Новый министр иностранных дел Дэвид Милибэнд, тщетно взывающий к европейским странам о помощи в конфронтации с Россией, вызывает у меня сочувствие. И сам он, и многие его предшественники, да и многие главы правительства начинают работу с одного и того же: только-только вытащив первый документ из красного министерского портфеля, они тут же становятся жертвой обстоятельств, Россия, Ирак, Афганистан, 'любовная лихорадка' в отношениях с Америкой, французский президент Саркози, с пугающей скоростью завладевший вниманием Европы, - ни одна из этих проблем не вызвана к жизни Милибэндом, и ни одну из них, будь на то его воля, он не поставил бы во главу угла в своей работе. И тем не менее все эти проблемы существуют, вызывают кризисы и безнадежно уводят ситуацию из-под контроля министра иностранных дел Великобритании.
Такова, однако, общая проблема британской внешней политики - мы потеряли способность контролировать события и даже ясно осознавать собственные задачи. По всем ключевым вопросам - от европейских до американских и ближневосточных - мы оказались в зависимости от неподконтрольных нам событий и от других участников политического процесса. Можно сколько угодно вести разговоры о самостоятельной политике в Ираке и Афганистане, однако в реальности Великобритания остается младшим партнером Соединенных Штатов и не имеет в своем распоряжении сил даже для того, чтобы играть решающую роль в отведенных ей зонах ответственности.
То же самое можно сказать о последней перепалке с Россией. Теоретически речь идет о ссоре на дипломатическом уровне, в которой мы стойко защищаем свои интересы. На практике, однако, решение о выдворении российских дипломатов стало вынужденной эскалацией противостояния, на которую МИДу пришлось пойти как на слабую ответную меру после убийства одного из наших сограждан (и, возможно, по наущению представителей спецслужб, рассуждающих о причастности к зловещему преступлению российского государства). Но что из этого вышло? Теперь нам даже недостает сил на то, чтобы сделать следующий ход, из-за чего Милибэнду и пришлось просить помощи в Европе.
О пределах силы британского государства не говорится ни единого слова. Правительство нашей страны смирилось с этим еще четверть века назад (или даже раньше), хотя каждый вступавший в должность министр иностранных дел считал своим долгом заявить, что наша цель жизни - сделать так, чтобы наш вес в мире превосходил долю нашей территории на планете. Это означает, что когда Милибэнд вернется из Парижа и Вашингтона, привезя с собой заверения партнеров в дружбе и доброжелательности (и ничего больше), ему нужно будет хорошенько задуматься не столько о смысле жизни и о том, как должна выглядеть наша внешняя политика, сколько о том, почему наша страна стала настолько неспособной формировать адекватный подход к реальности, который позволил бы ей хотя бы частично держать под контролем собственную судьбу.
Во многих проблемах, безусловно, можно обвинить Тони Блэра. На то, чтобы исправить последствия прочной привязки собственной политики к капризам американского президента, вздумавшего изменить мир, может уйти жизнь целого поколения. Однако текущего положения не исправишь. Более того, нельзя и придумать более бессмысленного спора, чем начавшиеся на этой неделе дебаты о том, следует ли нам теперь дистанцироваться от Белого дома. Да, нам следует дистанцироваться от Белого дома, но не следует заявлять об этом как о чем-то из ряда вон выходящем. От Белого дома уже дистанцировалась вся Америка, Конгресс и половина Республиканской партии. Бесполезно заявлять на весь мир, что мы больше не дружим с нынешними хозяевами Белого дома, - проще дождаться, пока в Белом доме появится новый хозяин.
Не менее бессмысленны разговоры о новом сближении с Европой, как будто оно может стать заменой былому сближению с США. Да, такой посыл может свидетельствовать о желании перемен - но не более того: ведь сама Европа отнюдь не едина в видении собственного будущего. Следует, например, определиться, на чьей мы стороне в вопросах расширения Евросоюза и глобализации. Так, с новым президентом Франции, противником обоих процессов, нам явно не по пути. И одним этим проблемы выработки новой внешнеполитической линии не ограничиваются. Ведь пока весь мир переживает новый всплеск национализма, Великобритания строит значительную часть своей политики на основе союзов и интернационалистической идеологии.
Ярчайшим примером этого служит политика президента Буша. Еще до 11 сентября он последовательно исповедовал принцип 'Америка прежде всего', а после - еще более укрепился в этой позиции, только уже в глобальном масштабе. А когда пример Ирака продемонстрировал небезграничность сил Соединенных Штатов, большая часть крупных держав разыграла националистическую карту, поведя себя в той же мере националистами, что и США, если не еще более.
Путинская Россия, Китай в роли новой экономической сверхдержавы, Индия, имеющая все шансы стать таковой в ближайшем будущем, Япония с новым правительством, Франция с новым президентом - все эти страны имеют сильное чувство национальных интересов и намерены четко обозначать его во внешней политике. Это не означает деструктивного поведения на мировой арене, однако, как показал пример Китая на африканских рынках и России с ее экспортом газа, эти страны игнорируют всякие соображения солидарности, когда речь заходит об их собственных интересах.
Параллельно с этими событиями большая часть международных организаций и многосторонних договоров утрачивает авторитет и эффективность. После того, как позиции ООН ослабились в результате противостояния с США, новым генеральным секретарем назначили Пан Ки Муна, неспособного заниматься на этом посту ничем, кроме уборки помещений, а все планы реорганизации ООН быстро свернули.
Перестановки в руководстве Всемирного банка и Международного валютного фонда, проведенные отнюдь не с целью укрепления данных структур, пошли только на пользу давно существующей системе выбора руководителей международных институтов на национальном уровне. Война в Ираке и нарастающее противостояние США с Ираном вновь поставили вопрос о региональных группировках на Ближнем Востоке, а НАТО, наиболее эффективно работавшая международная организация в послевоенный период, теперь близка к развалу под давлением конфликта в Афганистане, в которой она вообще ни в коем случае не должна была вмешиваться. Ирония ситуации в том, что если мировая экономика интенсивно развивается по законам глобализации, то в области политики мир вовзращается к эпохе национальных государств образца XIX в.
Итак, определим область интересов и политики Великобритании в сложившихся условиях. Пусть некоторые высказывания Гордона Брауна в начале его работы министром говорят о том, что он хотя бы частично стоит на позициях национализма, однако и по опыту, и по инстинктам он является глобалистом, а путь глобализма для Великобритании единственно верен, учитывая то, как сильно ее благополучие зависит от сферы услуг и финансов, и то, как глубоко она увязла в иракских и афганских проблемах, из которых без международной помощи выбраться уже невозможно.
Несмотря на очевидное возвращение национализма во внешнеполитические программы крупнейших держав, для всего мира (включая Америку после Буша) критически востребованной идеологией должен стать именно интернационализм. В сложившейся ситуации продолжение противостояния с Россией - не лучший выбор политики, а, напротив, один из худших, ибо никуда, кроме тупика, не ведет. Однако в наших силах уже сейчас бороться за то, чтобы изменить мир, для чего понадобится реформирование международных институтов, которые смогут это сделать. Нужно только набраться смелости, чтобы начать все 'с чистого листа'.
