Если у России все-таки есть долговременные потребности и цели в мире, то она не говорит о них с достаточной определенностью. В самом деле, можно поспорить, есть ли вообще у России последовательный внешнеполитический курс.
Если оценивать Россию с точки зрения международных отношений, то напрашивается вывод, что она является мировым лидером. На прошлой неделе президент РФ Владимир Путин в воскресенье был в Австрии, в понедельник - на Украине, во вторник - принимал в Москве министра иностранных дел Германии Йошку Фишера (Joschka Fischer). На этой неделе во вторник он встречался в Москве с генеральным секретарем НАТО лордом Робертсоном (Robertson). На следующей неделе он, возможно, вылетит в Южную Корею и Вьетнам. Его министр иностранных дел Игорь Иванов в ближайшую субботу намерен встретиться с государственным секретарем США Колином Пауэллом (Colin Powell) для проведения первых с момента прихода к власти администрации Буша-младшего (George W. Bush) переговоров между двумя странами на высоком уровне.
Но, с точки зрения внешнеполитического курса, вся эта активность России в международных отношениях не настолько важна, как может показаться на первый взгляд. Это - количество, а не качество. Если у России все-таки есть долговременные потребности и цели в мире, то она не говорит о них с достаточной определенностью. В самом деле, можно поспорить, есть ли вообще у России последовательный внешнеполитический курс. Это серьезно осложняет жизнь Западу: когда Москва заигрывает с государствами с непредсказуемым режимом, с одной стороны, и предлагает партнерские отношения Европе и США - с другой, то какой из этих акций следует верить?
От внешнеполитического курса, проводившегося при Борисе Ельцине, предшественнике г-на Путина на посту президента России, осталось очень немногое, если вообще что-то. Г-н Ельцин добивался прежде всего, чтобы Запад признал Россию как перворазрядную западную страну; его второй по важности целью было успешное развитие Содружества независимых государств (СНГ), которое должно было стать средством укрепления регионального господства России и утешением для россиян, оплакивавших Советский Союз.
Сегодняшняя Россия может предложить взамен этих целей немногое, если не считать антиамериканизма, с которым она сейчас балуется. Газета "Известия" была не совсем легкомысленной, когда на прошлой неделе высказала предположение, что России, возможно, придется выбирать одну из двух новых целей: "либо оставаться последней среди Восьмерки (промышленно развитых стран), либо попытаться стать первой среди развивающихся стран". Частота заграничных поездок г-на Путина заставляет предположить, что ни одна из вышеназванных целей не кажется ему достаточно привлекательной. Его эклектичный график встреч на высшем уровне и дипломатических визитов можно расценивать как своеобразную "инвентаризацию", чтобы выяснить, какие возможности имеются у внешней политики России, прежде чем попытаться выстроить новый внешнеполитический курс.
Но, даже и при отсутствии каких-то генеральных идей у России есть большой простор для того, чтобы улучшить свою внешнюю политику. В своих отношениях с США она быстро становится заложником конфронтации по вопросу американской национальной системы противоракетной обороны (НПРО). Средняя Азия сползает к нестабильности, которой Россия боится, но которую почти не помогают предотвратить ее милитаристские акции. Россия щедро вооружает Индию и Китай, которые являются ее основными соперниками в борьбе за региональное влияние. Ее диалог с Японией отравляют конкурирующие притязания на острова Курильской гряды. Она практически самоустранилась от процесса мирного урегулирования ближневосточного кризиса. В Европе она только сейчас начинает борьбу с психологическими и экономическими последствиями расширения Европейского союза (так в тексте - прим. пер.) на восток.
Если г-н Путин и может претендовать на какой-то успех во внешней политике, то этот успех был достигнут в Западной Европе. Он с первых шагов расположил к себе руководителей Великобритании и Германии. Сомнения европейцев в отношении НПРО США дают России надежду отыскать общий фронт борьбы. Но и тут надежды Москвы иллюзорны: если г-н Буш-младший приступит к строительству НПРО США, Европа покорно воспримет это как факт. Предложение Москвы об альтернативной региональной системе ПРО на основе российских технологий западные дипломаты отвергают как фантастичное в лучшем случае.
Почему российская внешняя политика так слаба? В первую очередь потому, что Россия все еще не имеет ясно очерченной устоявшейся концепции национальных интересов и даже не имеет национального лица. Это демократическая, но не либеральная страна. Это бедная и относительно слабая страна, которая претендует на то, чтобы с ней обращались по большей части как с богатой и могущественной державой. Пока Россия не выяснит, какого рода страной она хочет быть, она не узнает, где лежат ее долговременные интересы. В более конкретном плане российская внешняя политика слаба потому, что ее приоритеты устанавливает правительство, которое почти не несет ответственности перед народом и проявляет глубокие разногласия в подходах к решению проблем.
