В понедельник исполнится двадцать лет со дня падения Берлинской стены — события, возвестившего об окончании «холодной войны». В США консерваторы считают, что конец войне положил Роналд Рейган (Ronald Reagan), но значительную роль в этом сыграл не только он, но и Михаил Горбачёв.
Горбачёв стал четвёртым советским лидером, пришедшим к власти во время правления Рейгана. До 1985 года, когда это случилось, отношения между двумя странами были крайне напряжёнными. Рейган тогда был «хромой уткой» — президентом, обречённым на уход со сцены. Приближались выборы 1988 года, и перспективы демократов на победу считались неплохими. Если бы Горбачёв пожелал вести «холодную войну» и дальше, он мог просто подождать до выборов, а затем посмотреть, как изменится политика США, вместо того, чтобы капитулировать перед давлением, которое оказывало на него наращивание американской военной машины Рейганом.
Горбачёв взял совершенно иной курс — и Рейган тоже. В 1986 году в Рейкьявике они едва не договорились о полном уничтожении ядерных арсеналов. В 1987 году ими был подписан исторический договор о ядерных вооружениях средней дальности — это было первое заключённое свердержавами соглашение о сокращении ядерных вооружений.
Что же до того, как Рейган бросил вызов Горбачёву, побуждая его снести Берлинскую стену, — об этом тогда СМИ сообщали скупо. Роль Горбачёва в освобождении Восточной Европы от советского господства в 1989 году имела куда более серьёзные последствия. Ещё в самом начале Горбачёв дал понять, что не собирается следовать так называемой доктрине Брежнева, на которую Советы ссылались, оправдывая акты военного вмешательства в дела стран-сателлитов.
Выступая в ООН в декабре 1988 года, Горбачёв уже не оставил никому никаких сомнений. Он отказался от концепции «международной классовой борьбы», лежавшей в основе внешней политики СССР, отказался от доктрины Брежнева и осудил практику применения силы для разрешения конфликтов.
Горбачёв объявил о принятии в одностороннем порядке мер по сокращению численности вооружённых сил страны на пятьсот тысяч человек и по выводу пятидесятитысячного воинского контингента из стран Восточной Европы. Как выразился советолог Арчи Браун (Archie Brown), тем самым он фактически «волевым решением положил конец коммунистическим режимам Восточной Европы».
Как только начались последовавшие вскоре драматические перемены, Горбачёв продолжил следовать взятым курсом, чем обеспечил безболезненный ход дальнейших реформ. С политической точки зрения сдержанный курс обошёлся ему куда более серьёзными усилиями, чем можно подумать сейчас. Как отмечает Браун, военный и внешнеполитический истеблишмент СССР всегда «рассматривал свою гегемонию в Восточной Европе как нечто не подлежащее обсуждению».
Почему же Горбачёв решился на столь радикальный пересмотр внешней политики СССР? В отличие от своих предшественников он понимал, что Советский Союз не сможет развивать свою экономику, если и в дальнейшем будет выделять 20 процентов ВВП и 40 процентов бюджетных расходов (несмотря на дефицит!) на военные нужды.
Вклад Рейгана в прекращение «холодной войны» был не менее важен, но отнюдь не по тем причинам, которые приводят консерваторы. Переговоры (а не военное противостояние) — вот что составляло основу его стратегии взаимодействия с Советами, и Рейган неуклонно следовал этому курсу на протяжении всего своего президентского правления. Даже развёрнутая им военная гонка на самом деле предпринималась с целью простимулировать Советы начать переговоры о существенном сокращении вооружений, чтобы нивелировать или хотя бы сократить перевес, наметившийся в определённых категориях вооружений. Когда Горбачёв первым среди советских лидеров начал разговаривать с Рейганом напрямую, Рейган отказался от своей боевой риторики и от слов об «империи зла», обратившись к Горбачёву с уважением.
Конечно, оба лидера были порождением своей эпохи — упорного, длившегося десятилетиями противостояния, коренившегося в самой национальной сути оппонентов. Но они сумели стать выше полагавшихся им ролей — не давать угаснуть соперническим отношениям между сверхдержавами и противоположными идеологиями — и сделали несколько громадных шагов в направлении мира и сотрудничества во благо своих народов и всего мира.
Оба они заслуживают восхищения за свои исторические достижения, и пример их служит уроком на тему того, как надо отвечать на сложные проблемы настоящего.
Пол Демакис, бывший дипломат, недавно получил диплом магистра международных отношений в школе Флетчера при университете Тафтс
