Арнольд Бейхман является исследователем в Гуверовском институте
4 октября 2004 года. После смерти в 1953 году Иосифа Сталина у него были пятеро преемников (в хронологическом порядке): Никита Хрущев, Леонид Брежнев, Юрий Андропов, Константин Черненко и Михаил Горбачев. Самым опасным из них для дела мира во всем мире был Хрущев, квазимастер балансирования на грани войны.
Если бы Андропов был здоровым человеком, когда пришел к власти в декабре 1982 года, и если бы он прожил подольше, то вполне мог бы представлять еще большую опасность, чем Хрущев. В конце концов, именно при правлении Андропова в августе 1983 года советский истребитель без предупреждения сбил южнокорейский аэробус с 269 членами экипажа и пассажирами на борту. Та трагедия не привела к развязыванию третьей мировой войны, но действия Хрущева во время Кубинского кризиса в 1962 году вполне могли бы.
Из захватывающего дух ретроспективного анализа Максом Франкелем (Max Frankel) Кубинского ракетного кризиса - третьего советско-американского противостояния, перед которым были возведение Берлинской стены в 1961 году и блокада Берлина в 1948 году - становится совершенно понятным, что Хрущев, этот любитель постучать туфлей по столу, не имел ни малейшего представления о том, как в Америке делается политика.
Если бы Гарри Трумэн (Harry Truman) спасовал перед начатой по приказу Сталина блокадой Берлина, его без сомнения подвергли бы процедуре импичмента и, вероятно, сместили бы.
Джон Кеннеди (John F. Kennedy) знал (и говорил), что, если бы он уступил Хрущеву в вопросе Кубы, его тоже подвергли бы импичменту.
Хрущев был придурком, причем опасным придурком: опасным потому, что он был практикующим социопатом, которого, как он считал, защищают щит ленинизма и тысячи ядерных боеприпасов. Когда в октябре 1964 года его, наконец, сместили, его бывшие коллеги осудили его за его "легкомысленные проекты". Похваляясь, что "Мы вас похороним!", он в, конечном итоге, похоронил себя самого.
Хрущевская необдуманная идея, которая привела мир на порог войны (так, во всяком случае, казалось), заключалась в том, что советские ракеты с ядерными головными частями были тайно, как полагал Хрущев, развернуты на территории Кубы Фиделя Кастро (Fidel Castro). Я использовал осторожную фразу "так, во всяком случае, казалось", потому что Хрущев поторопился спрыгнуть с поезда задолго до того, как поезд полетел в пропасть.
Главный редактор газеты "The New York Times" г-н Франкель, лауреат Пулитцеровской премии, называет Хрущева "хитрым старым крестьянином", что является довольно сентиментальным клише. Единственная связь Хрущева с российским крестьянством заключалась в том, что он помогал Сталину морить голодом сотни тысяч крестьян и членов их семей, так называемых "кулаков".
Автор описывает то, что ему хорошо знакомо. Как молодой репортер вашингтонского бюро газеты "The New York Times" он писал о некоторых событиях Кубинского кризиса и также видел, как тогдашний шеф бюро Джеймс Рестон (James Reston) беседовал со всеми, от Джона Ф. Кеннеди (John F. Kennedy) и далее до самого низа, и сам решал, что из услышанного им можно публиковать, а что - нет. Фактически, о чем умалчивает г-н Франкель, так это что вашингтонское бюро газеты "The New York Times" было частью аппарата Джона Ф. Кеннеди, участвовавшего в принятии решений по Кубе. Г-н Франкель опускает важные беседы между Кеннеди и тогдашним ответственным издателем газеты Орвилом Дрейфусом (Orvil Dryfoos) по вопросу Залива Свиней (Bay of Pigs).
Другое важное опущение из этого отчета касается того, что произошло в кабинете Белого дома 28 октября 1962 года, когда Хрущев, наконец, согласился вывезти установленные им на Кубе ракеты. Майкл Бешлосс (Michael R. Beschloss) в своей книге "The Crisis Years: Kennedy and Khrushchev, 1960-1963" (Годы кризиса: Кеннеди и Хрущев, 1960-1963 годы) описывает, как торжествующий президент Кеннеди позвал к себе двух членов Комитета начальников штабов США, адмирала Джорджа Андерсона (George Anderson) и начальника штаба ВВС США Кертиса Лемея (Curtis Le May). Он поблагодарил их (цитирую) "за Ваши советы, Ваши консультации и Ваше поведение в это очень, очень трудное время".
Затем, как пишет г-н Бешлосс, произошло поразительное излияние гнева двух военных, направленное прямо против их главнокомандующего. Адмирал Андерсон воскликнул "Они нас поимели!" Генерал Лемей стукнул кулаком по столу: "Это величайшее поражение в нашей истории, г-н президент. . . Нам следует начать вторжение (на Кубу) сегодня!" Макнамара (McNamara) взглянул на Кеннеди и заметил, что "тот был абсолютно шокирован и не находил слов для ответа".
В любой оценке руководящей роли Джона Ф. Кеннеди такое событие занимает важное место в рассказе о 13 днях. Мне непонятно, почему в своем пересказе событий, который во всех остальных отношениях является энциклопедическим описанием противостояния, г-н Франкель опустил этот эпизод.
Кроме того, г-н Франкель допускает еще одну оплошность в своих сдержанных высказываниях в адрес Герберта Мэттьюса (Herbert L. Matthews), корреспондента "The New York Times", который заполнял страницы этой газеты в 1957 году и позже своей грубой и простой ложью о любящем демократию г-не Кастро. Если бы не г-н Кастро, на Кубе не было бы кризиса 1962 года, в котором один неверный шаг мог бы привести к обмену ядерными ударами.
Хотя г-н Франкель описывает Кубинский кризис как историк, важно помнить, что в репортажах г-на Мэттьюса о г-не Кастро газета "The New York Times", как видно, не извлекла уроков из позорных лет Уолтера Дюранти (Walter Duranty) и Гарольда Денни (Harold Denny), когда те извращали сообщения о сталинских чистках и о страшном урожае горя, которое принес Сталин несчастным русскому и украинскому народам.
Может быть, я виноват в том, что критикую г-на Франкеля за то, что тот не написал книгу, которую мог бы написать я сам. А поэтому в заключение я перескажу его анекдот о том времени, когда Хрущев задал тогдашнему государственному секретарю США Дину Раску (Dean Rusk) вопрос: поскольку Западная Германия, Великобритания и Франция не пожелали участвовать в ядерной войне из-за Берлина, "почему я должен был считать, что вы, американцы, можете вести ядерную войну из-за Берлина?"
Как рассказал г-н Раск г-ну Франкелю, "Когда Хрущев глядел на меня своими маленькими свинячьими глазками, я не мог позвонить Кеннеди и спросить, 'Что мне сказать этому сукиному сыну сейчас?' А потому я тоже вперился в него глазами: 'Г-н Председатель, Вам придется принять во внимание, что мы, американцы, просто чертовские глупцы'".
