Иран и Турция идут 'ноздря в ноздрю' в состязании за статус региональной державы не только на Ближнем Востоке, но и на Кавказе. Анализ динамики их соперничества в Кавказском регионе имеет важное значение для арабов, поскольку он позволяет пролить свет на методы и тактику, навыки и ресурсы, которые они используют и в конкурентной борьбе за регион Ближневосточный. Особую актуальность эта задача приобретает с учетом того, что формы соперничества этих держав в обоих регионах весьма схожи. И там и здесь они тщательно избегают прямого военного вмешательства, создавая вместо этого системы альянсов, призванных расширить и укрепить их присутствие в регионе. Второй 'общий знаменатель' связан с участием 'третьих сторон' - весьма искушенных в деле разработки политических маневров и продвижении влияния: США на Ближнем Востоке и России на Кавказе.
В политическом плане Кавказ - этот перекресток Европы, Азии и Ближнего Востока - можно разделить на два основных региона. Южный Кавказ включает три полностью независимых республики - Грузию, Армению и Азербайджан. Северный Кавказ, напротив, полностью находится на территории Российской Федерации и состоит из автономных республик - Чечни, Ингушетии, Дагестана, Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии - а также Краснодарского и Ставропольского краев. Поскольку Россия уже давно установила преобладающее влияние на Северном Кавказе, Иран и Турция не вмешиваются ни в какие напряженные ситуации, что там возникают. Поэтому для анализа регионального соперничества между Россией, Турцией и Ираном в период после распада СССР нам следует обратиться к проблемам Южного Кавказа.
Влияние этих трех держав на Кавказе обусловлено как географическими, так и историческими факторами. Границы с Ираном, Турцией и Россией образуют естественные рубежи региона; кроме того, он в разное время находился под контролем Персидской, Османской и Российской империй. Как минимум в течение трех столетий Кавказ служил своеобразным 'барометром' соотношения сил в иранско-турецко-российском треугольнике. Существование малых и относительно слабых государств со сравнительно небольшим населением, оказавшихся в его середине, в конечном итоге зависит от альянсов с какой-либо из этих трех держав. В результате мы видим, что после распада СССР и обретения независимости Азербайджан стал союзником близкой ему в этническом, языковом и культурном отношении Турции, а Армения сначала создала альянс с Россией, а позднее и с Ираном. Что же касается Грузии, то ее ориентация на державы, находящиеся за пределами региона - установление связей с Западом в целом и Соединенными Штатами в частности - не позволила Тбилиси, как показывают события лета 2008 г., вырваться из 'орбиты' России.
Система альянсов между тремя региональными державами и кавказскими государствами по сложности не уступает географическому рельефу и этнолингвистической структуре Кавказа. Парадоксальность ситуации наглядно иллюстрирует конфликт между Арменией и Азербайджаном в начале девяностых, который привел к оккупации Ереваном азербайджанской Нагорно-Карабахской области. Хотя Иран и Азербайджан населены мусульманами-шиитами, Тегеран встал на сторону христианской Армении, поскольку Баку был связан союзническими отношениями с его региональным соперником - Турцией. Христианская Грузия, в свою очередь, поддерживает дружеские отношения с Азербайджаном и Турцией, и относительно прохладные - с Арменией. Как явствует из этих примеров, в кавказской системе альянсов политико-стратегические соображения перевешивают религиозные. Именно эту же модель развития событий мы наблюдаем с середины девяностых - всякий раз, когда между республиками Южного Кавказа возникают конфликты.
Недавний визит Обамы в Турцию знаменовал собой начало более активного этапа в политике Анкары по отношению к соседним регионам - пусть даже эта активность начала возрастать примерно год назад. В настоящее время Турция ведет интенсивные переговоры с Арменией о нормализации двусторонних отношений. Открытие их общей границы (она была закрыта в середине девяностых) облегчит Турции доступ к сухопутным маршрутам в Азербайджан и Центральную Азию, а Армении - к таким же маршрутам в Европу. Кроме того, в этом случае можно будет проложить планируемый трубопровод Nabucco, предназначенный для транспортировки газа из Прикаспия в Европу через Турцию, по территории Армении - что усилит стратегическое значение последней и даст столь необходимый импульс развитию ее экономики. С точки зрения прагматических интересов никаких барьеров на пути нормализации отношений не существует. Тем не менее, несколько препятствий мешают Армении изменить соотношение своих альянсов. В первую очередь здесь следует назвать историческую память о сотнях тысяч мирных армян, убитых или умерших от лишений в ходе принудительной эвакуации из северных регионов Османской империи в 1915 г. Ереван настаивает, чтобы Турция официально признала факт 'геноцида' армян, но Анкара отказывается пойти на это. Выражая глубокое сожаление по поводу случившегося, турецкая сторона заявляет, что речь идет о событиях военного времени, и их нельзя оценивать столь однозначно. Другим серьезным камнем преткновения в двусторонних отношениях является оккупация Арменией азербайджанской территории - Нагорного Карабаха. Пока эта проблема не урегулирована, лингвистическая, культурная и этническая близость Турции и Азербайджана будет препятствовать нормализации связей между Анкарой и Ереваном.
