Новая американская концепция вселяет неуверенность в европейцев. Эксклюзивное интервью Дональда Рамсфельда и Пола Вулфовитца ведущей немецкой газете.
Welt am Sonntag: В Европе продолжается оживленные политические дискуссии по поводу детища Клинтона (Clinton) - плана развертывания системы противоракетной обороны (НПРО) США. Как мне видится, проекты Клинтона не слишком-то вдохновляют Вашу администрацию. Что планирует президент Джордж Буш (George Bush)?
Дональд Рамсфельд (Donald Rumsfeld): Как заявил президент, такая система должна быть развернута для защиты от ракетного нападения. Впрочем, термин "национальная противоракетная оборона" при этом мало, о чем говорит. Что касается определения "национальная", то это зависит от того, кто, где проживает. У нас есть союзники, друзья и свои вооруженные силы, дислоцирующиеся в регионах, которые рассматриваются в Вашингтоне в качестве театров военных действий. При этом мы исходим из целого ряда представлений. К сожалению, при Клинтоне в этом плане не была проделана настоящая работа, если не считать одного: была разработана концепция строительства радиолокационной станции на острове Шемия в районе Аляски, а также нескольких пусковых установок для ракет-перехватчиков на Аляске.
Welt am Sonntag: Я думал, что ракеты-перехватчики будут базироваться на американском континенте. Разве они должны находиться на Аляске?
Рамсфельд: Да. Планы изменились после того, как специалисты пришли к выводу, что элементы системы могут быть разбросаны по всей территории Соединенных Штатов, а не находиться в одной точке. Все другие возможности размещения элементов системы - в космосе, на море, под водой, на суше - глубоко не исследовались. Судя по всему, администрация Клинтона исходила из того, что размещение элементов системы на Аляске это единственная возможность заставить русских обратить на нее внимание.
Welt am Sonntag: Технологические проблемы, которые необходимо решить, чтобы добиться перехвата ракеты противника на этапе пуска, видимо, намного легче, чем перехват боеголовки на этапе ее входа в плотные слои атмосферы?
Пол Вулфовитц (Paul Wolfowitz): Во всех отношениях самым эффективным является поражение ракеты. Ракета в данном случае являет собой большую, легко опознаваемую цель. В этот момент все - сама ракета, ее боевая часть, элементы защиты - представляют собой единое целое. Если поразить ракету, она падает назад на территорию противника. Это, конечно, неплохо. Однако, предпочтительнее иметь для поражения несколько вариантов. Тем самым, можно рассчитывать на возможность достижения максимального успеха на любом отрезке полета ракеты. Случись проблема с каким-то одним элементом, в действие вступает другой и его эффект может оказаться большим.
Рамсфельд: Мы сейчас в администрации ломаем голову над тем, сколь далеко мы должны заходить в своей концепции. Конечно, наступит момент, когда необходимо будет вносить изменения в договор по ПРО. И мы на это пойдем (договор по ПРО от 1972 года ограничивает количество противоракет для обеих держав). Если решаться на эти шаги, то еще задолго до того необходимо начинать консультации с друзьями и союзниками и, наконец, - с Россией. Новая администрация работает месяц, и мы находимся на этапе обсуждения проблемы. Какие-либо решения пока еще не принимались.
Welt am Sonntag: А что можно сказать по поводу беспокойства Европы?
Рамсфельд: Насколько я понимаю, прежняя администрация США почти шесть лет разъясняла, что договор по ПРО является "краеугольным камнем стратегической стабильности". Она действительно всех в этом убеждала: самое себя, русских и европейцев. Поэтому для меня нет ничего удивительного, что люди и впрямь подумали, что договор действительно может быть краеугольным канем. Я же, напротив, не считаю, что договор по ПРО играет важную роль в деле стратегической стабильности. У меня такая точка зрения: "холодная война" позади. Договор по ПРО разрабатывался при участии Генри Киссинджера (Henry Kissinger), который, между прочим, тоже считает, что документ уже утратил свое прежнее значение.
Welt am Sonntag: Чем это можно аргументировать?
Рамсфельд: Мир изменился. Больше не существует опасности вторжения танков Советского Союза и Варшавского договора в Германию. Обмен стратегическими ядерными ударами между США и Советским Союзом - эта уже не та проблема, которая беспокоит нас, когда мы встаем по утрам. Советского Союза больше нет, нет и Варшавского Договора. Россия находится в таком состоянии, что в ближайшие 20 лет мы можем жить не испытывая тех страхов и забот, которые были обычными для нас предыдущие 50 лет. Наши воззрения должны быть постепенно приведены в соответствие с теми изменениями, которые произошли в мире. "Холодная война", например, была периодом, когда еще не было сколь либо серьезного разговора о распространении ядерных технологий. Сегодня же можно наблюдать значительное распространение таких технологий. Почти неограниченное число стран имеет возможность покупать оружие массового уничтожения и применять его.
Welt am Sonntag: Какие страны сейчас беспокоят Вас больше всего?
Рамсфельд: Страны, которые появляются на экранах локаторов. Это Северная Корея, Иран, Ирак и Ливия. Это государства, у которых есть аппетиты на владение своим собственным ядерным оружием. Есть и другие страны, которые проявляют интерес к баллистическим ракетам и различным видам оружия массового уничтожения.
Welt am Sonntag: Вы убеждены, что будете в состоянии обеспечить поддержку европейским странам-членам НАТО?
Рамсфельд: Нам необходимо время, чтобы европейские партнеры по НАТО разобрались с природой опасностей нашего мира. Тогда они тоже поймут, что США и наш президент рассматривают трансатлантические отношения в качестве основы нашей политики и наших интересов. То, что происходит в сфере противоракетной обороны, ни в коей мере не будет ставить под угрозу эти отношения. Более того, мы должны сделать все, чтобы это сделало их еще более прочными.
Welt am Sonntag: Теперь, что касается Ближнего Востока. Как долго еще американцы и англичане могут патрулировать воздушное пространство, не теряя самолетов?
Рамсфельд: Нет сомнений, что Ирак хотел бы сбивать наши самолеты. Он активно работает над этим вопросом. Недавно китайцы помогли ему в этом, поставив системы коммуникаций. Пока нам везет. Как долго это будет продолжаться, кто его знает? Пилоты, разумеется, настоящие мужчины. Время от времени, когда мы замечаем, что иракские радары становятся более эффективными, мы вынуждены принимать соответствующие меры, чтобы наши пилоты не подвергались излишнему риску.
Welt am Sonntag: Как Вы относитесь к планам создания европейских сил быстрого развертывания?
Рамсфельд: Здесь, как и всегда в жизни, трудности кроются в мелочах. А эти мелочи пока еще не приобрели каких-либо видимых очертаний. Как человек, длительное время занимающийся проблемами НАТО, могу сказать, что я буду очень внимательно следить за тем, что же из этих мелочей может получиться. Ведь на карту ставится очень многое, что касается альянса. Если проявлять невнимательность и вовремя не разглядеть проблемы, которые могут возникнуть, тогда под угрозой окажется нечто совершенно особенное.
Все вместе взятое может функционировать лишь в том случае, если такие силы будут служить дополнением мощи НАТО, а не уменьшать ее. Вопрос можно сформулировать так: в какой мере участники европейских сил быстрого развертывания готовы совершенствовать свои вооруженные силы.
Перевод: Владимир Синица
