Он путешествует по миру. Он путешествует по киберпространству. Он в стремительном темпе встречается с иностранными лидерами.
И когда президент России Владимир Путин не мчится по свету - на Кубу и в Канаду, в Северную Корею и Японию, в Австрию и на Украину, в Южную Корею и Вьетнам, - он работает над достижением договоренностей с мировыми лидерами, которых он принимает в Кремле.
Вчера Владимир Путин заверил президента Ирана Мохаммада Хатами (Mohammad Khatami), первого иранского лидера, посетившего Москву за последние сорок лет, что Россия продолжит продавать Тегерану оружие, невзирая на возражения Соединенных Штатов.
В чрезвычайно плотном графике Путина постоянно присутствует тема заявлений и поступков, которые не нравятся Соединенным Штатам. Однако некоторые аналитики считают, что безудержные попытки президента снова сделать Россию игроком на мировой сцене пока не представляют собой внешнюю политику.
Путин пытается увеличить вес России и завоевывает для нее частные, недолгосрочные, прагматические достижения. Но большинство аналитиков соглашаются, что эти поездки не отражают отчетливо концепцию российских национальных интересов и не дают россиянам ясного представления о целях этих поездок. Более того, Андрей Колесников, внешнеполитический обозреватель московской газеты "Известия", даже называет их "имитацией деятельности".
"Страна будет действовать, как мы говорим, как сжатый кулак, с тем, чтобы представлять и защищать наши интересы во внешней политике", - воинственно заявил Путин во время его недавнего визита в Сеул.
Однако каковы интересы России в настоящее время? Даже российские политики, которые должны это знать, признают, что они этого не знают.
На прошлой неделе Алексей Арбатов, заместитель председателя комитета Госдумы по обороне, сказал журналистам: "Путинская дипломатия представляет собой активную дипломатию, которая, без какого-либо очевидного шаблона, проводится во всех направлениях". "Никто не знает, каковы приоритеты внешней политики Российской Федерации, - продолжил Арбатов. - Год очень интенсивной дипломатической деятельности не предоставил ясной картины приоритетов ни по регионам, ни по проблемам".
Единственный вопрос, четко обозначенный Путиным, это оппозиция России плану США построить систему национальной противоракетной обороны. В своих поездках он пытался подвигнуть на это одну страну за другой. В отличие от своих генералов, Путин не издает угроз касательно того, что будет делать Россия, если Америка будет продолжать придерживаться своего плана. Однако, в отличие от своего предшественника Бориса Ельцина, он не полон и энтузиазма касательно возможностей, которых можно достичь совместными инициативами.
"Я очень надеюсь на то, что здравый смысл и глубокое понимание национальных интересов в сфере безопасности должны привести и нас, и наших американских партнеров к позитивному поиску и к конечному результату, к совместному", - типично в своем стиле отметил Путин в недавней Интернет-конференции.
Ушла цель ранних лет президентства Ельцина: интегрировать Россию с Западом. Путин никогда не говорил об этом. Однако он не говорит и о конфронтации с Западом, как это делал Ельцин в последние годы пребывания у власти.
"Я думаю, что он стоит перед выбором, и по ряду причин этот выбор очень трудно сделать - стоит ли России стремиться быть с Западом или с кем-либо еще", - говорит сотрудник Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин.
Проблема в том, что в настоящее время администрация Джорджа Буша (George Bush) не знает в действительности, что думать о России. И некоторые события - в частности, тот факт, что министр обороны Дональд Рамсфельд (Donald Rumsfeld) не остался на российской презентации на конференции по европейской безопасности, проходившей в прошлом месяце в Мюнхене, - дают понять аналитикам в Москве, что Вашингтон не очень об этом и заботится.
В атмосфере непонимания обе стороны могут запустить виток неправильно понятых намерений, считает Арбатов. Хотя никто не ожидает, что развернется вторая "холодная война" - чего Россия не может себе позволить, - возможное ухудшение отношений не принесет пользу ни одной стороне.
В последнее время Москва посылала бомбардировщики к границам Норвегии и Японии, проводила учебные стрельбы межконтинентальных баллистических ракет в ходе вымышленной войны против США и союзников по НАТО. Российские генералы говорят, что российское оружие может быть легко модифицировано для того, чтобы пробить любую противоракетную оборону. Россия продолжит продавать Ирану оружие, отказавшись от секретной договоренности 1995 года.
Владимир Путин налаживает связи с такими странами, как Северная Корея и другие, что вызывает беспокойство в Вашингтоне. Даже недавнее предложение Путина построить европейскую систему ПРО в качестве альтернативы американской было воспринято как возрождение советской тактики игры на противоречиях в отношениях между трансатлантическими союзниками.
Однако означает ли это, что российской внешней политикой является противостояние американским интересам? Большинство аналитиков говорит, что нет.
"В течение всего постсоветского периода у России никогда не было концепции внешней политики", - говорит аналитик московского Центра политических технологий Борис Макаренко. - Все было скорее спонтанной реакцией на происходящие события┘"
В путинском Кремле придерживаются мнения, что "место за столом" западных политических, военных и экономических клубов и организаций, полученное Россией в ельцинские времена, не компенсирует потерю международного престижа, ощущаемую Москвой с 1991 года.
Такой подход, по мнению Макаренко, объясняет поездку Путина в Северную Корею, которую многие восприняли как возврат к политике советских времен. На самом деле, считает Макаренко, Путин получил выгоду от этой поездки во время своего посещения Южной Кореи, когда у него появилась возможность предложить Сеулу то, что было наработано в Пхеньяне. Для Москвы, которая должна решить проблему выплаты Сеулу примерно 2 млрд долл. США, было хорошо предложить что-то взамен - например, свои хорошие отношения с Северной Кореей.
"Стратегически у России нет внешней политики, - говорит Макаренко. - Тактически она (внешняя политика - прим. пер.) становится более последовательной. Вы можете увидеть последовательное преследование некрупномасштабных интересов".
Однако, в преследовании этих интересов, не возвращается ли Москва к восприятию США и НАТО как своих врагов?
"Они так не считают, - говорит сотрудник Московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин. - Если вы присмотритесь к Путину и Иванову (министру иностранных дел) и оцените мнение российской элиты, вы поймете, что они так не думают. Они думают, что они могут продолжать старую политику свободного агента, что Россия является сверхдержавой, что Россия ни к кому не присоединяется и что Россия может бороздить океаны под своим собственным флагом. Это на самом деле невозможно уже какое-то время, однако это только сейчас становится ясно для людей на пароходе под названием "Россия".
Сокращенный перевод: Рафаэль Сайдашев