Москва внимательно следит за турецко-армянскими переговорами. Их удачное завершение будет равносильно успеху проекта Nabucco, что покончит с монополией России на поставки энергоносителей по суше в Европу. Кроме того, после устранения 'армянского барьера' Турция по степени влияния на Кавказе превзойдет своих соперников - Россию и Иран, поскольку Анкара установит хорошие отношения со всеми тремя республиками в южной части региона, тогда как Москва и Тегеран связаны дружественными отношениями лишь с одной из них - Арменией.
Иран, в свою очередь, не может предложить Еревану ничего такого, что побудило бы его отказаться от продолжения диалога с Турцией. В плане военной и экономической помощи этой республике он не может составить конкуренцию ни Москве, ни Анкаре. Максимум на что он пока способен - это снабжать Армению дешевыми энергоносителями в обмен на ее поддержку против Азербайджана, заявляющего о территориальных претензиях на северо-западные районы Ирана, которые в Баку называют 'Южным Азербайджаном'.
Азербайджан опасается, что Анкара 'предаст' его по вопросу о возвращении Арменией оккупированного Нагорного Карабаха: ведь в повестке турецко-армянских переговоров эта проблема не значится. Российское руководство, воспользовавшись смятением и возмущением в Баку, пригласило азербайджанского президента Ильхама Алиева в Москву для переговоров. Тот факт, что позднее с просьбой об участии в этой встрече обратился и премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган (Recep Erdogan), свидетельствует о том, что у Москвы еще есть возможности вернуть себе контроль над динамикой и направленностью развития событий в регионе. Неудивительно в этой связи, что президент Армении Серж Саргсян выбрал именно этот момент для визита в Иран и встречи с президентом Махмудом Ахмадинежадом (Mahmoud Ahmadinejad), спикером парламента Али Лариджани (Ali Larijani) и секретарем Совета по национальной безопасности Саидом Джалили (Said Jalili). Если демарш Еревана был продиктован стремлением изменить соотношение сил на Кавказе, Тегерану необходимо не упускать из вида общую картину. Прежде всего, он должен избегать любых шагов, способных поставить под угрозу его стратегически важные отношения с Москвой ради того, чтобы потрафить Еревану - какое бы значение ни имела Армения для интересов Ирана в регионе. С учетом этого, а также упомянутого выше факта, что Тегеран мало что может предложить Еревану, помимо дешевых энергоносителей, нынешний раунд армяно-иранских переговоров скорее всего закончится безрезультатно.
Игра, которую ведут друг с другом на Кавказе Иран, Турция и Россия, весьма поучительна для понимания динамики борьбы за влияние в международных отношениях. Главный урок, который можем из этого извлечь, заключается в том, что в вопросах создания и распада двусторонних альянсов национальные интересы пересиливают идеологические, религиозные и этнические соображения. Во-вторых следует отметить, что главный инструмент, используемый тремя региональными державами в ходе этого соперничества - это диверсификация и консолидация альянсов за счет создания новых конкретных зон взаимной экономической и стратегической заинтересованности, а не похвальба и бравада, что заполняют электронные СМИ в нашем регионе мира. Нынешняя ситуация в гонке за влияние на Кавказе выглядит следующим образом: Россия лидирует, Турция чуть-чуть отстает, наступая ей на пятки, а Иран идет третьим. Однако эта динамика событий позволяет нам извлечь третий урок: иерархия региональных держав не меняется в одночасье - для этого необходим длительный и сложный процесс, в рамках которого экономические, политические и стратегические активы задействуются реалистичным, рациональным и решительным образом.
Автор - директор Центра региональных и стратегических исследований 'Аль-Шарк'
_____________________________________________________
Кавказский меловой круг ("Грузия online", Грузия)
Премьер Эрдоган успокаивает Баку относительно турецко-армянского сближения ("Today's Zaman", Турция)
Пусть призрак войны на Кавказе упокоится с миром ("The Financial Times", Великобритания)
