрия Кобаладзе 24 июня 2009 года, когда он пришел к себе на работу. На следующий день X5 объявила «большую распродажу» и ввела большие скидки на самые разные товары. Спустя четыре дня федеральное антимонопольное агентство России начало расследование в отношении ценового сговора между розничными сетями и дистрибьюторами в отношении ряда категорий товаров.

Ни один сюжет не сможет проиллюстрировать сущность государственного капитализма по-российски, чем этот; а сущность его заключается в том, чтобы последовательно регулировать работу рынка, а когда начинаются проблемы — сваливать вину на «мальчиков для битья». Кремль делает ставку как на прямое вмешательство государства в работу ключевых секторов российской экономики, так и на контролирование деятельности имеющих связи в политических кругах предпринимателей, с целью обеспечивать политические и коммерческие интересы российского государства и тех, кто им управляет.

***

Падение коммунизма не стало окончательным триумфом капитализма свободных рынков, потому что оно не положило конец авторитарному государству. Китайское и российское государства научились конкурировать на международном рынке, взяв на вооружение модель рыночного развития капитализма. Но они знают, что если позволить одним только рыночным силам определять, кто выиграет, а кто проиграет, исходя из экономического роста, то этим можно дать выигравшим возможность бросить вызов их политической власти. Они убеждены, что плановая экономика обречена на крах, а истинно свободный рынок выйдет из-под контроля, и потому, как и остальные авторитарные правительства, изобрели нечто новое: государственный капитализм.

Применяя эту систему, государство захватывает господствующие позиции в главных отраслях экономики страны. Через посредство государственных и принадлежащих союзникам частных компаний они вмешиваются в работу мировых рынков, занимаясь энергетикой, авиастроением, грузоперевозками, производством электроэнергии, производством оружия, телекоммуникациями, металлургией, горнодобывающей промышленностью, нефтехимией и прочим. Принадлежащие им нефтяные компании сейчас контролируют три четверти мировых запасов сырой нефти. К тому же эти государства контролируют гигантских размеров инвестиционные инструменты, называемые суверенными резервами, которые уже стали жизненно важными источниками капитала. В каждом случае государство пользуется рынком, чтобы создать капитал, который политическое руководство страны может использовать в соответствии с собственным разумением. И в каждом случае конечный мотив носит не экономический характер (максимизация роста), а политический (максимизация могущества государства и повышение шансов руководства на выживания).

Главные герои этого сюжета — люди, правящие Китаем, Россией и арабскими монархиями в районе Персидского залива, но видимый успех этой модели привлекает подражателей почти по всему «третьему миру».

***

Вскоре мы увидим, что страны мира уже не чувствуют себя обязанными следовать правилам, составленным на Западе несколько десятилетий назад. Транснациональные корпорации будут приспосабливаться к этому с трудом, потому что инвестирование за рубежом станет намного менее предсказуемым и намного более сложным процессом, а поддержка, которую им будут обеспечивать правительства родных стран, уже не будет такой весомой.

Но некоторые из них лучше научатся играть на поле с кочками, чем другие. Есть серьезные основания сомневаться, что государственный капитализм продержится долго. Пока, однако, у них очень много силы и масса преимуществ. В ближайшие пять-десять-двадцать лет правительства стран государственного капитализма, а также компании и институты, которые они поддерживают, будут серьезной и глобальной силой, с которой нужно будет считаться.

Угроза для американцев заключается в том, что все это происходит как раз тогда, когда народ пытается выжить, а избранные им лидеры имеют все основания на страх и гнев отвечать обещаниями отгородить людей от всех этих перемен высокими стенами. Американцы всегда гордились своей способностью сносить стены, а не возводить их. Государственный капитализм и американский популизм станут этому проверкой.