Министерство иностранных дел РФ редко выступает инициатором или проводником внешней политики: в лучшем случае оно заполняет пустоты, оставленные президентскими советниками, включая пользующийся большими властными полномочиями, но старающийся оставаться в тени Совет Безопасности РФ. В своих сферах ответственности Министерство обороны, Министерство энергетики, службы безопасности и поддерживаемые государством крупные российские энергетические группы могут проводить в сущности самостоятельную внешнюю политику. Результатом нередко становится кучка сфокусированных на ближайших результатах, мимолетных, скрытных и противоречивых внешнеполитических целей.
Когда у страны нет сильного министерства иностранных дел, это означает, что дипломатические возможности, даже когда они возникли сами собой, скорее всего будут упущены из-за плохой подготовительной работы или слабой координации усилий. К примеру, одной из главных заявленных целей недавнего визита г-на Путина в Австрию была попытка продать австрийцам партию российских боевых самолетов. Он, очевидно, не понимал, что австрийцы заранее решили ни за что их не покупать. Визит канцлера Германии Герхарда Шредера (Gerhard Schroder) в Москву в январе спасла от провала только решимость самого г-на Шредера, который объявил его успешным. Российские средства массовой информации настолько откровенно расписывали надежды России на получение от Германии односторонних обещаний помощи в решении проблемы внешнего долга, что это поставило Германию в очень неловкое положение и вынудило германское правительство сделать упреждающее публичное заявление с разъяснением, что такого быть не может.
Судя по некоторым признакам, г-н Путин осознает масштабы проблем, стоящих перед внешней политикой. Двадцать шестого января 2001 года он посетил Министерство иностранных дел РФ, что само по себе стало событием. Г-н Ельцин бывал там всего дважды за 9 лет. Для г-на Путина этот визит был первым. Он высказал ряд критических замечаний и дал свои рекомендации. Он потребовал от министерства выделить больше ресурсов на решение экономических вопросов. Он сказал, что министерству следует больше работать над созданием благоприятных условий для российского бизнеса за рубежом, особенно в случаях, связанных с осуществлением крупных проектов, где на карту поставлены национальные интересы. Он потребовал повысить качество консульской деятельности, заявив, что министерство делает недостаточно для защиты "русской диаспоры, русской культуры и русского языка".
Но один из знающих людей сообщил, что г-н Путин приезжал в Министерство иностранных дел РФ только потому, что оно в течение многих месяцев просило его об этом. Этот визит скорее был подачкой министерству, чем признанием его более высокого статуса. На практике г-н Путин, кажется, понемногу дрейфует в противоположном направлении, предоставляя расширенные полномочия в области внешней политики Совету Безопасности РФ во главе с Сергеем Ивановым, который, как и сам г-н Путин, является ветераном КГБ.
Так, именно г-н Иванов подтвердил невзначай в этом месяце, что Россия кардинально меняет свою политику в отношении СНГ. На конференции по проблемам безопасности в Мюнхене он заявил, что Россия осуществила "пересмотр основных направлений" своей политики в отношении СНГ, "явившийся результатом осознания того факта, что в ближайшем будущем ускоренное превращение Содружества в полнокровную международную ассоциацию невозможно". Как он отметил в этой связи, Россия вместо этого будет добиваться своих целей "прежде всего посредством развития двусторонних связей с входящими в Содружество государствами". Итак, можно прощаться с проводимой при г-не Ельцине в течение почти целого десятилетия политикой в отношении СНГ.
Российская внешняя политика может еще некоторое время идти вперед нетвердой походкой, кренясь то в одну, то в другую сторону. Обрести национальное лицо за короткий срок невозможно. Для создания эффективного механизма руководства внешней политикой правительству России потребуются годы - если когда-нибудь этот процесс начнется. Остается только надежда на то, что г-н Путин, как когда-то г-н Ельцин, станет осуществлять энергичное руководство внешней политикой на уровне общественного сознания и задаст правильный генеральный курс. Но даже это представляется сомнительным. Г-н Путин - осторожный человек. У него множество других проблем. И едва ли в настоящий момент он нуждается в зарубежных поклонниках, чтобы укрепить свои позиции внутри страны. Таким образом, при сложившихся обстоятельствах новая американская администрация, вполне возможно, проявляет мудрость, рассматривая Россию со всей очевидностью скорее не как самостоятельный объект своей внешней политики, но как один из факторов в других политических сферах, которые касаются, например, проблем нераспространения оружия и расширения НАТО. Тем самым Америка посылает России правильное сообщение. В своем нынешнем состоянии Россия продолжает кое-что значить для остального мира - но совсем не так много, как ей кажется.
Перевод: Виктор Федотов
